Солдат Империи (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 35

— А вот и мой юный друг, донеслось до Владимира со стороны трона и обернувшись он увидел императора и его дочь, сидевшую рядом на ступеньку ниже, но тоже на троне, верх которого украшала корона. Император как всегда был одет в егерский мундир без знаков различия, но по случаю праздника — парадный, белый, с золотым шитьём генерал-атамана, а цесаревна в искристое голубое платье расшитое мелкими бриллиантами, и небольшой короной на голове. Наталья была настоящей красавицей, с длинной русой косой опускавшейся ниже пояса, и тонкими чертами лица, с выразительными большими глазами ярко-зелёного цвета.

— Человек о котором можно с полной ответственностью сказать: «Одним махом семерых побивахом» — Константин улыбнулся. — Чем вы порадуете своего императора, Владимир Алексеевич?

Во всё расширяющемся кольце молчания, Владимир поклонился.

— Государь. Как –то неразумные ромеи, приехали сюда в Москву, и предъявили ультиматум империи, написанный на листе пергамента, кровью князя Гарина, пленённого ранее. Тогда Иван Мудрый, метнул свой кинжал в документ, пригвождая его ко лбу говорящего, что и было ответом империи на попытку унизить нас и заставить жить по правилам противным богам. Документ хранится в зале Имперской Кладовой.

— Это мы всё и так знаем, — подал голос глава фракции социалистов-коммунистов Борис Рубахин.

— Документ хранится в Имперской Кладовой. — Спокойно продолжил Владимир, не обращая внимания на думского говоруна, — А кинжал, возвращается потомку Ивана Мудрого. — С этими словами, Владимир поклонился и незаметным жестом вытащил кинжал из рукава, подавая его на вытянутых руках.

Реликвия хранилась в Венсенском Дворце, и организовать её похищение и переправку в Москву, стоило немалых денег, но оно того стоило. Старые морские диверсанты шевельнулись более для куража чем для прибытка, но получилось всё просто отлично, тем более что охранная система Венсена не заслуживала ни единого доброго слова.

Кинжал пропал во время пожара в Кремле, и всплыл только через полсотни лет уже в сокровищнице французских королей.

— Не любите быть в долгу? — Константин рассмеялся, сделал жест Владимиру чтобы тот подошёл ближе, встав с трона спустился вниз, принял кинжал и вытащил из ножен. — Да это он. — Император пробежался взглядом по вязи дамасского клинка, рукояти украшенной рубинами и вернул кинжал в ножны.

— Примите мою благодарность, — Константин вернулся на трон, и вопросительно посмотрел на дочь, пребывающую в странном состоянии. Ещё когда Владимир вошёл в зал, её словно ударило током, а стоило ему подойти ближе, как в ней словно что-то забурлило, выплёскиваясь волнами жара. Она машинально сплела узор «спокойствие», но энергетика не помогала. Конечно же принцесса понятия не имела об участии Владимира в ритуале, потому что все эти подробности в результате просто стёрлись, а нового Соколова она, до сего дня, никогда не встречала. Наташа хотела что-то сказать, но горло вдруг схватило спазмом, и цесаревна лишь взглянула в глаза юноше, и тот неожиданно тепло улыбнулся, достал из кармана что-то и протянул с поклоном, оставаясь на линии, за которую заступать запрещалось.

Цесаревна сделала нетерпеливый жест, и Владимир уже не сомневаясь подошёл к трону, и преклонив колено, протянул подарок.

Прозрачная пирамидка со скошенным верхом открылась стоило Наталье взять её в руки, и маленькая бабочка словно сотканная из света и серебра, затрепетала крыльями, взлетела на десяток сантиметров вверх, и полетав, вернулась на сверкающий острыми гранями александрит, служивший накопителем.

«Это мне» — Девушка с расширенными глазами посмотрела на Владимира с немым вопросом, и тот так же молча кивнул, и ей словно почудился его голос: «Да моя королева».

Не задерживаясь, Владимир отошёл в сторону, и уже хотел прогуляться по дворцу, полагая, что не скоро окажется здесь, когда его перехватил сам генерал-адмирал Горелов.

— Владимир Алексеевич. — Вид высокого широкоплечего мужчины в чёрном флотском мундире завешанного орденами словно бронёй, мгновенно изменил планы юноши.

— Товарищ генерал-адмирал. — Не представленный военачальнику лично, Володя мог обращаться к нему только официально и по званию, но Горелов лишь улыбнулся.

— Для вас, Владимир Алексеевич, просто Дмитрий Степанович. Вот придёте ко мне на службу во флот или ещё куда под погоны, тогда уж извините по всей форме. А пока…

— Слушаюсь, Дмитрий Степанович. — Владимир коротко кивнул.

— Хочу сказать спасибо от отставников, наших да пенсионеров. — Главнокомандующий всеми флотами России, протянул руку для пожатия. — Ваш взнос в пенсионный фонд, позволил увеличить выплаты почти в полтора раза, а это очень существенно. Многие из отставных военнослужащих серьёзно больны и денег, отпускаемых казной, не хватает на лечение. А с вашими деньгами, мы сразу выправили положение.

— Володя, привет. — Откуда-то вывернулся Зубатов, пожал руку адмирал-генералу, и хлопнул Владимира по плечу. — Благодаришь его за свой пенсионный фонд? — Генерал — полковник усмехнулся. — Тебе сто миллионов, да в фонд армии ещё сто миллионов. Вова парень не жадный, и очень даже неглупый. Кстати, Дмитрий Степанович, приезжай к нам на открытие научного центра. Я тебе одну штуку покажу… Уверен, что флот без разговоров купит её у нас в любом количестве.

Оставив генералов, Владимир отошёл к столам и подхватив бокал с соком, зашёл в оранжерею, где стоял одуряющий запах тропических растений, и перекатывался волнами влажный воздух. Оттуда в зимний сад, сделанный по образцу китайских садов, знаменитым мастером Ли Гуанем и дошёл до небольшого музея реликвий рода Рюриков, где несколько служителей переставляло экспонаты, освобождая место для кинжала Ивана Мудрого.

Здесь –то его и настигла группа из четырёх человек. Мужчина лет пятидесяти с лишком, в парадном тёмно-синем кафтане купеческого разряда и орденом «Золотой тысячи» на груди, женщина в красивом сине-зелёном платье, и богатом колье из александритов цвета морской волны, и высокой причёской и молодого мужчины в простом тёмно-сером гражданском костюме, который держал под руку молодую женщину лет двадцати в светло-синем платье, украшенном крупной топазовой брошью.

Владимир обвёл взглядом людей, преградивших ему путь, и повернулся к мужчине с вопросом в глазах.

— Купец первой гильдии Соколов Алексей Петрович, моя супруга Соколова Виктория Александровна, и моя дочь Колесникова Варвара Алексеевна, урождённая Соколова с мужем Колесниковым Гаврилой Егоровичем. — Представился мужчина.

— Соколов, Владимир Алексеевич. — Владимир коротко поклонился. — Чему обязан?

— Ну, так это… — Мужчина замялся. — Ты же сын мне…

— Уважаемый Алексей Петрович. Это конечно же ошибка, потому как мой отец, генерал — майор Алексей Геннадьевич Соколов, скончался от ран в Госпитале Министерства Обороны, полтора года назад. Но я, в силу ряда причин, осведомлён о своём двойнике, и его судьбе. Согласно документам, представленным мне в императорском Доме Призрения номер четырнадцать, Нижегородской губернии, своеручно написанным заявлением вы, отказались от всех прав на сына, и передали его на попечение государства. Участие в эксперименте профессора Белогорова стало смертельным для юноши, и он с честью похоронен на Мирском кладбище Москвы. — Владимир покачал головой. — А моя семья те, кто заботился обо мне — империя. Да, вы часть этой страны, но ровно такая же, как и мои работники в доме. Возможно вы ожидали, что я воспользуюсь своим сходством с покойным, разрыдаюсь от счастья и припаду к вам на грудь? Нет, гражданин Соколов. Этого не будет.

— Ты не понимаешь от чего отказываешься. — Хмуро заметил Алексей Петрович, заметивший на щеке сына небольшой шрам, виновником появления которого был он сам. — Мы богаты…

— У меня свои источники дохода. — Владимир улыбнулся. — Мне хватает.

— Ты лжёшь, и пожалеешь о своей лжи! — С угрозой в голосе прошипел молодой человек, видимо муж Варвары Алексеевны. — Мы тебя в бараний рог свернём!