Бывшие в падении - Гейл Александра - Страница 4

Я же после бессонной ночи, наполненной стуком колес и фантомами прошлого, чувствовала себя прескверно. И слова Кифера о том, что он жаждет вышвырнуть меня из труппы, лишь усугубили состояние. От ожогов внимания этого мужчины мышцы деревенели. Было нечеловечески тяжело воевать со своим телом, заставляя его не только расслабиться, но еще двигаться определенным, неудобным образом. Однако потерять работу я не могла. Не сейчас, не при моих обстоятельствах, которые, в общем-то, за два прошедших года стали лишь хуже.

Дожидаясь своей очереди, я мрачно, исподлобья наблюдала за Полем. Пыталась найти в нем изменения последних лет, но их как не было. И в первый, и во второй раз он ворвался в мою жизнь тайфуном, разнося все на своем пути и пересобирая нужным ему образом. Жесткий, холодный, непримиримый.

– Ты, ты и ты, – указал Кифер на троих танцовщиков, а затем – на дверь.

Мы занервничали, переглянулись. Ушедшие ребята разнились не только по уровню, но и по отношению к делу. Непонимание того, по каким критериям Кифер оценивал нас, заставило напрячься каждого. Следующая шестерка отправилась на выход вся. Волнение теперь можно было резать ножом. Чтобы наверняка запомнить незнакомые движения, я пошла в числе последних, а потому уже знала, что большая часть труппы была отсеяна. В зале осталось всего шестнадцать человек.

Музыки не было – только счет. И Кифер всерьез охрип, но не пытался делать себе поблажек. И это лучше остального доказывало серьезность его отношения к происходящему. Он не умел жалеть. Ни себя, ни других. Нет прошлого, нет будущего, только работа.

И еще — желание выставить меня за порог театра.

Комбинация не была сложной, но я чувствовала на себе взгляд Кифера и его недовольство. Он никогда не был мной доволен в полной мере, но это вообще не утешало.

– Ты и ты, – избегая имен, опять кивнул Кифер двоим из нашей оставшейся пятерки.

Я опустила голову, скрывая облегчение от того факта, что не оказалась за дверями зала. Мне позарез нужна была работа, и Полю проще всего было бы вышвырнуть меня вон, но… он этого не сделал. Потому что хотел поиграться. И это одновременно внушало надежду и убивало пониманием его логики.

«Последнее, о чем я думал, – сложно ли тебе будет со мной работать. А потом даже обрадовался тому, сколько приятных моментов обещает мне это назначение. Приятных – для меня».

– Остальных я жду на просмотрах для будущей постановки. В этом году мы будем ставить «Мулен Руж».

На Кифера вытаращились все. Потому что заставлять актеров балета танцевать канкан весьма… прогрессивно.

– Огнева, остальных я имел удовольствие смотреть три дня, но так и не разобрался, на что годится звезда петербургских шоу. – Он сказал это и отвернулся к зеркалам, взявшись за бутылку воды.

Не обращая внимания на хихиканье и шепотки других, я лишь вздохнула. Я знала, что так будет. Знала, что он к чему-нибудь прицепится. Но все равно кинула на него взгляд исподлобья, до боли впиваясь пальцами в бедра.

– Что именно танцевать? – уточнила.

– Последнюю комбинацию еще раз.

Он медленно обернулся и застыл, привычно скрестив руки на груди. С трудом отлепив от него взгляд и предвкушая новый виток унижения, я начала двигаться.

– Нет, – тотчас остановил меня Кифер. – Я – считаю, ты – танцуешь.

И он начал считать. В моей голове начали медленно воскресать прежние занятия. Должно быть, сработал инстинкт самосохранения, подсказывая, где еще можно облажаться. Но обрадовалась я слишком рано.

– Голова еще не болит? – насмешливо спросил Поль. – Или ты из тех удивительных существ, которым дыхание ни к чему?

И я вспомнила главный завет Поля Кифера. Дыхание. Порой, разозлившись, он выдавал об этом пропитанные сексом метафоры. И хотя в танцевальной среде таковые являются скорее нормой, чем исключением, я поморщилась. По самодовольно дернувшемуся уголку губ Кифера я поняла, что у меня на лице было написано, о чем я подумала.

– Еще раз.

Я снова провела запястьем по лбу, стирая пот, и встала в начальную позицию. И тут, кажется, все, что копилось в Кифере за три прошедших дня наблюдения, плеснуло через край. На меня. Или это было намеренно – не знаю, но на таком контрасте впору было лечь и сдаться.

– Контролируй квадрат плеч и бедер. Руки мягче. Где амплитуда! Куда задираешь бедро? Это, по-твоему, арабеск? Толкайся на прыжке сильнее. Это что за умирающая муха? – Счет оказался забыт. – По-твоему, это похоже на фуэте? Быстрее. Еще быстрее! Я что, сказал прекратить фуэте и продолжить комбинацию? Фуэте. Повторяй.

Пот заливал глаза, заставляя моргать и терять точку ориентира. Но хуже всего, что вскоре вместо зазора между зеркалами, на котором я оставляла взгляд во время поворотов, появилась фигура Кифера. Теперь мне приходилось смотреть на Поля. Будто и без того его было мало. Фокус сбился. Попытки на ходу найти новый репер в обход Кифера тотчас привели к головокружению. Осознав, что выбора нет, я вынуждена была снова и снова возвращаться к его лицу.

– Теряешь скорость. Где энергия? Еще!

Контролировать себя больше не осталось возможности. И, сорвавшись с пируэта, я бросилась к мусорному ведру у входа, чтобы опорожнить желудок. Буквально повисла на нем, сидя рядом на коленях. И тогда мне стало по-настоящему страшно. Кифер совершенно точно понимал, что делает. Подначивал всеми способами, заставляя держаться до последнего момента. Чтобы унизить.

Услышав его шаги за спиной, я прикрыла рот тыльной стороной ладони, хотя, вообще-то, думать в такой момент о вежливости было глупо. Поддернув брюки, он присел рядом, и я медленно перевела взгляд, уперевшись в презрительно искривившиеся губы.

– И вот это я видел в исполнении некогда без пяти минут примы? Я еще думал, что тебя засунули в кордебалет из соображений этики, а не техники. Много интересных случаев я видел, но такой откат – впервые.

С этими словами он поднялся и, стуча каблуками, ушел. А я механически опустила взгляд в мусорную корзину, заметила остатки своего завтрака и вздрогнула. Внезапно в действиях Поля мне померещился совсем иной смысл.

41 – 01.2018

Я влюбилась в Поля Кифера бездумно, бесповоротно и молниеносно. И так, что это увидели буквально все.

Вот я стояла на сцене одна под светом софитов, едва закончив адажио, как вдруг музыка смолкла, и вместе со стуком каблуков мужских туфель в мою жизнь вошел он. Директор нашего театра вроде бы хвалил меня, но я ничего этого не видела и не слышала.

Балет – вид искусства, где красота приравнена к абсолюту. Мы помешаны на ней, начиная с балетных школ, где девочек отбирают по строго определенным параметрам, в числе которых не только танец и предрасположенность к нему. Еще рост, вес, длина шеи, форма лица… Через какое-то время эти параметры завладевают сознанием настолько, что ты начинаешь оценивать окружающих тебя людей именно по таким критериям.

Так вот, я с уверенностью говорю, что вслед за директором театра на сцену ступил самый красивый мужчина из всех, кого я видела. Это было прямое попадание, один прицельный выстрел. Если бы я встретила другого черноволосого черноглазого смуглого мужчину с аккуратной бородой, я бы, пожалуй, без запинки ответила, что он не в моем вкусе. Потому что, вообще-то, таких множество. И ни один из них не производил на меня впечатления. До Поля Кифера я вообще не понимала, кто в моем вкусе. И, если честно, спустя два с половиной года он все еще оставался единственным мужчиной, сумевшим меня взволновать.

Мы стояли с ним на сцене, сцепившись взглядами, и… что-то происходило. Я не понимала, что это такое. Для этого мне не хватало опыта, но не могла не чувствовать. И не мечтать, чтобы все остальные исчезли, и я смогла с ним заговорить не как того требовали условности. А с той искренностью, к которой располагала сцена и свет прожекторов, очерчивавший две наши фигуры.