Великий диктатор (СИ) - "Alex Berest" - Страница 50

- Ну, ещё бы. Ты с Францем недавно и так забор красил. Представь, Кауко, он со своим десятилетним сыном решил забор красить. Оба перепачкались в побелке с ног до головы, - поделился старший Стокманн с моим дедом.

Тот как-то нейтрально покрутил головой, то ли соглашаясь, то ли осуждая этот поступок. Хотя по его лицу было видно, что он не понимает, что такого преступного в этом деянии.

- Да Франц просто прочитал «Тома Сойера» Марка Твена, вот ему и захотелось попробовать. А ты, Маттиас, читал эту книгу?

- Да, херра Стокманн. Читал. Так вы будете сарай нам красить? - улыбнувшись, поинтересовался я нагло, прямо в лоб у него.

- Ну. Если херра Хухта найдёт мне рабочую одежду, то я согласен, - дед с старшим Стокманном переглянулись, и тот кивнул, как бы разрешая поучаствовать своему сыну в этом эксперименте.

Я тут же метнулся к себе в комнату и притащил к ним на суд несколько самых простых и обычных в моем мире малярных валиков.

Железная ось с деревянной ручкой, шайбами и гайками, деревянная основа. На одни цилиндрические заготовки были приклеены столярным клеем шерстяная ткань, а на другие — овечья шкура. А также, двойной валик для нанесения рисунков на стену.

Изготовление валиков я начал ещё весной. Оси и рамы мне помог изготовить наш управляющий кирпичным заводом Кевин Райт. Ручки и деревянные основы, как гладкие, так и с рисунком, сделал братец Эса. А я, прикупив ткани, шкур и клея, собрал всё воедино. Но никак у меня не находилось времени поговорить об этом с дедом.

Покраска валиками увлекла всех. К младшему Стокманну присоединился и старший, и даже мой дед. В процессе покраски сарая и нанесения узоров, они сами расписали где возможно применение подобных «Финских кистей», как я назвал эти валики. Дед затем долго с ними торговался, но заключили они договор к обоюдной выгоде, поделив доход от ещё не запатентованных кистей пополам. Вполне возможно, что наш клан потянул бы их производство в одиночку, но патентование за границей княжества было нам пока не доступно. Да и эффективность рекламы у торговой империи Стокманнов куда выше, а если ещё и на выставке в США покажут, то вообще, можно ждать хороших прибылей.

…..

- Что это такое? - спросил Вячеслав Константинович Плеве у финляндского генерал-губернатора Николая Ивановича Бобрикова, указывая рукой на окно, выходившее на Сенатскую площадь Гельсингфорса.

- Очередная акция протеста, - пожал плечами генерал-адьютант, рассматривая в окно несколько сотен человек, которые молча стояли на площади и смотрели на его резиденцию.

- Нет, я не про это. Это-то понятно. Я про то что у них на лицах.

- Так называемые «Мумми-маски», - поставил Плеве в известность директор канцелярии, Франц-Альберт Александрович Зейн. - Носятся во избежание заражения какой-либо болезнью. А местные сепаратисты используют их как средство протеста, нанося на ткань национальные символы.

- Это надо срочно запретить! И послать полицию, чтобы она поснимала эти «му-му» маски с протестующих, - не на шутку разошёлся фон Плеве.

- Ношение масок одобрено местным департаментом здравоохранения и сенатом. Если мы, запретим им бороться с болезнями, то это может привести к открытому бунту, - развел руками директор.

- Кто это вообще придумал? - не унимался министр — статс-секретарь.

- Один восьмилетний мальчик из Северной Остроботнии, - как-то грустно ответил генерал-губернатор.

- Что? Какой мальчик? Причем здесь сепаратисты и какой-то мальчик? - уже почти кричал Вячеслав Константинович. - Если он виноват, то надо и его наказать. Я не знаю! Изъять из семьи и отправить в кадетский корпус, куда-нибудь в Сибирь, чтобы другим было не повадно.

- Не всё так просто, дорогой мой Вячеслав Константинович. Этот ребёнок, довольно известен в княжестве. Как юный, одарённый литератор, - попытался объяснить Плеве генерал-губернатор. - К тому же, он, на парижской выставке получил золотую медаль. И если мы как-то накажем его, это может отразится и на международных отношениях. Тем более, что у государя-императора запланирован в следующем году визит во Францию.

- Ничего не понимаю. Но это же просто ребёнок! - никак не мог успокоиться господин Плеве. - Я же вам уже сказал! Изъять из семьи и отправить в кадетский корпус, куда-нибудь в Сибирь! Накажем так, чтобы не было понятно, наказание это или поощрение!

- Ему благоволит Александра Фёдоровна, - выложил последний козырь директор канцелярии, пытаясь успокоить разошедшегося министра.

- Да мне глубоко насрать какая из местных блядей ему тут благоволит! - заорал было фон Плеве, но осёкся, когда через ярость, до него наконец дошло, про кого ему говорят.

Он облизал вмиг пересохшие губы и, глядя белыми от ужаса глазами на генерал-губернатора Бобрикова, уточнил:

- Императрица? - и зачем-то потыкал указательным пальцем правой руки в потолок.

- Да, - подтвердил генерал-адьютант.

-Bordel de merde!* - высказался в сердцах на благородном французском фон Плеве, понимая, что его слова, сказанные даже в столь тесном кругу, не сегодня так завтра, но непременно будут доложены императору Николаю, и вылетел из кабинета генерал-губернатора, громко хлопнув дверью.

Bordel de merde*(фр) — полный пиз**ц

Приснилось мне, что ехал я в троллейбусе. И тут, бздынь — стекло вдребезги, и вокруг пули свистят. И вот я уже со своим верным итальянским карабином бегу в атаку на генерала Бобрикова, который палит в меня из ППШ. Ха-ха! А я умный! Я бегу зигзагами, и он в меня не попадает. Осталось совсем ничего, перепрыгнуть противотанковый ров, и я пущу в ход свой штык. Разбег, прыжок, полёт! И неведомая сила дергает меня за правую ногу. Падаю в какую-то тёмную жижу на дне рва и просыпаюсь…

- Вставай, засоня, в школу скоро, - услышал я голос сестры, видимо, это она меня за ногу дёргала.

- Угу, спасибо, встаю, - пробурчал в ответ и для верности, чтобы опять не заснуть, сел на кровати.

Сестра зажгла свечу у меня на столе и свалила по делам, а я сидел в своей кровати и пытался понять, почему приснился именно троллейбус? Бобриков-то понятно, его портретами пестрят почти все газеты. Он враг номер один у почти всего населения княжества. Пистолет-пулемёт Шпагина — это тоже понятно. Я несколько дней подряд переносил из памяти на бумагу все восемьдесят семь его деталей. А троллейбус приснился скорее всего, из-за прочитанной статьи в Петербургском листке о создании неким господином Ипполитом Романовым электрического омнибуса в Гатчине.

Мои размышления прервали постукивания в дверь и голос сестры:

- Мелкий! Не засни!

- Да, Анью! Я уже встал! - крикнул в ответ и принялся искать, куда я вчера запулил свои домашние тапочки.

Нашёл их в разных углах, обулся и, не переодеваясь, побрёл на выход маленьким белым привидением в своей ночной рубашке. Как она меня бесит. Хорошо, что я уже подрос, и она мне чуть ниже колен. А ведь была когда-то по щиколотки. В кальсонах спать нельзя, голым тоже нельзя. А в этом платье — неудобно. Может, стоит пижаму купить? И поставить всех перед фактом? Надо это обдумать.

- Хювяя хуомента, - сонным голосом пожелал я доброго утра всем присутствующим на кухне и в гостиной и юркнул в уборную.

Спустился к завтраку я уже при полном параде. В пошитом по моему рисунку костюме цвета хаки и с правильно завязанным двухцветным пионерским галстуком. Приём в пионеры прошёл на ура. Всем моим приятелям очень понравилась идея собственной детской политической партии, но со спортивным уклоном. Благо, и правилам приёма, мною придуманными, они все соответствовали. Кто уже учился, учились без неудов, хорошо бегали и умели подтягиваться, отжиматься и приседать. В общем, делали всё, что от них требовал их «Великий Диктатор» на протяжении всего времени существования нашей банды.

Раздал им галстуки и почти два часа убил на обучение, как правильно их завязывать, попутно инструктируя, что с ним нельзя делать. А то, вспоминая своё пионерское детство, я просто диву давался, что мы с этим символическим кусочком красного знамени только ни делали. И пот вытирали, и как банданы или ковбойские маски носили, сгрызали кончики галстука до непотребного состояния. И ничего нам за это не было. Так, красная тряпочка на шее. Ношение — обязательно, а уважение и почитание — уже нет.