Уйди с дороги, Грейнджер! (СИ) - "Mallyshka" - Страница 30

Какая разница, если каждое прикосновение к ней отдавалось взрывом во всём его теле.

Яркая вспышка прямо в мозг, от ЛЮБОГО ЕБУЧЕГО ПРИКОСНОВЕНИЯ.

А какая узкая она тогда была. И насколько мокрая.

Пиздец, походу у него встал.

— Грейнджер, твоего хер пойми какого по счёту хахаля кто-то в дерьме извалял, ко мне какие вопросы? — Пэнси с вызовом посмотрела на Грейнджер.

— Рон, что случилось?

Гриффиндорка быстро окинула взглядом рыжего и устремила злобный взгляд на Пэнси:

— А у тебя какие вопросы, тебе самоутвердиться больше не на ком? Мало тебе того, что тебя трахает пол замка, а? Внимания не хватает?

Пэнси придвинулась к ней на шаг ближе и встала так, что их носы почти соприкасались:

— Ты что, шлюха, решила на меня все стрелки переметнуть? Все знают, что ты главная Хогвартская давалка, ни одного парня мимо юбки не пропускаешь! Слила рыжего и переметнулась на Смита? А следующий кто, у рыжей Поттера отожмёшь?

Грейнджер стояла часто дыша и её затрясло.

Глаза сузились, а губы превратились в узкую полоску.

Ярость от гриффиндорки можно было пощупать рукой.

Внезапно Грейнджер схватила Пэнси за волосы и повалила на пол.

От стен коридора, словно колокол, разнёсся звенящий звук, перемешавшийся со всеобщим гулом.

Все визжали и кричали, Пэнси орала, как свинья, а Грейнджер вцепилась той в волосы и волокла её по коридору, подпинывая при этом ногами.

ПРЕКРАСНЫМИ НОГАМИ БЛЯТЬ, даже в таких действиях они были охуительными.

Малфой не мог заставить себя пошевелиться.

Он просто наблюдал за девчачьей дракой, смотря за движениями Грейнджер. Она что, занималась спортом у себя в маггловском мире?

Пэнси пыталась встать, но Гриффиндора волокла её, как куклу, вцепившись в чёрные короткие волосы. При этом что-то кричала и яростно пинала её ногами.

Офигевшие в край свидетели драки разом очнулись от шока и побежали за девочками, но близко не подходили.

Малфой, смотря на то, как Пэнси выхватывает знатных пиздюлей, решил таки оторваться от подоконника, поправляя член через брюки.

Схватив за воротник Грейнджер, он оттащил её и впечатал в стену, оставив Пэнси валяться но полу. Дафна сразу же подбежала к подруге, что-то успокаивающе причитая, а Поттер навалился на Уизли, не подпуская к драке.

— Грейнджер, угомонись, блять!

Она как будто в первый раз его увидела и в широко распахнутых шоколадных глазах читался нарастающий страх.

Грейнджер тяжело дышала, отчего грудь часто вздымалась, очерчивая небольшие выпуклые формы из-под белой школьной рубашки.

Снова этот запах.

Врывающийся в лёгкие, опаляя их сладостным пламенем, вбиваясь в каждую частичку его тела, вызывая миллиард нервных окончаний обостриться ярче, чем звёзды горят в ночном небе.

Сука, что она с ним делает.

— Грейнджер, на пару слов.

Малфой одним движением руки закинул её за угол и потащил по коридору за собой.

Втолкнув её а ближайший пустой кабинет, он прижал Грейнджер к стене, в точности так же, как в прошлый раз на патрулировании.

Страх.

Страх в её глазах был настолько осязаем, что становилось даже как-то не по себе.

Не неприязнь, не брезгливость, не злость. Страх.

А её глаза метались по его лицу, как сумасшедшие.

— Грейнджер.

Он старался придать голосу спокойный тон. А запах сводил с ума.

— Грейнджер, послушай меня.

А она смотрела на него, как на саму смерть.

— Грейнджер, я хочу…

Она издала громкий вздох, поднимая голову вверх и закрывая глаза:

— Малфой, убери свои руки от меня! У-бе-ри!

— Грейнджер, я хотел…

— Малфой, отойди от меня.

Грейнджер встретила его взгляд, она смотрела уже не со страхом, а с вызовом, а на бледных щеках виднелся проступившийся румянец:

— Убери свои грязные руки и катись на хрен!

Жаркие волны исходили от её лица, она смотрела на него, как на кусок говна, а он думал о том, что прекраснее на свете ничего не видел.

— Грейнджер. Заткнись.

Сам не понял, как впился в её горячие губы.

Она попыталась вырваться, но он держал её крепко.

Дёрнулась, но он пригвоздил её к стене.

Язык с маниакальной жаждой выводил узоры в её мокром, прекрасном рту, а руки не смогли сдержаться и стискивали каждый миллиметр тела, жадно стискивая и сжимая.

Горячая.

Жар от ее тела проникал в кожу.

Щипал мышцы, словно его протыкали тысячи мелких иголок, проникая в каждую пору, каждую точку в его теле.

Он медленно растворялся.

Растворялся по частичкам, словно пазл, отделялся от тела и уносился в воздух, раз за разом уменьшаясь в размере. Воздух подхватывал части его тела и уносил в никуда, РАСТВОРЯЯ.

УНИЧТОЖАЯ.

А она тряслась в его объятиях и отвечала.

Она двигала своим губами на встречу ему!

И мир рушился.

Эмоциональный вихрь выбивал дух из лёгких. Подкидывая, и опрокидывая на твёрдую поверхность.

Её кожа была настолько мягкой, что хотелось прикасаться снова и снова. А прижатое девичье тело отдавалось навстречу твёрдой податливостью, будто так оно и должно было быть, и никак иначе…

Её губы сладко касались его, влажно соприкасаясь, а тонкие, как пушинка, руки, обвивали его напряжённую шею.

Вокруг не существовало ничего. Не было Хогвартса, кабинета, отдалённых звуков из коридора.

НИЧЕГО.

Были он и она.

Существовали только двое.

Окружение испарилось, еле виднеющимся паром растворяясь в воздухе.

Гул в ушах. Её губы, её тело, и так тесно в штанах…

И он её чувствовал своим членом. Так сильно, что она начала стонать.

Упирался ей в живот, не было бы одежды между ними, проткнул бы насквозь.

— Грейнджер, ты сводишь меня с ума.

Малфой умирал.

Умирал и стонал ей прямо в губы, упиваясь моментом.

УПИВАЯСЬ КАЖДОЙ СЕКУНДОЙ РЯДОМ С НЕЙ!

— Малфой…

Гермиона размякла в его объятиях, свесившись, словно тряпичная кукла, жалобно скуля отдельные фразы:

— Это не правильно, так не должно быть…

А Малфой ещё сильнее прижимал её к стенке.

Губы жадно глотали воздух возле её кожи.

Хотелось раствориться в эту секунду, минуту, да и целую вечность, лишь бы ощущать её возле себя. Вдыхать аромат её волос, тела, ебучей рубашки, которая мешала!

Просто вот так быть рядом.

Просто вдыхать в себя Грейнджер и понимать.

Что как прежде уже не будет.

Понимать, что лучшее, что происходило в его жизни, это Грейнджер.

Что он никогда в жизни больше не испытает большего удовольствия, чем элементарно дышать возле неё. Трогать так, что чувствовался ответный трепет на его действия.

Он не ошибся.

Ей нравилось.

— Грейнджер, прости меня.

Малфой прошептал ей прямо в губы, яростно вычерчивая узоры на её теле, крепко держа одной рукой её руки, а другой шаря по коже, куда только доставала собственная дрожащая рука.

— Гермиона, что происходит?

Пустой кабинет разорвал возмущённый голос того человека, которого Малфой уже давным давно хотел стереть в порошок.

Мир растворился, а глаза покрыла пелена.

Давай, сука, скажи ещё хоть слово.

— Гермиона, что здесь…

Малфой выдохнул, сильно зажмурив глаза и оторвался от Грейнджер.

Смит стоял в проходе, и кажется, не понимал что вообще здесь происходит.

Он искал Грейнджер и нашёл её.

Вот только она почему-то была в объятиях слизеринца. И объятия эти были явно не дружеские.

Малфой, выпрямившись в полный рост и засунув руки в карманы брюк, встал напротив Смита и небрежным тоном протянул, растягивая слова:

— Ты что-то хотел?

Смит уставился на него, как на ненормального:

— Что ты делал с Гермионой?

— А ты что, не видел? Ты помешал нам, Смит.

Напряжение в кабинете стало почти осязаемым.

Двое смотрели друг на друга в упор, а Гермиона словно вросла в стену, испуганно наблюдая за парнями.