Графиня Де Шарни - Дюма Александр - Страница 20
- Предыдущая
- 20/459
- Следующая
Себастьен Жильбер исчез около шести часов вечера, и до двенадцати часов ночи, несмотря на тщательные поиски, проведенные в доме аббатом Фортье и его сестрой, мадмуазель Александриной Фортье, его так и не обнаружили.
Они опросили всех, кто был в доме, но никто не знал, что стало с мальчиком.
Лишь тетушка Анжелика, выходившая около восьми часов вечера из церкви, куда она ходила расставлять стулья, видела, как он бежал по проходящей между церковью и тюрьмой улочке в сторону Партера.
Вопреки ожиданиям, этот доклад не успокоил, а еще сильнее взволновал аббата Фортье. Он знал о том, что у Себастьена бывали необычайные галлюцинации; во время этих галлюцинаций ему являлась женщина, которую он называл своей матерью; на прогулках аббат, предупрежденный о возможных странностях, не упускал мальчика из виду, и когда замечал, что тот зашел слишком далеко в лес, аббат, опасаясь, как бы он не потерялся, посылал за ним лучших бегунов коллежа.
Те рассказывали, что когда находили мальчика, он задыхался, почти без чувств привалившись к дереву или лежа на зеленом мшистом ковре у подножия высоких сосен.
Однако никогда с Себастьеном не случалось приступов по вечерам; еще ни разу не приходилось разыскивать его ночью.
Должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, однако аббат Фортье напрасно ломал голову: он не мог догадаться об истинной причине побега.
Чтобы достичь более удачного результата, нежели аббат Фортье, мы последуем за Себастьеном Жильбером, – ведь мы знаем, куда он отправился.
Тетушка Анжелика не ошиблась – она точно видела Себастьена Жильбера, когда тот выскользнул в темноте и со всех ног бросился в ту часть парка, которую называли Партером.
Из Партера он пробрался на Фазаний двор, а оттуда узкой просекой отправился в Арамон. Меньше чем через час он был в деревне С той минуты, как мы узнали, что целью побега Себастьена была деревня Арамон, совсем нетрудно догадаться, кого из жителей этой деревни он разыскивал Себастьену нужен был Питу.
К несчастью, Питу выходил из деревни с одной стороны, когда с другой в нее входил Себастьен Жильбер Питу, как мы помним, во время пиршества, устроенного Национальной гвардией Арамона в собственную честь, остался один, словно античный борец среди поверженных врагов, он бросился на поиски Катрин и нашел ее на дороге, ведшей из Виллер-Котре в Писле: она лежала без чувств, а на ее губах еще не остыл прощальный поцелуй Изидора.
Жильбер ничего этого не знал, он пошел прямо к хижине Питу; дверь оказалась не заперта.
Питу жил чрезвычайно просто и считав что ему нет необходимости запирать дом Впрочем, даже если бы до этого времени он взял в привычку тщательно запирать дверь, в тот вечер голова его до такой степени была занята другим, что он не вспомнил бы об этой мере предосторожности Себастьен знал жилище Питу, как свое собственное: он поискам трут и кремень, нашел нож, служивший Питу кресалом, поджег жгут, от него – свечи и стал ждать Однако Себастьен был слишком возбужден, чтобы ждать спокойно, а в особенности – долго Он метался от печки к двери, от двери – до перекрестка; потом, как сестрица Анна6 , видя, что никто не идет, вернулся в дом, чтобы посмотреть, не возвратился ли Питу в его отсутствие Видя, что время идет, а Питу все нет, он подошел к хромому столу, где стояла чернильница, лежали перья и стопка бумаги.
На первой странице в этой стопке были записаны имена, фамилии и возраст тридцати трех человек, составлявших численный состав Национальной гвардии Арамона и находившихся в подчинении Питу.
Себастьен аккуратно приподнял верхний листок, образец каллиграфии командира, не стеснявшегося ради блага общего дела опуститься иногда до ремесла писаря.
На другом листе Себастьен написал:
«Дорогой Питу!
Я пришел рассказать тебе о том, что слышал неделю тому назад разговор между аббатом Фортье и викарием из Виллер-Котре Кажется, аббат Фортье вступил в сговор с парижской аристократией; он говорил с викарием о готовящейся в Версале контрреволюции.
Это то, что мы узнали недавно в отношении королевы, поправшей трехцветную кокарду и вместо нее надевшей черную.
Об угрозе контрреволюции нам стало известно после событий, последовавших за банкетом и очень меня обеспокоивших по поводу отца, ведь он, как ты знаешь, – враг аристократов; однако нынче вечером, дорогой Питу, я испугался еще больше.
Викарий опять пришел к священнику, а так как я был обеспокоен судьбой отца, я решил, что могу себе позволить нарочно послушать продолжение того, о чем накануне я услышал случайно.
Похоже на то, дорогой Питу, что народ отправился в Версаль; было много убитых и среди прочих – господин Жорж де Шарни.
Аббат Фортье прибавил следующее:
«Давайте говорить тише, чтобы не взволновать юного Жильбера: его отец тоже ходил в Версаль и, возможно, погиб»
Как ты понимаешь, дорогой Питу, дальше я слушать не стал Я тихонько выскользнул из своего укрытия, так что никто ничего не заметил; я пробрался через сад, оказался на площади и прибежал к тебе. Я хотел попросить тебя, чтобы ты проводил меня в Париж, что ты непременно бы сделал, и притом от чистого сердца, если бы был здесь.
Но так как тебя нет и неизвестно, когда вернешься (ты, верно, отправился в лес Виллер-Котре ставить силки на зайцев и в таком случае придешь только завтра), а я сгораю от нетерпения и беспокойства, то не могу так долго ждать Я ухожу один; будь покоен, я знаю дорогу. Кстати, из тех денег, что мне дал отец, у меня осталось еще два луидора, и я смогу сесть в первый же фиакр, который встречу на дороге.
Р.S. Я написал такое длинное письмо, во-первых, чтобы объяснить тебе, зачем я еду, а во-вторых, потому что я надеялся, что пока я его пишу, ты вернешься.
Письмо написано, ты не вернулся, я уезжаю! Прощай или, вернее, до свидания. Если с отцом ничего не случилось и ему ничто не угрожает, я скоро вернусь Если же мое присутствие там будет необходимо, я твердо решил уговорить отца оставить меня при себе.
- Предыдущая
- 20/459
- Следующая
