Ашу Сирай (СИ) - Зикевская Елена - Страница 36

И что же такого я сказала, что Джастер разозлился и даже сломал один кубок?

Впрочем, вспоминать и сожалеть некогда: испуганный Мирам ждал ответа, и я кивнула. Невольник с оглядкой собрал бутылки и сломанный кубок на столик, поднял его и вышел из комнаты пятясь и согнувшись в поклоне.

Я дождалась, когда дверь за ним закроется и на цыпочках поспешила следом, радуясь, что мягкие ковры заглушают мои шаги.

Не просто так Мирам осмелился войти в комнаты Ашу Сирая без стука и приглашения. Посуду он мог забрать молча, как тут было принято, но он же звал Джастера да ещё и в спальню войти хотел.

Приложив ухо к двери, я услышала неразборчивые голоса. Мужские и женский. Как же жаль, что дверь не приоткрыть, заметят… А хотя…

Я же «бездушная» игрушка самого Ашу Сирая, чего мне боятся? Ко мне ближе, чем на несколько шагов, даже подходить опасаются.

Довольно улыбнувшись под парном, я решительно распахнула дверь и вышла в коридор.

На звук открывшейся двери оглянулись трое: Мирам, Альмахаим и какая-то женщина в тёмном парне, затканном цветами. Завидев меня они замерли, на лицах мужчин отразилась тревога. Женщина что-то крепко прижимала к груди.

Хм, неужели уже настолько поздно? А Джастер сказал, что солнце едва встало…

Как бы там ни было, Шут спал и я снова жестом повторила запрет входить в комнату. Мирам торопливо поклонился, а Альмахаим досадливо нахмурился.

— Ашу Сирай сказал, что будет ждать меня утром, а сам посылает «бездушную», чтобы…

За моей спиной возникло движение, нависла тень и ощущение грозной силы и предводитель «ос» торопливо склонил голову, сложив руки в жесте вежливости. Женщина рядом с ним застыла, словно окаменев от страха, а Мирам снова низко поклонился и замер, не разгибая спины.

— Чтобы напомнить тебе о вежливости, принятой среди добропорядочных людей, не иначе, — в голосе Ашу Сирая явно слышался сдерживаемый гнев. — Или тебе так не терпится стать владельцем невольников, что ты, как нетерпеливый ребёнок в ожидании обещанных сладостей, прибежал сюда с восходом солнца, чтобы нарушить мой сон? Честные люди приступают к делам хорошо отдохнувшими и после завтрака. Спешат с делами только те, кому есть что скрывать. Я настолько ошибся в тебе, о доблестный Альмахаим?

— Нет, почтенный Ашу Сирай. — Предводитель «ос» стыдливо не поднимал глаз. — Я… Я виноват. Я неверно понял твои слова про утро. Прошу простить меня за эту не почтительную поспешность.

— Я принимаю твои извинения, поскольку ты впервые заключаешь такую сделку, и от волнения допустил эту ошибку. Впредь не повторяй её, иначе за тобой пойдёт дурная слава. Однако, прежде, чем приступить к нашему делу, я желаю позавтракать и приглашаю тебя разделить со мной столь ранний завтрак. Мирам!

— Слушаюсь, господин!

Невольник снова поклонился и поспешил прочь.

— Благодарю за оказанную честь, Ашу Сирай. — Альмахаим снова вежливо поклонился. — Но прежде, чем приступить к еде, прошу тебя выслушать эту женщину, дабы не заставлять её томиться в ожидании окончания нашего дела.

Я ощутила на своём плече горячую ладонь. Пальцы чуть скользнули, поглаживая плечо и едва сжались, но я поняла, что Шут благодарен за попытку избавится от незванных гостей. А ещё было очень приятно даже через парн чувствовать его тепло за спиной.

— Что же за дело привело ко мне почтенную госпожу в такое время? — Джастер обратил внимание на просительницу.

Женщина словно оттаяла. Она почти упала на колени, и склонилась, наверняка коснувшись лбом пола.

— Умоляю выслушать меня, мой господин!

— Встань! — В голосе Шута прозвучал такой холод и неприязнь, что вздрогнула не только я, но даже Альмахаим. — Немедленно! Ты мне не служанка и не наложница, чтобы вести себя так!

Женщина испуганно поднялась, и её заметно трясло. Её парн не скрывал красивые, подведённые чёрным глаза, и я отчётливо видела её страх.

— Говори, зачем ты пришла и не отнимай моё время! — грозно прорычал надо мной Джастер.

— Я… Я прошу… Вот! Всё, что у меня есть! — она выпростала перед собой тонкие и ухоженные руки, протягивая кошель, чьи бока топорщились явно не монетами. — Господин обещал даровать свободу за выкуп…

— И кого хочет забрать госпожа? — Джастер не спешил брать кошелёк.

— Ульфара, моего мужа, — женщина всхлипнула. — Прошу…

Джастер протянул руку через моё плечо и взял кошелёк. Развязав его, он вытряхнул в ладонь драгоценности из золота и камней.

— Почему же ты решила выкупить своего мужа за свои свадебные украшения, а не купить его за один талан, глупая женщина?

Просительница снова всхлипнула, тонкие пальцы коснулись уголков глаз, вытирая слёзы.

— Я… Я была наложницей, господин. Отец продал меня за долги. Мой муж… Мой Ульфар выкупил меня и подарил мне свободу, сделав своей женой. Я не могу купить его как невольника. Поэтому я выкупаю его свободу, господин.

Джастер молча убрал драгоценности обратно. Белая маска была бесстрастна. Женщина тихо всхлипывала, а Альмахаим задумчиво поглаживал короткую бороду и стрелял глазами, то на меня, то на просительницу, то на пригоршню драгоценностей.

— Мирам!

Невольник появился довольно быстро. Выслушав приказ, он поклонился и поспешил прочь. А Джастер решил перенести беседу в комнату, а не стоять в коридоре.

В комнате он сел на почётное место хозяина, Альмахаим, как гость, сел по правую руку. Я же снова устроилась слева от Джастера. Просительница стояла перед обоими мужчинами, и заметно волновалась.

Ждать пришлось недолго.

Но прежде, чем Мирам привёл этого самого Ульфара, Джастер снова обратился к женщине.

— Как твоё имя?

— Зульфия, господин.

— Я вижу, что ты хороша собой, Зульфия. Скажи, на что ты готова ради свободы своего мужа?

Женщина вздрогнула, стиснула ткань парна и с отчаянной решимостью посмотрела на белую маску.

— Я… Я честная женщина, господин! Даже Ашу Сираю должно быть стыдно предлагать такое замужней женщине!

— Мне не нужны твоё тело и твоя честь, Зульфия.

Белая маска ухмыльнулась при этом так паскудно, что даже мне стало не по себе. Великие боги, что он опять задумал?

— Мне интересно другое. Если бы я попросил взамен твою душу, ты бы тоже согласилась? М?

Альмахаим заметно побледнел, а женщина в ужасе уставилась на Шута. Кажется, они только сейчас вспомнили, с кем имеют дело. Мастер смерти, который не служит Тёмноокому Сурту, а значит, от него можно ждать чего угодно.

— Аш…шу Си… рай…

— Отвечай, как положено, прекрасная Зульфия, не испытывай моё терпение! Стоит ли свобода твоего мужа твоей души? Готова ли ты отдать самое ценное, что у тебя есть? Обещаю, я отпущу твоего мужа и верну ему эту плату, если ты согласишься стать моей «бездушной».

Зульфия с нескрываемым ужасом посмотрела на меня и по её щекам потекли слёзы. А я думала, что она в самом деле красивая женщина. Только зачем Джастер её так пугает? Она же не виновата, что Альмахаим со своим нетерпением ему поспать не дал. Она-то сама наверняка бы ждала, пока Ашу Сирай проснётся и соизволит её выслушать.

Забрал бы уж эти драгоценности и отыгрывался бы на своём ненаглядном Альмахаиме, а не на этой бедняжке…

— Отвечай, не заставляй меня ждать! — белая маска сердито нахмурилась.

Зульфия вздрогнула, приложила ладони к глазам, замерла, решительно вытерла слёзы, затем аккуратно опустилась на колени и поклонилась, коснувшись лбом ковров и замерев в этой позе.

— Я… согласна… мой господин.

Потрясённый таким торгом Альмахаим только молча смотрел то на бесстрастную маску Джастера, то на женщину, не поднимавшую взгляда от ковров. Но сказать он ничего не успел.

Дверь открылась и в комнату с поклоном вошёл Мирам, а следом за ним худой мужчина с курчавой бородой и в потрёпаной одежде. Судя по всему — один из неудачливых торговцев. Он настороженно стрелял глазами то в сторону Джастера, то в сторону хмурого предводителя «ос».