Хронос. Ледяной поход (СИ) - Митюшин Дмитрий - Страница 46

Тоха совершенно спокоен, что немного удивило его самого.

— Гля, дядьку Панкрат, — подал голос пацан, — гость? Ха! У Фиски!

— А документики у тебя есть, гость? — ухмыльнулся Панкрат.

Тоха кивнул и стал медленно расстёгивать полушубок. Из кармана рубашки вытащил паспорт и протянул старшему. Похоже, перед ним полные «чайники». Его стоило в первую очередь обыскать на предмет спрятанного оружия. А эти даже не чешутся.

Старший взял книжку и стал листать.

— Антон Алексеевич Колыванов, — нараспев прочёл старший, — ага. Выдана пятнадцатого января четырнадцатого года управлением полиции Санкт-Петербурга. Девяносто второго года рождения.

«Вот сейчас их можно всех валить, — мелькнула злорадная мысль, но Тоха её отогнал. — Трупы потом куда девать? Погода хорошая, солнечная. Наверняка соседи видели, что к Анфисе зашли трое. Зашли и не вышли. Я-то уйду, а у неё потом проблемы будут. Подождём».

— Звания крестьянского, — продолжил листать паспортную книжку бандит, — чернорабочий Путиловского завода. К воинской повинности негоден по расписанию болезней первой категории. Это что ж у тебя за болезнь такая?

— Диабет, — бросил первое, что пришло в голову Тоха, понятия не имея, что это за расписание такое, и входит ли его диагноз в упомянутое расписание.

— Женат. Жена — Анастасия Сергеевна Колыванова. Ага, венчался в Архангельской церкви с дочерью рабочего… ага… все положенные подачи уплачены. Ага. Законопослушный значит?

Тоха проигнорировал вопрос.

— Ну-ну. А жинка твоя хде, Антон Алексеевич Колыванов?

Программер чуть прищурился. Воспоминания о Насте болью отдались в сердце. Сдержал порыв выхватить наган и завалить всю троицу, лишь прохрипел:

— Неделю назад… комиссары в Харькове… застрелили.

— Вот оно как, значится! Что ж, соболезную. Оружие у тебя есть, Антон Ляксеич?

— Есть, — Тоха попробовал улыбнуться, — у комиссара, что жену мою убил, забрал.

Бандиты переглянулись. Улыбки исчезли с их лиц.

— А он прям так и отдал? — вскинул брови старший и потянулся к «маузеру».

Остальные медленно сняли карабины из-за спины. Пацан щёлкнул затвором.

«А вот теперь совсем плохо», — подумал программер, и, осклабившись, спокойно сказал:

— Нет, конечно, но я его уговорил, — и твёрдо посмотрел в глаза старшего.

Панкрат вытащил из кобуры «маузер» и направил в программеру живот.

— Покажи. Медленно.

Попаданец потянулся рукой во внутренний карман полушубка и достал револьвер.

— Не балуй, — бандит чуть надавил на спуск, выбирая свободный ход.

Тоха перехватил «наган» левой рукой за ствол и протянул бандиту. Остальные снова заулыбались и опустили карабины.

Панкрат принял револьвер и тут же, вытянув руку вперёд, прижал ствол «маузера» ко лбу программера.

— А вот сдаётся нам, мил человек, что ты из комиссаров али из дворян.

Если он думает, что этим может напугать программера, то глубоко ошибается. Что-то сдвинулось в душе Тохи после гибели Насти. Сейчас ему наплевать с высокой колокольни, убьют его или нет. Внутри холодная пустота. Он молча смотрит в глаза бандита. Тот чуть выбрал свободный ход спускового крючка. Программер даже не моргнул.

— Панкрат, не надо! — воскликнула Анфиса.

— Если сдаётся, — медленно проговорил Тоха, — ступай водки выпей, и сдаваться не будет. А мне своими сдаваниями мозг не разрушай.

На миг в глазах бандита полыхнула ярость. Он медленно убрал ствол от головы программера. И вдруг расхохотался, но ствол все ещё смотрит в лицо Тохи.

Бандиты неуверенно поддержали главаря.

— Гарный хлопец, — отсмеявшись, подвёл итог Панкрат. — Куда идёшь?

Программер глянул на Анфису. Та сидит бледная. Он ободряюще улыбнулся женщине.

— В Одессу, к родственникам. От большевиков бегу.

— К родственникам? Что-то не похож на одессита и говор у тебя москальский.

Тоха перевёл взгляд на главаря.

— А я с Молдавии, с Бессарабии, в смысле. В Одессе родственники.

— Ну ладно, — Панкрат повернулся к своим бойцам и показал на пацана в светлом полушубке, — вон Гриня тоже с Одессы. Да, Гринь?

Пацан на секунду опешил, а потом важно кивнул:

— Так. Я в Одессе всех знаю.

«Опять, мля, — Тоха закатил глаза к потолку. — Ну ладно, сами напросились» — и радостно заорал:

— Гриня! Зёма! Правда? Неужели тоже с Молдаванки? А кого знаешь, Гринь? Вовку-Батона? Саньку-Кирпича?

Пацан улыбнулся.

— Так обоих знаю.

— Да? И кто они?

Гриня посмотрел на главаря.

— Брешешь ты, Гриня, — уверено заключил Тоха. — Не был ты никогда в Одессе. Купился, как пацан. Нет никаких ни Батона, ни Кирпича.

— Дядьку Панкрат, — обиженно вскинулся Гриня, приподнимая карабин, — та он ишо издевается!

— Не провоцируй. Хлопцы у меня горячие.

— Да будет тебе, Панкрат, в сыскаря играть, — как можно миролюбивей улыбнулся Тоха. — и ствол убери, — он кивнул на револьвер. — Курок ненароком нажмёшь, и мои мозги по стенке размажутся. Анфисе потом убирать. Неудобно перед хозяйкой будет.

Бандит снова расхохотался и протянул Тохе «наган». «Маузер» засунул в кобуру, приказав подельникам тоже убрать оружие.

— Гарный ты хлопец, Антон, не пужливый, — искренне похвалил бандит. — У нас четверо людей позавчера пропали. Ничего не слышал?

Тоха покачал головой.

— Жаль. Я — Панкрат Чорный, командир дивизии Сосновской республики.

Он протянул руку. Тоха её пожал, с трудом сохраняя серьёзное выражение лица. «Сосновская республика, это круто, мля!»

Панкрат повернулся к хозяйке дома.

— Давай-ка, Фиска, стол собирай и гостей угощай…

Просидели долго. Бандиты надрались хорошо, однако на ногах всё-таки стояли. Всё уговаривали вступить в банду. Пардон. В дивизию Сосновской республики.

— А жить у Фиски будешь, — втолковывал ему, как непонятливому Панкрат. — Фиска, она баба ладная, справная, рукастая, всё умеет делать. И в постели огонь. Сам, небось, знаешь.

Тоха, как мог, отнекивался, мол, солдат из него никакой. Полный ламер. Ему домой надо, в Одессу.

Ушли только под вечер.

— Вот аспиды, — проворчала им вслед Анфиса. — Давай, миленький, я тебе баньку истоплю, помоешься. Ты только дров наруби.

— Разве можно после пьянки в парилку идти? — удивился Тоха.

— А ты в парную-то не лезь. Я тебе рассолу капустного дам. Зараз полегшает. Хошь, спинку потру?

— Анфиса, — строго проговорил Тоха.

— Молчу, молчу. Я ить только спинку потру. Обещаю, приставать не буду.

Ясен пень, обещания Анфиса не сдержала. Точнее, он сам не сдержался. Анфиса и не думала сопротивляться.

Тоха пришёл из бани чистый, вымытый. Настроение на большой палец, вот только мучает совесть. Будто Насте изменяет. И никуда от неё не деться. От совести, в смысле. Тоха вздохнул.

Анфиса подошла к нему и положила руки на плечи. Попаданец поборол искушение взять её за талию.

— Позволь с тобой сегодня лечь, — голос тихий, совсем не игривый, но ласковый. — Не гони меня, миленький. Всё равно уедешь скоро. И кончится моё счастье.

Тоха лишь вздохнул. «Ну что за фигня? Дома тёлки внимания не обращают, а тут сами в постель лезут».

Через четыре дня

12 (25) декабря 1917 г.

Там же

Погода выдалась прекрасная. Прекрасная, чтоб незаметно смыться. Как сообщил Прилуцкий, уходить придётся на флайере, замаскированном под «форд» модели «ти». Любопытных не будет. Лёгкая метель. В двадцати шагах уже ничего не видно. Мороз около минус пятнадцати. Вряд ли местные в такую погоду без нужды на улицу выйдут. Уходить — самое время.

Тоха в форме подпоручика стоит у могилы Насти. Накинул на голову башлык. Шинель защищает от холода, но скорее всего, греет связанный заботливыми руками Анфисы свитер, что программер надел под гимнастёрку. Форму принёс Прилуцкий. Полный комплект — шинель, фуражку, гимнастёрку, штаны, сапоги, снаряжение. Что немного порадовало Тоху, просветы на погонах — голубые. Как в ВВС, где служил «срочку». Только без шифровки. Даже шашку дали. Всё это, как пояснил капитан, изготовлено сегодня в каком-то конфигураторе. Выдали документы — справку о комиссации с военной службы по болезни.