"Фантастика 2023-134". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Flow Ascold - Страница 88

Учителя найти опять же.

Где на Западе найдешь достойного учителя?

– Ей приносили дары. Огненные камни. И медвежьи шкуры. Бивни морского зверя. Многое…

– А она выбрала твоего отца?

– Не выбрала. Разве взглянула бы она на человека по собственной воле? Нет, ее отец, мой дед, велел. И она не осмелилась перечить его слову. Никто бы не осмелился. Ее муж из людей принес в дар цветастый платок, из тех, что покупают шлюхам.

Эдди сплюнул под ноги.

– Зачем это было нужно твоему деду?

– Кто знает… но он отдал человеку не только свою дочь, но и земли, что принадлежали племени. А мой отец эти земли проиграл. Спустил за карточным столом. Просто… дерьмом он был.

Эдди отмахнулся.

– Когда я родился, мать сочла, что исполнила свой долг. И покинула дом отца. Она оставила меня деду.

– А тот?

– А тот не особо понимал, что делать с младенцем, но у него были еще жены и дочери. Он был сильным.

– А меня растили няньки, – зачем-то сказал Чарльз. – Я их почти и не помню. Только одну. Она все время жевала табак. И от нее табаком пахло. Мне нравился этот запах.

– Моя… старшая мать была хорошей. Она тоже жевала табак. – Эдди улыбнулся. – И она сказала, что моя мать плохо поступила. Что нельзя бросать детей, даже негодных.

Сомнительное, надо полагать, утешение.

– Когда я стал старше и мог ходить, она пошла к новому мужу моей матери. И тот забрал меня. Он был сильным. И пусть мать моя родила ему других сыновей, он учил меня тоже. Тому, что должен знать мужчина. Пока дед не счел, что я достаточно взрослый, чтобы слушать.

– Что?

– Все. Вы называете подобных мне видящими, но это не совсем верно. Я не вижу. Я слышу. Это как… музыка. – Эдди качнул ладонью, почти уронив дудку. – И потому с ней справиться способна лишь другая музыка. Хороший шаман знает, какую песню сыграть миру.

– Ты шаман?

– Думаю, мог бы им стать. Я многое умел уже, но однажды вернулся отец и забрал меня. А дед… он ничего не сказал. Если бы сказал, что хочет, чтобы я остался, я бы остался. Никто бы не пошел против его слова. И муж моей матери не хотел меня отдавать. Но…

– Дед?

– Да. Он велел отправляться. И слушать. Его. Того, кого я изначально презирал. А он полагал меня дикарем. Дикарем я и был. Хотя… все одно я его презирал. И презираю.

Чарльз кивнул.

– Когда приходит срок, шаман берет ученика. Того, кто способен слышать мир. Он прокладывает тропы и учит играть. Разные песни есть. От одних душа загорается пламенем ярости, и нет ничего, что ярость эту остановило бы. Другие заставляют радоваться. Или ввергают в смертную тоску. Третьи вовсе лишают разума.

– Или воли. – Молли села. – Извините. У вас интересная беседа.

– Или воли… когда ученик осваивает все песни, ему дают дудку.

– Такую?

– Такую. – Эдди поднял хрупкую дудку. – Ее делают из кости, зверя ли, орка ли, человека. Хотя человеческие кости мелковаты, хорошей дудки не сделать.

– Ну извини, – пробурчала Молли, пытаясь подавить зевок. – Мы как бы и не напрашиваемся.

– Говорят, что когда-то давно все дудки были сделаны из костей первого, кто сумел подчинить себе мир. И говорят, что был он так силен, что самому ему не нужны были ни дудки, ни иные инструменты. Что он был частью мира, а потому тот слушал его. Так вот, те дудки переходили из рук в руки, да и вовсе пошел обычай, что после смерти наставника ученик делает из кости его дудку, сохраняя голос для мира.

– М-да… помолчу, пожалуй. – Молли все-таки зевнула, широко, как кошка.

Никто и никогда не тронет Милисенту.

Нет, ее постараются задеть. И быть может, двери светских гостиных останутся заперты для нее, хотя вряд ли. Скорее уж начнется очередная игра высокого света, в которой ни смысла, ни милосердия.

– Моему деду дудка досталась от его деда, а тому – от прадеда…

– Это она?

– Да.

– Но не та, которая из Мертвого города?

– Не та.

– Ты уверен?

– А ты уверен, что знаешь в лицо свою сестру? – хмыкнул Эдди. – Они разные.

– И в чем же проблема?

– Проблема? Да как сказать… скорее всего, в том, что я ни разу не играл сам.

– Охренеть. – Молли потерла глаза. – Шаман-недоучка с заклятой дудкой? Знаешь, может, отдашь ее? На сохранение?

Эдди показал кулак.

– Просто… это неразумно! – Молли кулак отвела пальчиком и, кажется, нисколько не впечатлилась. – Ты ведь осознаешь, что использовать подобную вещь вот так, без подготовки, просто-напросто опасно? Для тебя и окружающих?

– Я и сам хранить могу.

– К слову, в службе его императорского величества имеются… всякие специалисты. В том числе и такие, которые способны разобраться с нетипичными артефактами.

– Обойдутся.

И Чарльз мысленно поддержал родственника.

Обойдутся.

Определенно.

– Это абсолютное легкомыслие. – Молли почесалась. – С другой стороны, здесь быстро привыкаешь.

– К чему?

– К тому, что здесь вам не там. Интересно, поесть принесут или все-таки забыли?

Не забыли.

По стене побежали всполохи, и раздался голос:

– Живые?

– Живые. – Эдди поднялся.

Странник появился не один, но с женщиной столь бледной, что кожа ее казалась полупрозрачной. Серебристые волосы были заплетены в пару кос, на узких плечах лежали меха, которые слабо светились.

– Мать Шо, – сказал Странник, отступив. – Она пожелала говорить с вами.

Женщина подняла взгляд, и Чарльз с трудом сдержал вскрик, до того жутким показалось вдруг ее лицо с неестественно большими глазами, с тонкими, почти нитевидными губами и отсутствующим носом. Вместо него на лице женщины виднелись две дыры, которые то расширялись, то сужались.

– Они редко выходят, тем более к людям. Поэтому, прошу вас, проявите уважение. – В голосе Странника звучал плохо скрываемый гнев.

– Извините, – выдавил Чарльз, чувствуя, что готов провалиться от стыда.

Испугался?

Этой вот хрупкой, почти невесомой особы? Только потому, что выглядит она иначе, нежели он привык?

– Дитя огня. – Голос у женщины оказался сиплым и простуженным. – И солнца. Оно красивое?

– Яркое.

– И смотреть больно. – Глаза ее закрылись полупрозрачными складками кожи. – Мне рассказывала мать, которой говорила ее мать.

Она замолчала и протянула руку.

А Чарльз молча дал свою. Пальцы женщины были прохладными и сухими, как змеиная кожа. Спустя мгновенье Чарльз понял, до чего верным было первое впечатление.

Кожа.

Змеиная.

Гладкая. Покрытая мелкой чешуей. И от этого понимания он вновь содрогнулся.

– Это твоя суть. – Женщина открыла глаза. – В ней память об огне. Моей сути твое тепло тоже отвратительно. Мы разные.

– Да. – Почему-то понимать, что внушаешь кому-то отвращение, было неприятно.

– Где та, что пришла дать свободу?

– Кому?

– Всем, кто того пожелает. – Женщина не отступала. Пахло от нее могилой, сырой и разверстой. И мысли появились совсем нехорошие.

Нельзя подпускать ее к Милисенте.

Нельзя.

– Не бойся. – Она убрала руку. – Я не причиню вреда той, в ком вернулась Сила Праотца.

Она подошла к Милисенте.

Женщина ступала неспешно, и было в ее походке что-то донельзя нелепое. Утиное. Будто ей непривычно держаться на двух ногах.

– Далеко ушла.

– Куда?

– Туда, куда не стоит ходить живым.

Все-таки у Чарльза получилось совладать с эмоциями. Как бы ни выглядела эта женщина, кем бы ни казалась она, главное, она определенно знала, что происходит с Милисентой.

– Когда-то давно, на заре времен, Праотец привел многих. Сюда. Вниз. – Она сделала движение рукой. – Ибо там было солнце и дети огня. Дети огня были злыми.

Молли подобралась поближе.

Почему-то это было неприятно. Не хотелось, чтобы она слушала.

Слышала.

– Праотец укрыл нас от взгляда их. И создал место, где поселил свой дух и Силу. Это произошло давно.

Она положила ладонь на лоб Милисенты, и веки той дрогнули.