Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном - Ульев Сергей - Страница 19

— Никогда не поздно наверстать упущенное, — заметил Ржевский, выпуская на свет ее маленькие груди.

— Ой! С тех пор… ой! я поклялась, что, если случится война с Наполеоном, я выступлю против него и отомщу за свое поруганное детство — о — о.

— Но позвольте, голубушка, вас даже не изнасиловали.

— Со мной обошлись гораздо хуже, поручик! Я стала бояться женщин, говорящих по — французски.

— Но почему? — удивился Ржевский, сочувственно целуя ее трепещущую грудь.

— Мне… мне… в каждой видится переодетый француз! Я ни разу не выезжала в свет, не бывала на балах… ах!

— Неужели вам не хотелось танцевать?

— Хххотелось, еще как, поручик! Беда в том, что светские дамы все говорят по — французски. Пока хоть один француз будет топтать русскую землю, моей душе не обрести покоя… а — а — а…

Ржевский, встав на одно на колено, простер к ней руки, которые сами собой вдруг оказались у нее под платьем.

— Моя любезная богиня, — с жаром произнес он, — я не светская дама и тем паче не француз. Вам незачем меня бояться!

— Ай! яй! я вас и не боюсь.

— Позвольте мне стать вашим бобиком.

— Тузиком, — прошептала Агнеса, закатывая глаза. — О-о, мой милый поручик, неужели найдется на белом свете девушка, способная перед вами устоять!

Ржевский поднялся.

— Доселе я знал лишь одну такую девушку, — сказал он, приближая свои усы к ее приоткрытым губам. — И полюбил ее, как никого прежде не любил. Мое чувство огромно, как… м-м… поверьте, оно такое большое… Позвольте постелить вам ментик, голубушка.

— Ах, делайте, что хотите, — промурлыкала Агнеса Харитоновна и, закрыв глаза, подставила ему свои уста.

Пока длился этот поцелуй, поручик Ржевский успел сделать очень многое. Не разжимая объятий, он отцепил от бедра саблю, скинул с плеча на траву гусарский ментик, расправил его мыском сапога, уложил на него Агнесу и сам лег сверху.

Все это поручик проделал столь искусно, что в первое мгновение девушке почудилось, что она оказалась на пуховой перине.

Но вскоре молодая дворянка всем своим телом, всем своим естеством ощутила, что лежит она все — таки на земле, — и земля поката, и земля вращается, увлекая за собой в безумную круговерть это бескрайнее небо с разлетающимися во все стороны облаками, и эти бесконечные деревья, под шум листвы танцующие вальс.

Девять подвод французских фуражиров с награбленными по деревням утварью и сеном медленно тянулись через лес. Обоз сопровождал полуэскадрон драгун.

Впереди верхом ехали двое — молодой круглолицый лейтенант и средних лет капитан.

— Вы так хорошо изъяснялись по — русски, Мишель, — говорил капитан. — Крестьяне вас даже зауважали.

— Вам показалось, Андрэ. Будь их воля, они бы нас разорвали на кусочки. Я хорошо знаю этот народ. Все — таки пять лет провел в России.

— Немалый срок. И чем вы здесь занимались?

— Учил дворянских детей.

— Ну и как?

— Способные у них детки. С первой ученицей у меня вышла курьезная история. Я пришел наниматься к ее отцу. Но оказалось, что он хочет только гувернантку. Хорошо, говорю, у меня как раз есть сестра — близнец. А надо заметить, в юности я переиграл в домашнем театре немало женских ролей. Не долго думая, переодеваюсь под женщину, накрашиваюсь от уха до уха, и меня сразу берут. И тут началось…

— Папаша стал домогаться? — усмехнулся капитан.

— Разумеется, особенно под хмельком. Прижимал меня пару раз к стенке, щупал вату под корсетом и умилялся, какие у меня мягкие груди. Но я пригрозил, что нажалуюсь его жене. И он оставил меня в покое. Любил он ее все — таки и, видно, не желал скандала.

— Повезло вам.

— Слушайте дальше. Только папаша от меня отвязался, как новое приключение: в меня влюбилась его дочь — моя воспитанница!

— Мишель, но вы же были в женском обличии!

— Как — то раз она вошла в мою комнату, когда я набивал вату под корсет. Сам Мольер позавидовал бы разыгравшейся сцене! Было все — и смех и слезы. Но девчонка меня не выдала, и мой секрет стал нашей тайной.

За деревьями показалась водная гладь.

— А сколько ей было? — спросил капитан.

— Лет двенадцать. Ах, какое бойкое и любопытное дитя! Я ее очень многому научил. А однажды решил просветить, чем мужчина отличается от женщины. Зря смеетесь, Андрэ. Она ведь будет матерью.

— От вас?

— Да нет же! Вообще, как любая девочка. Я объяснил ей все на пальцах, по научному, без всякой задней мысли.

— А она?

— Раньше она все схватывала на лету. Но теперь попросила показать…

— А вы?

— Что я… мне, между прочим, платили неплохое жалование… Слышали бы вы, как она заливисто смеялась! Потом она спросила, могу ли я сделать с ней то, что дворовый кобель каждое утро вытворяет с их сучкой.

— И вы, конечно, уступили…

— Как бы не так! Ее отец был очень крут: на медведя в одиночку ходил с рогатиной. Он не стал бы драться со мной на дуэли. Свернул бы голову и закопал в огороде. Однако, видели бы вы, как эта маленькая проказница меня соблазняла! Гонялась за мной с отцовой саблей. Если бы не мои быстрые ноги, да роман с их кухаркой, — не устоял бы. В конце концов пришлось сослаться на какую — то мудреную женскую болезнь и покинуть их дом навсегда.

Драгуны выехали на берег озера.

— Смотрите, Андрэ! — Мишель показал рукой. — За камышами кто — то купается.

— Да ведь это девицы! Белье полоскают.

— Какое чудо! Может, они и нас поласкают? Поверьте, русские женщины в любви не уступят и парижанкам!

Спрыгнув с лошадей, они побежали к берегу. Остальные драгуны с радостными воплями последовали их примеру.

Заметив эту горланящую стаю, девушки отчаянно завизжали.

И в этот момент из камышей выскочили несколько гусар во главе с поручиком Ржевским, заслонив собой девушек, а из — за деревьев наперерез французам на лошадях вылетел Давыдов с остальным своим батальоном.

От метких гусарских выстрелов половина фуражиров пала на месте, а остальные, помахав немного для приличия саблями, сдались.

Ахтырцы ловко вязали пленникам руки. Капитан Андрэ и лейтенант Мишель оказались рядом. Пока их связывали, Мишель продолжал косить глазами в сторону девушек.

— Вы ранены, мой друг? — спросил капитан, взглянув на его окровавленный лоб.

— Всего лишь легкая царапина.

— И какой черт нас понес! Мы ведь не в Париже…

— Хорошенькие женщины не имеют национальности, Андрэ.

К ним подошел поручик Ржевский.

— Отвоевались, месье? — грассируя по — французски, усмехнулся он. — Что, интересно, вы хотели сделать с нашими русалками?

— Во всяком случае мы не собирались помогать им полоскать белье, — сказал лейтенант.

При звуках его голоса Агнеса Харитонова вздрогнула. Гусарские спины закрывали от нее говорившего, но она, расталкивая всех, рванулась вперед.

Глаза Агнесы и Мишеля встретились. Неловко улыбнувшись, он поднял к лицу связанные руки, чтобы вытереть со лба кровь. Еще секунда — и девушка упала в обморок.

— Ну вот, француза испугалась, — сказал Ржевский, подхватив ее на руки. — Куда ей воевать?

Ахтырцы, вернувшись с добычей и пленными на свою стоянку в лесу, решили отметить столь успешное предприятие. Гусары поднесли переодевшимся в гусарские мундиры девушкам водки. Те поначалу отнекивались, но, с позволения Агнессы, пропустили по глоточку. И сразу раскраснелись, развеселились, затараторили.

— Ой, девки, я так напужалась, так напужалась! — смеялась одна. — Чуть не утонула со страху!

— И не говори, — вторила другая. — Как французы на нас кинулись, думала — ну все: разорвут!

— Прям как волки, — соглашалась третья.

— Куда им против медвежьей стати! — усмехался Ржевский, хитро поглядывая на Агнесу.

Глаза дворянки загадочно блестели, хотя водку она и не пила.

На Дениса Давыдова нашло вдохновение, он стал читать стихи.