Интимная Русь. Жизнь без Домостроя, грех, любовь и колдовство - Серегина Наталья - Страница 4
- Предыдущая
- 4/51
- Следующая
Так, на Сольвычегодскую Прокопьевскую ярмарку в Архангельской губернии девушки приплывали на плотах и лодках — разряженные, с приданым (это так и называлось — приплавуха[16]). Лодки вытаскивали на берег, и девушки восседали в них, как на прилавках. Их матери стояли тут же и старались перехватывать покупателей. А парни неторопливо прохаживались, рассматривая «товар», интересовались, хорошо ли девушки рукодельничают и работают, каково приданое. Если невеста подходила, то парень немедля вел ее в церковь венчаться. Оценивали кандидатку очень строго. Например, если руки холодные — значит, мерзлявая и для сельских работ малопригодная. Если часто моргает — плохо годится для рукоделия. Имели значение внешность, взгляд.
В селе Емецкое той же губернии в канун Петрова дня (12 июня) проводилась выставка невест[17]. К слову сказать, в конце XVIII — начале XIX века такие «ярмарки» проходили не только среди простолюдинов. В зимнее время в Москве устраивались грандиозные балы, на которых молодые дворяне подыскивали себе вторую половину.
Но вернемся в допетровскую Древнюю Русь.
Был у наших предков еще один способ заключения брака — умыкание. Нестор в Повести временных лет пишет, что радимичи, вятичи и северяне не имели браков, «но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними»[18].
Известно, что эти игрища или праздники назывались русалии. Во всяком случае, святой Нифонт, епископ Новгородский, в XII веке в своем «Слове о русалиях» к ним относил все языческие празднования[19]. В знаменитом Стоглаве времен Ивана Грозного, составленном в 1551 году, называются два праздника:
Русали о Иванове дни и в навечерии Рождества Христова и крещения сходятся мужи и жены и девицы на нощное плещеванне, и на бесчинный говор, и на бесовские песни, и на плясание, и на скакание, и на богомерзкие дела. И бывает отроком осквернение и девам растление[20].
Очень подробно рассказывает об игрищах летописец Переяславля-Суздальского:
…рыщут на гуляниях и по пляске узнают, которая жена или девица исполнена похотливым желанием к юношам, и от взглядов, и от обнажения частей тела, и от жестами пальцами и обмена перстнями, плотью и сердцем распалясь, целуются с лобзанием и совокупляются…[21]
Такое впечатление, что это описание составил непосредственный участник языческих игрищ.
Игрища и пляски северных племен (радимичей, вятичей и северян). Миниатюра из Радзивиловской летописи. Кон. XV в. Библиотека РАН / Wikimedia Commons
Итак, «умыкали» жен на празднике. И заметьте, это происходило по договоренности, то есть по взаимному согласию. Обычай умыкания сохранялся на Руси и в XVII веке. Вот как в середине XVII века описывает французский путешественник Гийом Боплан (ок. 1600–1673) заключение брака умыканием:
Хотя крестьяне находятся в подданстве почти как рабы, тем не менее они с давних пор пользуются правом и привилегией похищать, если удастся в этих условиях, во время общего танца барышню; даже если она дочь их господина, лишь бы он [крестьянин] сделал это с таким проворством и ловкостью, что это ему удалось бы наверняка (ибо иначе его ожидает гибель) и чтобы он мог скрыться в ближайшем лесу, и в течение двадцати четырех часов оставаться ненайденным. Тогда ему прощается совершенное им похищение. Если похищенная девушка хочет выйти за него замуж, он не может отказаться от нее, не потеряв головы, если же [девушка этого] не желает, его освобождают от ответственности за проступок и ему не могут учинить никакого наказания[22].
И здесь автор тоже подчеркивал: умыкание происходило по договоренности. Но, конечно, были случаи — и нередкие — насильственного похищения.
В Уставе князя Ярослава записано, что за кражу девушки с целью жениться виновный должен заплатить «за позор». Если она боярская дочь, то обидчик ей платит 5 гривен золотом[23], если дочь «добрых людей» (то есть свободных), то 2 гривны серебра.
В XV–XVI веках также существовала система наказаний за умыкание, или «блуд умолвкой» (по договору). Причем в отличие, скажем, от польских законов, где учитывалось согласие потерпевшей на умыкание, в русском законодательстве на такие нюансы не смотрели и карали преступников всех социальных рангов одинаково. Меры наказания за умыкание замужней женщины или обрученной были строгими, вплоть до членовредительства.
Обычай «умчать девицу» в деревнях России сохранялся и в более поздние времена: такой брак назывался «самокрутка» или «самоходка». При заключении брака самокруткой жених выкрадывал девицу, заранее договорившись с ней, однако история знает случаи, когда ее родители, бросившись в погоню, возвращали дочь домой.
Глава 3. Сколько жен нужно для полного счастья?
Княгине Предславе снился сладкий сон: она стояла на коленях и молилась в монастыре на далекой, почти забытой родине. Мир и покой разливались в ее душе, и юная монашка была снова счастлива, как когда-то, но что-то злое вторглось в ее сон. Княгиня пыталась удержать его, но ничего не получилось, и она проснулась.
В сенях слышались шум, спор, раздраженные голоса, и самым громким был незнакомый мужской, который вырвал ее из любимого сна. Дверь неожиданно распахнулась, княгиня неуклюже поднялась, пытаясь понять, что происходит. В покои ворвался запыхавшийся, провонявший конским потом гонец; он принес плохие вести. Княгиня вдруг почувствовала, как ноги стали словно ватными, и поспешно села, придерживая руками уже большой живот…
Первенец, которого ждал ее муж, князь Ярополк, — ждал так долго, что уже почти отчаялся, — теперь будет сиротой… Убил князя его родной брат, Владимир. Пройдет еще совсем немного времени, и она узнает, что решена и ее участь: братоубийца возьмет ее в жены, он будет растить ее сына, а сама Предслава — прозябать среди сотен наложниц Владимира. Братоубийцы…
Ох, какая нелегкая судьба ждала княгиню Предславу, бывшую когда-то монашкой. Гречанка, истово верующая, она с детства не хотела становиться женой и матерью; она стремилась в монастырь, и ее мечты исполнились. В тиши монастырских стен девушка собиралась провести всю жизнь, молясь и размышляя о вечном. Но однажды утром на них налетели неистовые, страшные русы, воины князя Святослава. Монастырь разрушили, монахинь взяли в плен. А ее выбрал себе в наложницы сам князь Святослав. Когда юная красавица-гречанка ему надоела, он выдал ее замуж за своего сына Ярополка. Бедная девушка подчинилась — что еще ей оставалось? Утешало одно: муж очень интересовался ее верой и много с ней об этом разговаривал, так постепенно они и сблизились. В Иоакимовской летописи о князе Ярополке Святославиче можно прочесть: «… муж кроткий и милостивый ко всем, любящий христиан», из-за этого и не любили его, потому что «христианам дал волю великую»[24]. Предслава — так, по мнению историка и государственного деятеля Василия Татищева (1686–1750), звали на Руси «грекиню» — была беременна, когда Ярополка убил Владимир, будущий креститель Руси. Убийца мужа взял ее себе, как пишет Нестор в Повести временных лет, наложницей — «залежею не по браку»[25].
- Предыдущая
- 4/51
- Следующая
