Ашу Сирай (СИ) - Зикевская Елена - Страница 48

Ночь и звёзды. Серп луны ушёл на перерождение, и я тонула, тонула в далёком сиянии бесчисленных россыпей крошечных огоньков. Яркие, поменьше и совсем крошечные, они сверкали в черноте, завораживая и восхищая своей красотой.

— Как красиво…

— Что ты слышишь, когда смотришь на них?

Шутит, что ли? Я покосилась на Джастера, но он не улыбался. Травинка, с пушистым хохолком на конце, зажата в губах и смотрит в небо, глаза прикрыты.

Я тихонько вздохнула и прислушалась.

Вокруг стало тише. Стрёкот почти стих, животные спали. Шелестела трава… и… и всё.

— Всё как обычно.

— Ты слушаешь землю, а спросил про звёзды, ведьма. — Джастер пережевнул травинку. — Ты их слышишь?

Я снова посмотрела в небо.

— Нет, не слышу. Прости.

— Ясно…

— А ты слышишь?

— Нет. Но надеюсь снова услышать.

— Ты шутишь, да⁈

— Разве похоже, ведьма? — Он покосился на меня. — Я же говорил, что всё вокруг живое. И всё живое имеет свой голос, даже если ты не можешь его услышать или понять. Когда три мира были едины, весь этот мир пел. И звёзды тоже пели.

— Это правда? — Я смотрела на бесконечное чёрное небо с сияющими огоньками, заворожённая словами шута. — Они, правда, поют?

— Правда. Когда-то любой, у кого дар был достаточно силён, мог их услышать. Многие волшебники и мудрецы изучали язык звёзд, луны и солнца и предсказывали по ним судьбы людей, стран и народов. Великую войну и последующие беды они тоже предсказывали, но тогда никто из правителей не захотел к ним прислушиваться, а потом…Потом стало поздно.

Впрочем, люди давно об этом забыли. Теперь звёзды для них это что-то очень далёкое и чужое. Люди стали редко смотреть на небо, их глаза давно направлены в землю. Они почти забыли этот древний язык, только путешественники по морю ещё помнят, как найти дорогу ночью. Очень редко, когда мудрые люди хотят подумать о вечном, они смотрят на звёзды, — негромко сказал Джастер. — За тысячу лет сколько раз люди рождались под небом Завесы, сколько жизней прожили, а звёзды всё те же, что и до неё…

Я молчала, неожиданно подавленная осознанием глубины того, что он сказал. Люди рождаются, проживают жизнь и умирают, и так снова и снова, уже тысячу лет, не осознавая утраты. Но звезды над головой всё те же…

И тут я поняла ещё одно.

— Джастер… Раз моя душа здесь, значит… Значит, я тоже рождаюсь и умираю тысячу лет?

— Тебя это пугает, ведьма?

Я вздрогнула и кивнула. Пугает. Очень пугает, потому что я… я никогда не думала, что будет со мной после смерти. Даже после всех шуток и рассказов Джастера на эту тему, даже увидев наказание Сафара, я относилась к этому, как к чему-то, что касается других, но не меня. Потому что я ведьма. Я — не все…

А выходит, что и моя душа тоже…

Такая же. Как у всех людей.

— Я никогда не думала…

— Что твоя душа живёт дольше, чем привыкли думать люди? Но это так. Души живут очень долго, поэтому жизнь не заканчивается со смертью тела.

— Джастер… Я… я такая же, как и все, да?

— Что значит: как и все? — недоуменно посмотрел он на меня. — Ты о чём, ведьма?

— Ну… моя душа обычная?

Шут вздохнул и сел. Откусил травинку, сплюнул, задумчиво покрутил оставшийся тонкий хохолок в руках и бросил в темноту.

— Нет одинаковых душ, ведьма. И никогда не было. Каждая душа неповторима. Даже у людей.

Я кивнула, чувствуя внутри неожиданное облегчение.

Каждая душа неповторима. Уж в этом Ашу Сирай разбирался получше многих Взывающих. Наверняка даже этому Ёзефу не уступал.

Так, стоп. Что значит: даже у людей?

— А чьи души ты ещё видел?

Джастер покосился на меня и хмыкнул.

— Неужели ты забыла, что я тебе рассказывал, Янига? После Великой Войны богов и демонов довольно скоро началась другая война. Люди начали истреблять всех, кто обладал волшебной силой. Другие народы, животных, и даже растения. Из своего страха перед магией они уничтожали всё, что казалось им странным и потому опасным.

Я молчала, подавленная его словами. Про это он рассказывал на Гнилушке, только я забыла, потому что потом было столько всего… Кроме Гнилушки, в голове крутилось какое-то смутное воспоминание, но я не могла уловить его. Оно ускользало и таяло, словно утренний туман под солнечными лучами.

Другие народы, обладающие волшебством…

— Хочешь сказать, что их души тоже остались здесь, а не ушли за Завесу?

Шут кивнул.

— Мало, но кое-где они остались. И в такие места людям лучше не соваться. Порвут заживо и душу тоже не пощадят. Такие места люди называют проклятыми.

Воспоминание о казни Сафара в Локашане так ярко встало перед моими глазами, что я вздрогнула, прижимаясь к плечу Джастера.

Зачем он опять такие ужасы ночью рассказывает…

— П-почему?

— Потому что их души всё помнят. И не простили людей за их дела.

Ой-ёй… А я-то, глупая, думала, что хуже больной нежити и нечисти, ну и демонов, конечно, никого нет…

— Джастер… А ты можешь… не уходить?

Шут немного помолчал, а потом негромко хмыкнул. Я думала, он опять скажет своё любимое про судьбу, или про «зависит», или «не бойся, ведьма, доверяй своему дару», но он сказал совсем другое.

— Это сделает тебя счастливой, ведьма?

Я закивала в ответ, а он вздохнул.

— Сейчас я рядом с тобой. Но разве ты счастлива?

Конечно!.. Я открыла рот и закрыла, потому что ответить мне было нечего. Он снова оказался прав. Но почему⁈ Почему сейчас я не счастлива, когда он рядом? Разве я не этого хочу?

— Люди всегда думают, что их счастье в том, чтобы что-то получить и удержать. Только обретение желаемого не делает их счастливыми. Стоит им получить богатство, как они начинают думать, как его потратить или не потерять. Дай им внешнюю красоту, и они тут же думают, как выгоднее её продать. Дай здоровье, и они тут женайдут, как его испортить обжорством, выпивкой или драками. Дай им что угодно, — люди не станут от этого счастливыми. Их счастье пройдёт быстрее, чем они успеют его ощутить.

— Так что такое счастье, по-твоему?

— А что такое любовь, Янига?

Не дожидаясь ответа, он встал и пошёл в сторону лошадей, оставляя растерянную меня сидеть на траве под звёздами.

Как бы ни хотелось мне побыть одной и поразмышлять над его словами, без тёплых объятий Шута я быстро замёрзла и поспешила в свой шатёр, который теперь делила с Бахирой.

В шатре уютно горела лампа, на жаровне тлели угли от костра, и было тепло. Значит, пока я говорила с Джастером, Бахира выходила из шатра и наверняка видела нас… Я подозрительно посмотрела на неё, но Бахира спала, укрывшись тонким покрывалом. Моя постель тоже была готова: два покрывала и подушечка ждали свою хозяйку.

Я осторожно прошла на своё место, погасила лампу и легла, закутавшись в тонкое покрывало. Угли тускло освещали шатёр, нагревая воздух, но плащ у Джастера всё равно теплее… Как бы мне хотелось спать сейчас рядом с ним…

И почему он опять оказался прав? Почему я не счастлива, хотя он рядом? Чего мне не хватает?

Его любви? Моей?

А что такое любовь? Ох, я уже столько всего передумала про это, что даже не знаю, что сказать.

Ведь я его люблю, в этом я не сомневаюсь. И Бахира его любит, и давно любит, в этом я уверена. А он по-прежнему по своей бывшей сохнет, иначе…

А что иначе?

Иначе давно нашёл бы себе другую, построил бы свой дом и был бы счастлив? Нет, не думаю… Он, конечно, мечтает о своём доме и семье, только… Только душа у него бродяжливая. Крыльев не достаёт…

Джастер не сможет долго жить на одном месте. Он не такой, как Томил или Михай.

А я… Я не такая, как Вольта.

Я — ведьма. У меня есть… будет свой дом и надел, и я буду ходить по дорогам, помогая людям, а на зиму возвращаться в Кронтуш.

Только… буду ли я счастлива от этого?

Что такое счастье для меня?

И что такое тогда это самое счастье?

Великие боги, он меня с ума сведёт своими вопросами…

— Не спится, Яния?