Никогда не связывайтесь с животными. О жизни ветеринара - Стил Гарет - Страница 13

– А почему корова лежит? – спросил Симус, на что я ответил, что она очень обессилела, ведь ей столько пришлось пережить: травма, потеря крови – все это ее ослабило. Думаю, что многие из нас после такого тоже были бы не прочь посидеть, а скорее всего, полежать. Была еще одна вероятная причина. Эпидуралка, которую я ей вколол, возможно, подействовала сильнее и разошлась дальше по спинномозговой жидкости, так что ее нервы, которые контролируют задние конечности, отключились. Я это тоже объяснил. Лицо Симуса как-то задергалось, и было видно, что он сейчас расплачется.

– Так ее парализовало, что ли? – Он схватился руками за голову, для него такое положение явно было катастрофой. Было видно, что мужчина борется с чувствами и они сейчас вырвутся наружу.

– Послушайте, скорее всего, она просто утомилась. Представьте, через что ей пришлось пройти, вы бы тоже устали после такого, ведь так? – Он неуверенно кивнул. Предваряя дальнейшие вопросы, я решил довести объяснение до конца.

– Эпидуральное действие пройдет через сутки. Пусть теленок сосет, а вы не забывайте маме давать антибиотики и противовоспалительные. Также переворачивайте ее раз в час – нельзя, чтобы она лежала на одном боку все время. Пусть рядом будет побольше корма и воды. Ей нужны теперь калории, и как можно больше. И потом у вас здесь довольно прохладно, найдите какую-нибудь попонку и накройте корову, хорошо?

Симус снова кивнул, он немного успокоился.

Я был вполне уверен, что с коровой будет все в порядке. Отчего ее могло наверняка парализовать, так это если бы мы вытягивали теленка через узкие родовые пути, а мы такого не делали. Я начал собирать вещи. Сложив все инструменты и отнеся их в машину, начал звонить следующему клиенту. Похоже, ночь мне предстояла длинная, но я надеялся, что новый вызов будет проще, хотя никаких гарантий, конечно же, не было. Пока что у меня был только один вызов, но кто знает, что произойдет в следующий момент. Покой нам только снится, он, как мираж, может растаять в любой момент. Есть что-то особенно деморализующее в ситуации, когда гонишься за призрачной целью, и кажется, что вот она, совсем рядом, как тут же она испаряется.

Я побрел к колонке с водой, хорошенько обмыл себя из шланга. Вроде чистый, можно садиться в машину, выпить уже давно остывший кофе, закрыть дверь и ехать на место следующей драмы.

Неделька казалась бесконечной. С момента, когда заступил на дежурство в пятницу вечером, и к утру понедельника я обработал 32 звонка и теперь был разбит в хлам – за все это время ни разу не поспал по-человечески. Теперь оставалось только день продержаться, и тогда – свободен. Ну, свободен завалиться без сознания на кровать, зато хоть отосплюсь. День мне предстояло провести, снимая пробы на туберкулез, зато никакой умственной нагрузки. Вернулся в клинику к обеду, не успел даже что-то положить в рот, как тут же вырубился минут на 20.

К вечеру я только мог констатировать, что был совершенно без сил. О том, чтобы готовить себе ужин, не было и речи, я просто захватил навынос бургер с картошкой фри из местной кафешки. Сижу я перед теликом, жую свой бургер и думаю… Вот я пошел работать сразу после учебы, как и большинство моих сокурсников. В универе мы все постоянно общались, не проходило и недели без какого-нибудь мероприятия, вечеринки или же кейли (традиционные шотландские посиделки с танцами). А какие-то недели выдавались особо бурными: каждый вечер проходил шумно и интересно. Но после окончания университета всех нас разбросало по стране. Многие страдали от одиночества. Одна выпускница, которая закончила на год раньше нас, получила работу на западном побережье Шотландии. В местной клинике работало только два джентльмена предпенсионного возраста, которые в своей практике применяли методы и подходы еще 40-летней давности. Отсутствие нормальной социальной жизни, нехватка поддержки, трудные отношения с коллегами, отчаяние от того, насколько отсталые методы были в ходу в той клинике, вынудили ее сбежать оттуда через месяц, она вернулась в ветколледж, поступила в интернатуру.

Мне относительно повезло: в моей ветклинике было несколько других молодых ветврачей, и мы поддерживали друг друга. Но они были местные, у них была своя жизнь и друзья, а у меня этого не было. Я занимался регулярно бегом, ходил в спортзал, ни на что другое у меня не было свободного времени, а если и было, то я предпочитал отсыпаться после дежурств. То есть я был так занят, что не замечал, насколько был одинок на самом деле. Несомненно, мне не хватало моих друзей.

Я был свидетелем проявлений бесхозяйственности на фермах, куда приезжал с проверками или по вызову, и мне было интересно, а помогаю ли я что-то изменить в таком плохом управлении. По моим прикидкам, почти половины кесаревых сечений, что я делал, можно было избежать. У меня не было сомнений, что краткосрочное планирование выливалось в потерю денег для некоторых наших клиентов. Они пытались экономить на нескольких пенсах, а это выливалось в траты в сотни фунтов. Моя забота была не о деньгах клиентов. В первую очередь меня беспокоило благополучие их животных. Слишком большое поголовье и плохая вентиляция в коровнике – в результате у всего поголовья пневмония. Желание получить крупных телят означает бесконечные операции кесарева сечения. Отсутствие в течение некоторого времени вспышек болезней приводит к тому, что от вакцинации отказываются, что, конечно же, вызывает новые вспышки заболеваемости. Но не в моих силах все это изменить. Почти всегда моя роль была сходна с пожарным – на самый крайний случай. И как пожарный стремится потушить пожар поскорее, так и я не располагал временем, чтобы понять, отчего произошел этот самый пожар. Мне просто надо было срочно его потушить, потому что потом надо мчаться уже на другой вызов. Много я тогда передумал, сидя на диване, и так и заснул с недоеденным бургером в руке, не добравшись до кровати…

А завтра все начнется сначала.

Сдается мне, что фермерам временами приходится несладко, так еще и я тут со своими приколами. И это нечестно. Фермеры все разные, а я люблю иногда подшутить. Есть среди них хорошие люди, а есть плохие, как и в любой другой профессии. И тем не менее я испытываю огромное уважение ко всем фермерам. Почему? Хорошо, я расскажу почему…

Они реально «создают вещи». В самом прямом смысле – своими руками, например выращивают еду. Без продовольствия мы не протянем дольше нескольких недель. И это будут долгие скверные недели. Мы живем в век, когда посредственности, безмозглые на вид селебрити (я сказал «на вид») загребают тысячи и тысячи долларов или фунтов стерлингов за то, что просто твитнули бренд трусов, которые они соблаговолили натянуть на себя сегодня. Профессиональные футболисты получают тошнотворно непомерные гонорары за то, что гоняют мячик по полю в перерывах между свиданиями с вышеупомянутыми «селебритями». По сути, многие из этих примеров демонстрируют на практике действие рыночных сил. Ведь кто, как не широкие народные массы, покупает билеты на футбольные матчи, скупает рекламируемую косметику и белье? Действие наших базовых инстинктов зачастую скрыто от нас самих, но его результаты проявляются в нашей экономической реальности. И тем не менее не побоюсь показаться старым скрягой и все-таки спрошу: «Вы это, на хрен, серьезно?»

Нам всем коллективно надо взяться за ум. Нам нужно продовольствие, и необходимо выращивать и производить его у себя в стране, в Соединенном Королевстве. Я практически никогда не слышу при обсуждении сельскохозяйственных вопросов, чтобы всерьез упоминалась продовольственная безопасность. Способны ли мы у себя производить продовольствие по мировым ценам? Вероятно, нет, неспособны, если хотим делать это экологически грамотно, с учетом высоких стандартов благополучия сельскохозяйственных животных, рыночной заработной платы для фермеров и так далее.

Другие государства часто не отвечают нашим стандартам по многим параметрам. И нас это не останавливает – мы покупаем иностранную продукцию в ущерб нашим собственным, отечественным производителям, хотя зачастую мы делаем это по незнанию. Часто бывает, что продукция завозится в страну из-за границы, переупаковывается здесь как произведенная в Великобритании – это же пародия на отечественную пищевую промышленность и злонамеренный обман наших добропорядочных граждан. Как мы можем настаивать на том, чтобы наши фермеры придерживались этических и экологических стандартов, в то время как их зарубежные конкуренты наверняка так не делают?