Честное пионерское! Часть 4 (СИ) - Федин Андрей - Страница 41

Ещё утром я задумался над вопросом: в первый ли раз я в этом году пойду в школу (зимние каникулы заканчивались десятого января). С одной стороны, в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году в прошлой жизни я уже учился (те учебные дни почти не запомнил: они были лишь фоном для других событий в моей тогдашней жизни). Вот только в «тот» раз в школу пошёл другой я: Павел Солнцев, а не Михаил Иванов. Нынешний Павлик уже не походил на меня. Он не пережил всех тех кошмаров, что выпали на мою долю «той» осенью. Не помню, чтобы в «те» зимние каникулы я так часто улыбался — чаще плакал. А у «этого» Павлика в начале января я ни разу не видел на лице слёз; зато не раз слышал его звонкий смех. Вот и сегодня, восьмого января, по пути к Дворцу спорта я размышлял о том, что шёл в «Ленинский» не в сотый и даже не в тысячный раз. Однако Миша Иванов всё ещё казался там новичком. И я гадал: скажется ли этот факт на осуществлении моего плана по спасению Вовчика.

В нынешнем тысяча девятьсот восемьдесят пятом году первая тренировка по самбо началась для меня на сутки раньше, чем в прошлом (занятия в младшей группе стартуют завтра). Моя память не сохранила информацию о том, что в том году первое занятие в секции у Дениса Петровича Верховцева чем-то сильно отличалось от прочих. Мне казалось, что тогда «всё было, как обычно». Поэтому я удивился, когда обнаружил: на первую «треню» в новом году из всей «третьей» группы пришли только двенадцать спортсменов — включая меня и трёх девчонок (Зою Каховскую, Свету Зотову и Леру Кравец). «Восемь человек», — подсчитал я столпившихся в углу зала парней (не учёл себя). Вспомнил окружившую Вовчика в моём «видении» компанию: в ней было около десятка парней разных возрастов (большая и шумная стая, при мысли о которой я вновь ощутил в руке тяжесть «Вальтера» и даже пальцем поискал спусковой крючок). Меня заметил Лежик, махнул рукой.

— Миха, иди к нам! — крикнул Васильев. — Покажи ещё разок этот свой хитрый приёмчик! Тот, что с поворотом плеча. Лера говорит, что я делаю его неправильно…

После декабрьских соревнований спортсмены «третьей» группы заинтересовались «хитрым» приёмом, что помог Зое Каховской одолеть обидчицу Светы Зотовой. Особенно заинтересовались им Лежик и Лера Кравец. Они насели на Каховскую, требуя «показать» и «объяснить». Зое явно понравилось такое внимание со стороны «опытных» спортсменов. Но она не присвоила себе все лавры — поделилась ими со своим учителем: со мной. Девочка заявила, что это я её «всему научил». И уже перед первой же после соревнований тренировкой мы с Зоей демонстрировали коллегам борцам, как правильно выполнить «узел плеча». А вслед за первым болевым приёмом последовали и другие. Достижения серебряной медалистки Каховской не давали юным самбистам покоя — мальчишки (и Лера) требовали обучать их всё новым «хитрым приёмчикам». Просили «дать почитать» те книжки и журналы, в которых я «всё это» вычитал.

Пару раз мои объяснения прослушал и тренер. Денис Петрович проворчал, что перед освоением «книжных премудростей» детям следовало усвоить «базу». Но не запретил мне делиться с группой знаниями — лишь потребовал «не маяться ерундой» во время тренировок (и тоже изъявил желание взглянуть на «литературку по теме» — я направил его в библиотеку). Поэтому на занятия по борьбе многие юные спортсмены теперь приходили раньше положенного времени. И требовали от меня и от Каховской всё новые «хитрые приёмы». Зоя с удовольствием демонстрировала коллегам навыки, полученные за время наших с ней «домашних» занятий (мы решили возобновить их после зимних каникул). А я рассказывал «третьим» о якобы вычитанных в «умных книжках» хитростях — в том числе и о тех, которые узнал в прошлой жизни от них же (только уже опытных призёров областных соревнований): от того же Олега Васильева, от Славы Дейнеко и от Эдика Ковальски.

«Восемь человек — это тоже неплохо, — подумал я. — Маловато, конечно, для моего основного плана. Но лучше, чем ничего. Да и потом… у меня ведь есть ещё и план 'Б».

После тренировки я чувствовал себя выжатым лимоном (и не только я: даже двужильный Лежик брёл по залу после «финального» свистка, едва переставляя ноги). Я никогда не любил долгие перерывы в занятиях спортом: ни в школьные времена, ни потом, когда поддерживал физическую форму в «зрелые» годы. Потому что «вкатывался» в занятия после них с превеликим трудом, будто растеряв все навыки. Да и Денис Петрович Верховцев всегда (и сегодня тоже) ворчал, что долгий отдых — враг хорошего спортсмена. Тренер полагал, что всего должно быть в меру: тренировок побольше, «безделья» поменьше. И я с ним в этом всегда соглашался (в том числе и на нынешнем, первом в наступившем году занятии). Заметил усталую улыбку на лице Зои Каховской. Увидел, как смахнула со лба капли пота Света Зотова. Дождался, пока все мальчишки соберутся в раздевалке. И лишь после этого вошёл туда сам.

Я переступил порог, пробежался взглядом по лицам неторопливо переодевавшихся юных спортсменов (ни у одного самбиста из «третьей» группы не нашлось сил на баловство и беготню по раздевалке — мальчишки и короткими фразами-то сейчас обменивались едва ли не через силу, будто вынужденно).

И громко сказал:

— Парни, мне нужна ваша помощь!

После моих слов в мужской раздевалке самбистов стихли все разговоры. Юные спортсмены замерли. Мальчишки меня услышали — повернулись в мою сторону, скрестили на моём лице взгляды. Застыл Олег Васильев (он лишь до колен натянул штаны). Лежик поднял лицо, вопросительно вскинул брови: дожидался моих пояснений. Всегда молчаливый Слава Дейнеко небрежно и неторопливо сворачивал самбовку (пока эту куртку дети называли «кимоно» — «самбовкой» она для нас станет лишь через пару лет). Я не ждал от него вопросов: Слава всегда ограничивался лишь скупыми жестами (если была возможность): кивком головы или пожиманием плеч. Обычно говорливый Эдик Ковальски сейчас выглядел обессиленным: сидел на скамейке, прижавшись спиной к шкафчикам. Он не засыпал меня сходу уточняющими вопросами — пока лишь вздыхал и потирал ушибленный во время тренировки бок.

— Парни, мне нужна ваша помощь, — повторил я.

Сунул большие пальцы за пояс — всегда так делал на соревнованиях, пока дожидался сигнала к началу поединка.

— Это мы уже поняли, — заговорил Ковальски. — Давай, Миха, выкладывай. Что случилось?

Он вновь прижал к рёбрам ладонь (во время тренировочного поединка неудачно врезался в колено Леры Кравец), скривил губы от боли. Денис Петрович осмотрел на тренировке его ушиб — заявил, что «ничего серьёзного, заживёт». Но всё же усадил Эдика на лавку до конца занятия (Ковальски этому не воспротивился).

— Эдя, ты бы заглянул в травму, — посоветовал приятелю Лежик. — Может, повезёт: получишь справку и на недельку продлишь себе каникулы.

Ковальски покачал головой, отмахнулся. И вновь потрогал ушибленное место. Я вспомнил, что в седьмом классе меня вот так же приголубил коленом по рёбрам Валера Кругликов. Тогда я пропустил из-за этого ушиба весенние городские соревнования: в двух моих рёбрах на рентгеновских снимках заметили трещины.

— Все нормально, — процедил сквозь зубы Ковальски. — До твоей свадьбы заживёт.

Стоявшие и сидевшие около шкафчиков мальчишки улыбнулись, будто услышали очень остроумную шутку (в том числе и Олег Васильев), обменялись ироничными взглядами. Но тут же вспомнили обо мне. Слава Дейнеко достал из шкафчика спортивную сумку (лишь он не отреагировал на остроту Эдика). Дёрнул головой — будто предложил мне пояснить просьбу о помощи.

— Да, — вспомнил обо мне Лежик. — Миха, так что у тебя стряслось?

Я рассказал самбистам, что у моего «хорошего друга» возникли неприятности со «шпаной»: те собрались завтра с ним «разделаться». Сказал, что узнал об этом «совершенно случайно» (не пояснил, как именно). Объявил: мне «достоверно известно», что эти «плохие парни» подстерегут «моего друга» «большой толпой». И «сведут с ним счёты» — это «совершенно точно». «Никакого честного поединка не будет», — заверил я. — Потому что эти трусы не дерутся, как правильные пацаны: один на один — только давят массой'. «Мой друг крутой парень, — сказал я. — Но он не справится в одиночку. Да и никто бы на его месте не справился, даже наш тренер». Объяснил, что только в кино один человек побеждает сразу десятерых. А завтра на «моего друга» набросится именно десяток «отморозков» («может, и больше»). Среди которых будут и «пацаны», что на три-четыре года «старше меня». «Так что там без вариантов», — сказал я.