Не грози Дубровскому! Том III (СИ) - Панарин Антон - Страница 14

— Вадим Иннокентиевич, у меня нет от вас никаких секретов. Думаю, вы в курсе что я едва не погиб, сражаясь с той тварью. А выжить мне помогла вот эта безделица. — Я достал мешочек и вынув из него сердце проклятого, бросил артефакт на стол.

Пульсирующий чёрный комок прокатился до середины стола, заставив Трифонова и его спутницу вжаться в спинки стульев.

— Это божественный артефакт, сердце проклятого. Мне удалось его украсть, когда я помог бежать из плена шестидесяти аристократам. Думаю, вы это уже знаете. Этот артефакт даёт безграничный доступ к некротике, за счёт чего я и сумел поднять толпу мёртвых крысолюдов, которые помогли прогнать королеву крыс из академии.

— Прогнать? Я слышал немного другую интерпретацию событий. Говорят вы её не прогнали, а практически разорвали на части.

— Вадим Иннокентиевич, напуганные люди склонны преувеличивать. Там было ровным счётом то, о чём я вам говорю. — С нажимом сказал я.

— Что ж. Допустим. Вы чудом спаслись с помощью артефакта. Но как вы объясните то, что вы сумели одолеть профессора магии природы? В этом вопросе некротика вам не помощник. Он всю жизнь посвятил изучению магии природы. Вы пусть и одарённый, но первокурсник. А свидетели вашей дуэли говорят, что вы виртуозно использовали магию природы. Поведайте, где вы сумели набраться такого опыта? Освоить две стихии разом, это не шутки.

— В моём роду был двоюродный дядя Тихон Тихонович Продубровский, которого убил граф Картаполов. Так вот Тихон Тихонович с самого детства обучал меня этой ветви магии. Сначала теории, а как только я начал чувствовать ману, мы стали практиковаться в магии природы. Если вы допросите более подробно свидетелей нашей битвы, то они вам расскажут, что за всё сражение я использовал лишь два заклинания. Как вы считаете, это слишком много для первокурсника?

— Пожалуй нет. Но это не объясняет того, что вы тактически смогли превзойти профессора в сражении.

— А, по-моему, объясняет. Профессор половину жизни просиживал в пыльной аудитории, а я каждую свободную минуту тренируюсь. — Я продемонстрировал сбитые костяшки кулаков. — Если выдаётся свободная минута, то я тренируюсь физически, если времени нет, то я практикуюсь в контроле маны, к примеру сейчас я использую покров маны не для того, чтобы напасть. А, для того чтобы совершенствоваться. Попав в академию, я тренируюсь и днём, и ночью. Можете спросить у Картаполова, Львова, Оболенского, Ершова и десятков других студентов. Я практически живу на стадионе.

— Ваши слова совпадают с информацией, полученной от студентов и преподавательского состава. Но осталось последнее подозрение. Уж не из другого ли вы мира? — С нажимом спросит Трифонов и просверлил меня взглядом в надежде что я дрогну.

— А бывают и другие миры? — С интересом спросил я.

— А вы хорош. Небывалое хладнокровие для восемнадцатилетнего парня.

— Мне почти девятнадцать. — Усмехнулся я.

— Главное дожить до девятнадцати, верно? — Хищно сказал Трифонов поджигая новую сигарету. — Маргарита Елизаровна, проверьте, пожалуйста, память нашего гостя. А вас Виктор Игоревич я попрошу расслабиться и не мешать. От этого будет зависеть ваша дальнейшая судьба.

— С радостью. Я уж думала, что вы специально затягиваете разговор чтобы я подольше дышала вашими омерзительными сигаретами. — Фыркнула Маргарита Елизаровна и встав со стула подошла ко мне.

Прохладная рука легла на мой лоб, и она мягко сказала:

— Будет не больно.

Я не успел ничего ответить, как вдруг перед глазами пролетела вся жизнь мёртвого графа. Я видел, как он родился, лицо его измученной матери и счастливое лицо отца. Видел, как они ухаживали и любили его. Картинки сменялись со страшной скоростью, и на следующей уже Степан обучал графа владеть шпагой.

Картинка меняется, и я вижу, как измученный отец сидит за рабочим столом, замечает, что я, то есть граф зашел в комнату и бросает всё, для того чтобы поиграть с сыном. Мать помогает учить уроки, нежно гладит по голове. Это была семья, семья которой у меня никогда не было.

В Руиндаре я был сиротой и привык всегда и во всём полагаться только на себя. Пожалуй, единственным человеком которого я мог назвать родственником, был мой учитель, ну и Иггдрасиль, если древо вообще можно считать роднёй.

Картинки снова сменились, я увидел себя подростком. Удивительно, но дядя Тихон реально тренировал молодого графа. Правда у того мало что получалось.

Я видел, как началась война родов, как на моих глазах убили отца и мать. Странно, это были люди, которых я никогда не знал. Да я их увидел в живую всего пару секунд назад, но в груди защемило с ужасной силой, и я почувствовал, как по моим щекам струятся обжигающие слёзы. Их смерти разорвали моё сердце в клочья.

Прохладная рука оторвалась от моего лба вернув меня в задымлённый кабинет. Я вытер рукавом слёзы и посмотрел на Маргариту Елизаровну, направляющуюся к выходу.

— Вадим Иннокентиевич, мальчик чист. Оставьте его в покое, у него крайне трагичная судьба. Не усложняйте её без надобности. — Жалостливо сказала она и вышла.

Трифонов открыл ящик стола и вытащил пачку салфеток.

— Виктор Игоревич. Прошу простить за то, что потревожил вашу рану. Сами понимаете, такая работа. Выяснять правду любой ценой. — Он протянул мне салфетки, но я отказался, слёзы уже перестали идти. — Что ж. Я рад, что вы не попаданец, иначе нам пришлось бы вас того… — Трифонов провёл пальцем по горлу.

— Что такое попаданцы? — Прикинулся я идиотом.

— Оу, не обращайте внимание. Это так. Глупости, о которых вам не следует знать. Кстати, всё что вы услышали в этом кабинете строжайшая тайна. Что ж перейдём к официальной части. — Он достал бланк и протянул мне. — Поскольку вы маг смерти, то подлежите регистрации. Влейте в этот бланк ману. — Я без вопросов выполнил его просьбу. На листе проступила синеватая печать и исчезла. — Теперь мы сможем найти вас в любой момент. Если решите навредить империи, вас уничтожат.

— С чего бы мне этого хотеть?

— У преступников бывают разные причины. И не всегда они весомые. Поэтому мы перестраховываемся. На всякий случай. Кстати, артефакт можете забрать. Теперь его мы так же сможем отследить, даже если вы решите его продать или потеряете. — Трифонов брезгливо толкнул сердце проклятого в мою сторону. — Раз уж мы закончили с официальной частью, то у меня есть для вас предложение. Фёдор Антонович Лунгин крайне лестно отзывался о вас после того, как вы самолично уничтожили Отиджа. А нам очень нужны перспективные люди. Как смотрите на то, чтобы постажироваться в рядах имперских истребителей?

— Звучит заманчиво. — Удивлённо сказал я.

— Тогда не будем терять времени. На границе с Монголией открылся небольшой пробой. Вы вместе с наставником отправитесь туда. Ваша задача зачистить местность и закрыть пробой. Наставник оценит ваши навыки. Если вы нам подойдёте, то поговорим о зарплате и прочих бонусах. Если провалитесь, то и разговаривать нам будет не о чем. Фёдор Антонович! — Дверь приоткрылась и в неё заглянул Лунгин. — Можете забирать парня и отправляться.

Лунгин кивнул и отвёл меня на портальную станцию, где нас уже ждала синеватая дымка.

Выйдя из портала, мы очутились на длинной улице. Постройки разрушены, как будто по ним пробежал великан, а оставшиеся обломки медленно горят. В поселении была стерильная тишина и только потрескивание огня нарушало гробовое безмолвие.

То тут, то там лежат расплющенные тела жителей. Вверх по улице на стене кирпичного дома и вовсе застыла кровавая лепёшка когда-то бывшая человеком. Как будто гигант нанёс удар со страшной силой, превратив человека в кровавое пюре. Устрашающее зрелище.

— Судя по нашей информации пробой открылся в километре от поселения. Сначала зачистишь местность, а после двинем к пробою. — Коротко ввёл в курс дела Лунгин заглянув в планшет, а после сложил руки перед грудью направив ладони друг к другу.

Между его рук появился красный шар, к которому потянулись языки пламени с ближайших построек. Когда шар увеличился до размера тыквы, Фёдор сдавил его, а после выбросил вверх. Красная сфера взмыв в небо взорвалась, разбросав по округе яркие искры, оставившие в воздухе, не гаснущие нити маны.