Враг женщин - Гюнтекин Решад Нури - Страница 15

Я зашла в комнату. Я не ошиблась в своих предположениях. Один из земляков господина Ремзи господин Вассаф был постоянным гостем в нашем поместье. Его, наверное, прогонят с работы за прогулы. Думаю, он и сам это сознает, но никак не может покинуть нашу компанию.

— Ребята… Хотите бейте меня, но это не в моих силах, да поможет мне Аллах! Когда Он закрывает передо мной одни двери, Он в то же время распахивает другие.

Господин Вассаф собрал вокруг себя всех наших и повествовал им нечто смешное о безрассудных выходках Хомонголоса. Завидев меня, Хандан закричала:

— Подойди-ка сюда, Сара, послушай, что рассказывает Вассаф о твоем парне. Я просто умираю от смеха.

После той ночи мои друзья, потешаясь надо мной, стали называть Хомонголоса моим кавалером. Хандан, умоляя, просила господина Вассафа заново рассказать мне то, что уже знали собравшиеся. Этого болтуна не нужно было просить дважды. Незамедлительно он приступил к рассказу:

— Госпожа, я имею в виду историю о том, как примерно два года назад Хомонголос похитил ишака. Дамам этот рассказ пришелся по вкусу. Здесь поблизости живет один грек Саманджиоглу. Он так одевается и ведет себя, что издали его можно принять за попрошайку… Грязный, робкий, никчемный, но в действительности у него горы золота. Если захочет, то вмиг, одним взмахом руки соберет вокруг себя сотню таких, как я, старших секретарей канцелярий из мэрии, и велит им себе прислуживать… У этого Саманджиоглу есть большая оливковая роща. К тому же он давал взаймы деньги односельчанам под проценты. Он садился верхом на тощего ослика, которого отобрал за невыплату процентов у одного крестьянина, и объезжал деревню за деревней, занимаясь разъездным ростовщичеством. Очень жадный тип, он стерег своего осла как зеницу ока. По слухам, зимой, боясь воров, он заводил осла в свою спальню и оставлял там на ночь… Да и спальня-то его, по правде говоря, не сильно отличается от ослиного хлева… Как бы там ни было…

Хомонголос решил во что бы то ни стало выкрасть, ради шутки, этого бесценного ослика. Однажды вечером, когда Саманджиоглу возвращался из деревни, Хомонголос, сговорившись со своим приятелем Рахми, будто бы случайно появился на пути старого грека. Они поздоровались, Хомонголос дал ему сигарету, и они, разговаривая, продолжили путь вместе, — старик ехал верхом на осле, а Хомонголос шел рядом. Быть может, вы знаете, что со стороны Курудере (Сухого ручья) в наш поселок дорога пролегает через узкий проход в скалах. Скалы образуют своего рода туннель, верх его закрывают раскидистые ветви деревьев. Вечером там царит кромешная тьма. Когда они приблизились к этому проходу, Хомонголос завел речь о деньгах, распаляя своими рассказами алчность старика… Старый грек слушал его, забыв обо всем на свете.

В этот момент Рахми, подобравшись к ослу, незаметно перерезал поводья. Хомонголос потихоньку просунул левую руку между ремнем и спиной ишака. Правой рукой он крепко удерживал узду. Можете себе вообразить ситуацию… Спортсмен с ростовщиком разговаривают, повернув головы друг к другу. Седло на левом запястье у Хомонголоса прямо как пальто, переброшенное через руку…

Господин Вассаф, встав посреди комнаты, стал показывать, как все происходило. Он то нагибался, то выпрямлялся, размахивая при этом руками:

— Пока два путника так задушевно и беззаботно разговаривали, Хомонголос на своей стальной руке начал приподнимать узду, имитируя покачивание ишака, но при этом продолжал идти. Между тем Рахми схватил оставшегося без хозяина осла за хвост. Животное, конечно, остановилось и осталось позади идущих. Но Хомонголос как ни в чем не бывало двигался вперед, неся на руке седло и на нем старика Саманджиоглу… Какие же у него мускулы, госпожа! Старый грек так и не сообразил, что произошла подмена… Он все еще полагал, что сидит на спине своего любимого осла. И так до самого выхода из ущелья. Потом Хомонголос опустил седло и старика вместе с ним на кучу земли… Конечно же, к этому времени Рахми с животным уже находился далеко оттуда. Старый грек вдруг почувствовал, что его ишак в один миг словно растворился в воздухе, будто тонкое эфирное тело, и впал в полную прострацию. Потом, осознав наконец, что его перехитрили, он начал кричать. Хомонголос, не нарушая своего невозмутимого спокойствия, говорит: «Не надо орать! Лучше помолись… Осел был очень старый. Может быть, на нем еще сам Христос ездил. Должно быть, его забрали на небеса». Этот случай в течение недели забавлял весь поселок.

Закончив рассказ, господин Вассаф сказал:

— Таков обычай Хомонголоса — потешаться над каждым, кто попадется ему на пути, будь то мужчина или женщина. Вот и прошлым вечером он разыграл перед барышней трагическую сцену.

Старший секретарь указал рукой на меня. Я почувствовала, что краснею. Значит, и я попала в разряд таких людей, как Саманджиоглу, жертв обмана и насмешек Хомонголоса, над которыми потешаются все вокруг, слушая веселые рассказы о его проделках?

Господин Вассаф продолжил:

— Вместе с тем у этого Хомонголоса есть и очень порядочные черты… Например, он терпеть не может, когда кто-то при нем унижает слабого… Он считает ниже своего достоинства выяснять отношения с малосильным. Если вы не устали, расскажу вам еще кое-что… Частично я сам был этому свидетель… Однажды Хомонголос, гуляя вокруг поселка, случайно забрел в чей-то сад. Там не было изгороди, и внешне этот сад мало чем отличался от окрестного пейзажа. Тощий садовник-албанец, завидев Хомонголоса, стал грубо браниться на него. Тот пояснил, что вышла ошибка, и повернул назад. Сторож же посчитал его спокойствие и вежливость следствием страха. Он решил показать себя героем. Он принял такой вид, будто сам он — владелец усадьбы, в пределы которой вторгся непрошеный гость. Как упустить возможность поиздеваться над трусом?

Хомонголос медленно шел своей дорогой, а садовник пустился бежать за ним, хрипя, как пастушья собака: «А ну, проваливай, невежа… Быстро… Вот я тебя!» — кричал он на ходу. Хомонголос продолжал спокойно идти. Гнев сторожа дошел до предела. В бешенстве он стал толкать спортсмена в спину, долбя его кулаком.

Тот ограничился тем, что, оглянувшись, пренебрежительно смерил взглядом этого худенького албанца и сказал: «Не подгоняй меня, дорогой… Не беспокойся, видишь, я ухожу!» Всю эту сцену издали наблюдал хозяин сада, — тоже албанец, здоровый, как сосна в три обхвата. Он видел, что его тощий помощник пинками выталкивает из сада человека среднего роста, одетого как господин. Ну и для него, конечно, обидеть слабого, оскорбить и даже побить — это своего рода развлечение, спорт, можно сказать, жизненная потребность. Если уж его тщедушный помощник издевается над беднягой и наносит ему побои, отчего же и хозяину не поразмяться? Он закричал сторожу: «Отойди, несчастный! Разве так надо выгонять бродягу из сада? Смотри и учись!» И с этими словами албанец схватил Хомонголоса за плечи. Тот повернулся и с тем же спокойствием обратился к хозяину сада: «Стой, приятель! Я не хотел обижать твоего человека, который сам-то как муха… Но ты, слава Аллаху, здоровый, крепкий мужчина… Если вы оба на меня навалитесь, будем считать, что наши силы примерно равны… Давай-ка сведем счеты!» Посреди сада началась стычка. После первого удара Хомонголоса албанский садовник сам удивился тому, что с ним стало происходить. Он, ошалев, закружился волчком и потом упал лицом на землю. Хомонголос тем временем схватил хозяина и бросил на садовника. Потом, схватив их обоих за штанины, приподнял кверху. Как раз в этот момент мы проезжали мимо сада и видели все это своими глазами. Хомонголос, расправив руки, стал крутиться на месте, крепко держа обоих мужчин, и потом с размаху швырнул их на землю. «Отсюда вам будет удобнее смотреть за садом, — сказал он им. — Никого больше сюда не пустите». И, потирая руки, направился в нашу сторону.

У тех, кто слушал рассказы господина Вассафа о Хомонголосе, в душе пробуждалось необычное чувство — нечто вроде симпатии к этому человеку. Но я-то уже приняла решение. Я вырву клыки этому монстру во что бы то ни стало. Я позвала Хандан.