Неверный муж (СИ) - Коваль Лина - Страница 40

Его тело будто каменное, руки в карманах брюк, лица я не вижу, но и так понятно, что выражение непроницаемо.

- Я испугалась, - повторяю с обидой и отталкиваю его от себя.

- Надо было рассказать мне. И тогда, и вчера, - недовольно говорит Матвей, так и не повернувшись.

- Ну, прости, - взмываюсь. - Сейчас я не сказала, потому что не хотела портить твои отношения с отцом.

- Какие отношения, Вика? – устало тянет. – Мы не общаемся.

- Но вы и не враги.

- И сейчас и два года назад я бы сказал тебе одно и то же – это точно не отец. Он со странностями, но не отмороженный. Я в душ, - сообщает Матвей, снимая футболку и резко останавливается в дверях. – И выруби телефон, я тебя умоляю. Я сутки не спал, весь день ловили Белова по городу.

- Конечно, - кричу вдогонку и, правда, набираю маме, а потом отключаю.

До тех пор, пока Матвей не возвращается, лежу в спальне, разглядывая потолок. Хотя мы вроде как повздорили, мне хорошо и спокойно. И больше совершенно ничего не тревожит.

А когда Матвей натягивает серые боксеры и растягивается рядышком, тут же крепко обхватываю влажное после душа тело.

- Обижаешься не меня? – узнаю виновато.

- Не обижаюсь, - отвечает грубовато.

Немного улыбаюсь и забираю побольше воздуха в легкие, прижимаясь к его груди.

- Обижаешься, Андреев, - еле слышно подтверждаю и легонько обдуваю шею, которая тут же усеивается мелкими мурашками. – Обижаешься… но всё равно любишь…

Его тело подо мной сотрясается от смеха, а я счастливо прикрываю глаза.

- Секс не противопоказан? – спрашивает Матвей, прижимаясь ближе утром следующего дня.

Аккуратно сдвигает лямку топа и нежно целует плечо.

Ну наконец-то отошёл, мой хороший. Не может на меня долго обижаться, потому что любит.

- Думаю, не противопоказан, - говорю, прикрывая глаза и отдаваясь его подвижным рукам. – Надо было спросить у Ярослава.

- У кого блд? – хрипло смеется Матвей и чуть сжимает кожу на моей талии.

- У Ярослава, - поддразниваю. - Я его случайно встретила в центре, и он дал мне свои рекомендации.

- Пздц, тебя одну вообще никуда выпускать нельзя, - жалуется Матвей. - Туда теперь будем ездить только вместе.

И действительно следующие месяцы он ни за что не отпускает меня к врачу одну. С присущей ему заботой Матвей старается угодить моим капризам и вникает в суть «беременных» проблем. Успокаивает и любит.

А в конце апреля проходит наши долгожданная свадьба и торжественное венчание.

На них мы позвали только самых близких. Мою семью, Таю, Кирилла и в последний момент мне удалось уговорить Матвея, чтобы отправить приглашение его отцу.

Анатолий Константинович отозвал все иски и несколько раз звонил Матвею, чтобы узнать, как обстоят дела с моей беременностью. Несмотря на моё стойкое предубеждение, мне вдруг стало его искренне жаль.

Каждый человек может ошибаться, а близкие люди как раз и нужны для того, чтобы вопреки нашим промахам, дать еще один шанс. О таком дополнительном шансе я и попросила Матвея, а учитывая, что мой будущий муж, человек крайне добросердечный и, как оказалось, незлопамятный, он не смог мне отказать.

- Ты на него зол? – спрашиваю Матвея, поигрывая ножкой фужера, наполненного яблочным соком.

- Нет, тут другое, - отвечает мой муж.

У него в руках пузатый бокал. Виски со льдом.

Мы сидим в плетеных креслах на террасе нашего номера в одном из лучших отелей города. Расслабленные и уставшие. Я сняла сво атласное платье и укуталась в уютный махровый халат. Матвей в белоснежной рубашке с развязанным галстуком-бабочкой и в строгих черных брюках.

Муж.

Весь день перебираю эти три буквы на вкус.

Да, я уже была замужем. За моими плечами есть отношения в целых пятнадцать лет… Но почему-то сейчас кажется, что все это было не со мной.

Где-то слышала фразу, что второй брак – это триумф надежды над опытом.

Улыбнуло, но я полагаю, в этом что-то есть.

- Я не злюсь на отца, - продолжает Матвей. – Папа довольно авторитарен, и с годами мне пришлось свыкнуться с тем, что в наших сложных взаимоотношениях нет моей вины.

- Ты переживал?

- В детстве, конечно. Наверное, как любой ребенок, у которого холодный непринимающий родитель.

- Расскажи, - говорю, разглядывая, как лунный свет отражается в светло-серых глазах.

- Не хочу, чтобы это смотрелось, будто я плачусь, - давит смешок Матвей.

- Я тебя пожалею, - произношу многозначительно.

Оба тихо смеемся.

- Хмм… к примеру, - продолжает муж. – Отец никогда не был на моей стороне. Кто бы ни жаловался, он всегда больше поверил бы этому человеку, а не мне.

- Поэтому ты безоговорочно доверяешь Марку?

- Конечно, - кивает Матвей. – Что бы ни случилось. Я всегда буду верить ему и остальным нашим детям.

- А если обманут? – спрашиваю с интересом.

Мне на самом деле это важно.

А еще очень круто обсуждать со своим новоиспечённым мужем особенности воспитания наших детей. Наверное, еще поэтому, мне кажется, что этот мой брак будто бы первый.

С Лёшей мы практически никогда не беседовали. Сначала были молоды и особо нечем было поделиться, потом оба погрязли в заботах и обидах друг на друга.

С Матвеем же с первого дня мы обсуждали всё, что можно. С ним нет запретных тем, я не боюсь показаться глупой или неправой. Не боюсь раскрываться перед ним во всех смыслах.

Даже в сексе. Особенно в сексе.

- Ну, надо понимать, почему ребенок обманывает? - отвечает Матвей. – Скорее всего, боится. Страх – самая сильная эмоция, ради избегания которой дети идут на многое. Да и взрослые тоже. Ребенок должен быть за правду не потому, что страшно и хочет избежать наказания.

- А как тогда?

- Нужно прививать понятия справедливости, правды и честности. Какие-то нерушимые внутренние установки.

- Я боялась папу, хоть и любила, - делюсь задумчиво. – И врала, да. Знаешь, было постоянное ощущение, что хочется закрыться. И безотчётное беспокойство. Вот идет он с работы, из окна вижу... а внутри страх.

- Я никогда не боялся отца. Всегда говорил правду и, наверное, поэтому стал тем, кем сейчас являюсь. Во многом благодаря маме, конечно.

Матвей задумчиво потирает бровь, отставляет бокал на стол и складывает руку в приглашающий жест.

- Иди ко мне, любимая.

Кутаюсь побольше в халат и перебираюсь к нему на колени.

- Я рада, что ты именно такой, - говорю, устраиваясь у него на груди.

- Какой? – спрашивает он, крепко обнимая.

В мое бедро как обещание жаркой первой брачной ночи упирается каменный член. Столько нас ждет впереди, что глаза от счастья зажмуриваю.

- Самый лучший, - пожимаю плечами. – Моя первая любовь, - глухо смеюсь.

Матвей ухмыляется в ответ.

- Приятно, конечно. Пусть я и второй муж...

Морщу носик. Нашел что вспомнить.

- Всё-всё, не злись, королева, - произносит Матвей, поглаживая выпирающий животик.

- Много ты понимаешь, Матвеюшка, - говорю расслабленно. – Просто так бывает... и мне понадобилось некоторое время, чтобы это осознать.

- Что именно?

- Мой второй муж – моя первая любовь.

Спустя около трёх лет..

- Возьмите вот эту, - говорит мне продавец-консультант. – Малышкам очень такие нравятся. Визжат от удовольствия.

- Думаете? – спрашиваю с недоверием, посматривая на пупса ценой в треть моего нового телефона.

- Конечно, - улыбается девушка. – Эта кукла сгибает ножки и ручки, моргает глазками. Плачет, зовет маму, её можно кормить и посадить на горшок. Отдельно к ней предлагаю приобрести все дополнительные принадлежности и памперсы.

- Памперсы? – усмехаюсь.

- Да, - невозмутимо продолжает. - Еще можно докупить слинг и коляску.

Блд. Памперсы для куклы.

Жизнь к такому меня не готовила.