Ружемант (СИ) - Рок Алекс - Страница 15

А в конце смены, в случае отсутствия чрезвычайных мер, мне предлагалось спать в седьмой комнате, ровно в том же общежитии, что и Белка. А комната Наты, кажется, была шестой. Моя златоволосая знакомица решила обскакать подруг.

Бейку я не видел, но чувствовал пристальный взгляд командующей. Незримой волей она желала удостовериться, что я явился куда следует.

Наверняка довольно улыбается…

Где-то через час я осознал, что единственным нашим противником на сегодня будет смертная скука.

На меня поглядывали: мужчина в женском коллективе не к добру. Словно из-за меня должны были развернуться судьбоносные баталии. Белка оказалась самой смелой из них, остальные как будто меня боялись.

Я выглядывал свою вчерашнюю любовницу, но, кажется, ее засунули в другую смену. Печалька.

Большегрузы загрохотали чуть ближе к вечеру, заставили меня встрепенуться. Чуть было не уснул на посту. В армии суровость наказания заставляла держать глаза открытыми. Здесь же я чужой.

Почему Ириска не разбудила меня сразу же, как только я закемарил? ИИ, если и слышала вопрос, отвечать на него не спешила.

Я прищурился, у грузовиков вертелась Айя. Девчонки нацелили автоматы в их сторону. Водитель же, толстяк в кепчонке, разводил руками, указывая на содержимое кузова.

Любопытные моськи зеленых, не обстрелянных юнцов выглядывали, пытаясь понять причину остановки. Ситуация накалялась. Хоть какое-то оживление.

Разговор переходил на повышенные тона. Толстяк краснел, Айя хоть и мялась от гнетущего стеснения, но стояла на своем. Умрет, но шлагбаума не поднимет.

Смех. Издевательский, некрасивый, злой. Едва осознав, где находятся, спешащие на смерть солдаты принялись упражняться в злословии. Им как будто претило, что девчонки выставлены здесь подчищать за ними хвосты, и пытались скрыть свой позор в насмешках.

То, о чем мне говорила Белка.

Девчата оказались непоколебимы, хоть и подавлены. Казалось, еще чуть-чуть — и я увижу, как из них спешит прочь боевой дух.

Я перемахнул через ограждение из мешков, двинулся в ту сторону.

— Эй, ты куда? — зашипел кто-то с поста напротив. — Так же нельзя!

Останавливать меня все равно никто не спешил.

Толстяк не выдержал, сорвал кепку с головы. Плюнул, швырнув ее себе под ноги. Айя сжалась, будто ждала удара. Для сидящих в кузове это как будто стало сигналом. Хищники учуяли слабость жертвы. Троица крепких, долговязых парней тут же окружила заместительницу Бейки. К слову, где она сама? Разве не ей разруливать подобные ситуации?

— Слышь, Михыч, а девка-то, кажись, целка. Совсем пугливая.

Я заскрипел зубами. Идиоты. Мне бы в голову не пришло дразнить хорошо вооруженных девчат. Этим было пофиг. Самый здоровый из них схватил Айю за руку, рывком притянул к себе. Стоящая на стреме стража дернулась, но и только. На лицах девушек застыла нерешительность. Стрелять в своих? Даже в таких, но в своих?

Здоровяк загоготал.

— Ну-ка, сейчас проверим, что там у маленькой под юбочкой? Протечки нет?

Мохнатая, мерзкая лапища задрала подол форменной юбки, Айя обиженно вскрикнула.

— Вы если по мужикам соскучились, — проголосил третий, — так не молчите! Давно вас тут никто не трахал, вот и хотите грузовичок с мужичками себе прибрать? Так мы вам всем пилоточки разболтаем.

Их поддержали из кузова мерзким гоготом.

— Я вызову товарища Бейку. — В голосе Ириски проскочила неуверенность. Я не ответил: когда она прискачет, будет поздно.

Сам разберусь.

Когда на Айе затрещал пиджак, часовые зашевелились, вскинули винтовки. Толстяк-водитель хватался за голову, словно не понимая, как до этого дошло. Забурчал, пытаясь успокоить буянов, но те отшвырнули его, словно мяч.

— Что такое, мокрощелочки? Стрелять будете? Ну так чего ж не стреляете? Ручонки дрожат? Коленки трясутся? В штанишки напрудили?

Великан двинулся на часовых, а те застыли от ужаса. Я не верил глазам — вчера они отважно готовы были грудью броситься на танк. Сегодня оторопели…

Дебошир вырвал ружье из рук девчонки, двинул ей прикладом ее же оружия в живот. Вторая не успела среагировать, как оказалась в захвате.

— С какой сиськи мне начать, правой или левой? А может, для начала…

Для начала я двинул ему под зад. Разъяренный, словно бык, поганец развернулся. О-о-о, знакомые все лица! Тот самый задира, которому я сломал нос на сборном пункте. Острый взгляд ударил по мне холодом ненависти: он узнал меня тоже.

Смех тотчас же прекратился. Привыкшие не получать отпора на свои «игры» солдатики завороженно ждали, а что же будет дальше?

— Одного урока от меня тебе было мало, приехал за следующим?

Мой кулак, его щека — один-ноль в мою пользу. Огнем горели костяшки пальцев…

Здоровяк сморкнулся кровью, сплюнул. Заозирался, ища поддержки дружков. В этот раз он выбрал себе покрепче и посерьезней. Крупные мышцы, морды кирпичом — их что, на одном заводе делали?

Айку отпустили, двинулись на меня. Закон улиц учил меня бить первым, и я не стал его нарушать. Мой кулак врезался в кадык — несчастный схватился за горло. Ничего, родной, переживешь.

Как и следующий. Тот оказался попроворней: отскочил, когда я почти засадил ему коленом в брюхо. Его кулак врезался в мою скулу, перед глазами поплыло. Не желая терять инициативу, он собирался завершить атаку апперкотом.

К бесам, это же всего лишь боль!

Отскакивая, резко подался вперед, используя его же вес против него.

Лоу-кик вгрызся в мягкую плоть лодыжки, несчастный завыл. Опрокинуть его наземь теперь — дело одной секунды. Припечатал его подошвой сапога в лицо, когда он попытался встать. Могучее тело беспомощно распласталось перед всеми.

Радоваться победе было рано: великан попытался раздавить меня в объятиях, накинулся сзади.

— Кабзда тебе, Потапов. У, сучок, бабский каблук!

Я не слушал, ударил головой назад, рывком нагнулся вперед, перекидывая через себя тяжеленную тушу.

Бойцы в грузовике зашевелились. Ириска отчаянно визжала, что следует уступить и отступить: меня на всех не хватит.

К чертям! Лучше битым один раз ходить, чем обоссавшимся.

— Руки задрал, Потапов! Я тебя порешаю, слышь? — В моего старого знакомого будто бес вселился. Окровавленный, он напоминал чудище из фильмов ужасов. В глазах бушевала осатанелость. В руках он стискивал отобранный у кого-то дробовик.

— Сэй хэллоу ту май литл бади! — выплюнул он. Я прищурился, выставив руку перед собой.

Ружье не выстрелило, быстро превращаясь в ком смятого железа.

Ошарашенный, не понимающий что происходит, задира застыл на месте. Чтобы через мгновение взвыть белугой. Дробовик взорвался прямо у него в руках. Ладонь посинела, обратившись в сплошной кулак.

— Что здесь происходит?

Бейке не хватало разве что коня и маузера.

— Он… она… Они! — Тот великан, которого я швырнул через себя, тщетно искал в словарном запасе объяснение. Командующая жестом ему велела заткнуться, и он подчинился.

То ли его пугали офицерские погоны на ее плечах, то ли Бейка, несмотря на малые размеры, умела наводить ужас даже на три десятка здоровых лбов.

— Федор, вы опять без документов? — Не слушая причитаний, она обратилась к водителю. Медсестрички, субтильные девахи с тощими косичками, спешили на помощь недавним мучителям, но остановились от одного лишь моего взгляда. Не решились подходить.

— А что я-то? — Толстяк оправдывался, широко расставив руки. — Мне сказали везти. Я им — вы против будете, а они…

У Бейки и на него нашелся успокаивающий жест.

Задира стонал, лелея израненную руку. Бейка смерила его уничижающим взглядом, потом обратила его на ерзающих в кузове солдат.

— Это вы у нас, стало быть, будущие защитники?

Насмешка на губах Бейки пришлась бойцам не по вкусу. Ей не ответили, хоть и хотели.

— Что молчим, ребята, язык проглотили? Не так смелы перед офицером?

Маленький, жестокий страх поселился в глазах солдат. Не желая чувствовать на себе хлад его объятий, недавние бузотёры смотрели друг на дружку, будто в надежде, что он найдёт себе другую жертву. Бейка в миг оказалась рядом с великаном, а мне на миг почудилось, что она смотрит на него сверху вниз. А он уменьшается с каждым мгновением.