Гальрадский ястреб (СИ) - Богатков Сергей - Страница 35
- Предыдущая
- 35/53
- Следующая
Лира поспешила закончить мысль:
— В обличие дяди или меня североземцы могли бы заявить о праве на престол и захватить власть во всем Гальраде. И уже потом разрушить государство изнутри.
— А у тебя есть шанс стать императрицей? — сразу поинтересовался Дьюк.
— На ближайшем собрании нет. Хоть меня к этому и готовили с самого детства, пока что я слишком молода и не опытна в политике. Сначала нужно какое-то время вести дела провинции и необходимо, как управитель, в чём-то себя проявить. Хотя бы провести некоторые положительные реформы. И заручиться поддержкой старейшин. Тогда будет шанс.
Дьюк отрицательно покачал головой:
— Североземцы долго готовились и тщательно все планировали, прежде чем попытаться убить кого-то из членов вашей семьи. Они бы не стали надеяться на счастливый случай или удачное стечение обстоятельств. Их план должен быть определен от и до. Тут скорее что-то другое.
— Сейчас они не могут напасть, потому что на границе северной провинции установлен аванпост ордена Нефритовой зари, — вспомнила Камилла слова Дориана. — Может быть, они хотят на этом самом собрании под каким-нибудь предлогом попросить императора отозвать орден? Лжегрейнор же не может прийти ко двору посреди бела дня и просто так это попросить?
Лира задумчиво посмотрела на воспитательницу и тяжело вздохнула. Затем неожиданно вспомнила:
— Фри…то есть, Камилла. Амелия просила передать, что звала тебя поговорить. Наедине.
Это нисколько не удивляло. Стоило предполагать, что когда Амелия узнает правду про свою воспитательницу, вопросы начнут появляться сами собой.
— А, да, конечно. Пойду, проведаю Амелию. Только не засиживайтесь здесь, сегодня нужно совершить все приготовления. Дьюк, приходи ко мне в комнату вечером, — напоследок попросила Камилла. — Думаю, мы с девочками все подготовим сами.
Дьюк молча кивнул, и Камилла спокойно отправилась обратно в замок.
Младшая ждала в своей комнате, размышляя о чем-то возле зеркала. Это место девочка привычно занимала каждое утро после пробуждения, когда фрейлины приходили, чтобы помочь навести красоту.
Амелия заметила воспитательницу в зеркале и повернулась. Зачем-то взглянула в окно на почти безоблачное небо и полуденное солнце. И только убедившись, что они остались вдвоем, а Камилла закрыла дверь, решительно спросила:
— Поговорим?
— Ну, давай поговорим, — ответила воспитательница.
— Расскажешь, кто ты?
Нет больше никакой Фриды Гелдер. Лира с нетерпением ждала родного дядю, который никогда не приедет. И Амелия тоже ждала. А теперь только и остается, что закончить тот ночной разговор. Рассказать правду. Вернуться туда, откуда все началось — в детство в коммуне.
Камилла присела на просторную скамейку рядом с девочкой и заговорила:
— Я — никто. Я родилась в небольшой деревушке на окраине северной провинции, название которой ты вряд ли знаешь. С шести лет помогала родителям в поле, готовилась жить в деревне и вести хозяйство. Я выросла в коммуне, где несколько семей живут вместе под одной крышей, замуж выдают по расчету, а родителям помогают вести дела с юных лет.
— Значит, нападения североземцев коснулось и тебя?
— Да. Все произошло прямо у меня на глазах, — неохотно призналась Камилла. — Мне удалось убежать. И Дьюку тоже.
Девочка вздохнула. Наверное, это было совсем не то, что она ожидала услышать.
— Прости, — еле слышно произнесла Амелия.
— Все в порядке.
— Нет, правда, прости. Не надо говорить «все в порядке», когда вспоминаешь то, от чего внутри больно.
Камилла не знала, что на это отвечать. Да и стоило отвечать что-либо?
Амелия горько усмехнулась и заметила:
— Оказывается, мы с тобой не такие уж и разные.
— Всего лишь небольшое различие в том, что ты дочь бывшего императора и сестра наследницы престола на провинцию.
— Я тоже осталась без родных из-за североземцев, помнишь? Они убили дядю, и, вполне вероятно, отравили мать. Никого у меня больше нет, только глупая сестра. Считай, одна.
Камилла хотела возразить, сказать, что девочка не одна. И вообще не стоило так говорить о родной сестре. Вот только сейчас для этого было не самое подходящее время. К тому же, Амелия продолжила разговор, и её уже было не остановить:
— Я все ещё помню это чувство. Ощущение пустоты. Даже сейчас стоит начать думать о родителях и все внутри переворачивается. Как-то утром я проснулась и начала плакать, хотя после смерти мамы прошло уже много времени. Меня всю трясло, захватила паника, хотелось куда-то убежать. Я была в комнате одна и вдруг осознала, что мама сегодня не зайдет ко мне, как раньше по утрам. Я не знала, откуда вырвалась эта тревожная мысль. И почему именно в этот день. Наверное, снился какой-то сон про родителей, воспоминания детства.
— Ты скучаешь, — тихо проговорила Камилла.
— Да, скучаю. Знаешь, после смерти мамы Лира держалась, не хотела показывать слабость при других. И уж точно при мне. Зато запиралась в своей комнате по ночам и плакала, думая, что никто не узнает. Мама любила Лиру и предпочитала вкладывать все силы в будущую управительницу провинции, а не в меня. Мечтала, что однажды она станет императрицей и продолжит дела отца. Лира поэтому, наверное, хотела быть сильной, чтобы показать, что наши души не сломлены. Что Рокстерли сильный род, способный удержать власть. Все, как её учили. Но я ненавидела её за это, — Амелия закрыла лицо руками и отчетливо, будто самой себе, прошептала. — Как же я ненавидела её за это.
Амелия отвела глаза, будто стыдилась сама себя. И все же Камилла решила спросить:
— Почему ненавидела?
— Не люблю, когда люди лгут. Когда притворяются, тоже не люблю. Делают вид, что все хорошо, а внутри больно. Это ведь неправильно.
Камилла горько усмехнулась:
— Убиваться горем до конца жизни тоже не самый лучший вариант.
— Конечно, нет. Но ты же понимаешь, о чем я?
— Да, — честно ответила воспитательница. — Понимаю.
Камилла и раньше догадывалась, что Лира не хотела давать слабину, потому что ей велели быть под стать дочери императора на виду у всех остальных. Понимала также и то, за что Амелия её осуждала. Между ними была пропасть. И отдаляла их вовсе не зависть, что одной суждено получить власть, а другой нет. Именно потеря родителей стала причиной. Даже в этой битве североземцы оказалась победителями.
— Ладно, я хотела спросить совсем не об этом, — перевела дух младшая. — Как получилось, что ты оказалась здесь вместо настоящей воспитательницы? Вы с Вилберном близкие друзья?
— Нет, но у нас есть общий друг, — объяснила Камилла. — Из общины, в которой меня приютили. Они вместе служили в ордене Палеонесской розы. В общине хотят, чтобы Лира продолжила дело своего отца и приняла престол императрицы. А Вилберн попросил о помощи, узнав, что твою сестру хотят убить.
Амелия задумалась над этим.
— Знаешь, хорошо, что отправили именно тебя.
Камилла хотела было сказать, что на самом деле других кандидатов и не было, но язык не повернулся.
— Кто-то другой отступил бы, узнав, насколько опасен враг, — пояснила Амелия. — Но ты не отступила. Я думаю, поступки определяют людей, а не то, кем они родились, тебе так не кажется?
Камилла слегка пожала плечами, ничего не ответив. Возможно, с этим стоило согласиться.
— Сколько себя помню, с детства завидовала тому, что Лире суждено стать управительницей. И что мама все внимание отдавала только ей. А ведь она всего лишь на два года старше. Но сейчас это неважно, просто … спаси мою глупую сестру, не дай умереть, — она взглянула Камилле прямо в глаза. — Пожалуйста, не дай ей умереть.
— Для этого я здесь. А теперь идем, у нас много дел. Ты же знаешь, где достать яд?
Амелия с готовность встала с места.
— Сказала же, что знаю. И, кстати. Выходит, нет у тебя детей?
Улыбаясь, Камилла отрицательно покачала головой.
— Так и знала. Слишком ты ещё молода и фигура ничего. Но не переживай, всё впереди.
- Предыдущая
- 35/53
- Следующая