Ночи кровавого железа - Кук Глен Чарльз - Страница 3

Должно быть, я вздрогнул. Морли схватил меня за руку:

– Не сходи с ума, докатишься до Веселого уголка.

Здравый смысл. Не шути с огнем. Я сохранил благоразумие. Успокоился. Овладел собой. Но я не смог на нее не смотреть.

Парадная дверь распахнулась. Вместе с двумя здоровенными бандитами в помещение влетела буря. Они держали дверь открытой, пока не вошел третий мужчина; он ступал медленно, словно играл в спектакле. Он был пониже, но не менее мускулистый. Кто-то расчертил его лицо ножом. Один глаз был постоянно полуприкрыт. Верхняя губа застыла в вечной усмешке. Он дышал злобой.

– О дьявол! – произнес Морли.

– Ты их знаешь?

– Я знаю таких, как они.

Плоскомордый шепнул мне:

– А мы нет.

Тип со шрамом огляделся вокруг. Заметил девушку. И пошел вперед. Кто-то завопил:

«Закройте дверь». Два тяжеловеса для начала зыркнули по сторонам, чтобы узнать, какие клиенты толкутся в «Домике Радости».

Потом парни закрыли дверь. Я бы их не обвинял. У Морли бывают очень скверные посетители.

Шраму было на все наплевать. Он приблизился к девушке. Она отвернулась. Он наклонился к ней и что-то прошептал. Она вздрогнула, а затем посмотрела ему прямо в лицо. И плюнула.

Чодова кровь, ясное дело.

Шрам улыбнулся. Он был доволен. Он получил предлог. В полной тишине Шрам стащил девушку со стула. Ее лицо исказилось от боли, но она не проронила ни звука.

Морли сказал:

– Так-так!

Голос звучал мягко. И угрожающе. Морли не дает в обиду своих посетителей. Шрам, вероятно, не знал, где находится. Он не обратил внимания на Морли. Как правило, это роковая ошибка.

Хотя, может, Шраму это и сойдет с рук.

Морли двинулся к выходу. Громилы у двери преградили ему дорогу.

Дотс заехал одному из них в висок. Парень был раза в два выше Морли, но рухнул на пол как подкошенный. Его напарник по глупости схватил Морли.

Мы с Плоскомордым встали через секунду после Дотса. И двинулись вокруг дома, высматривая Шрама. Морли не нуждался в помощи. А если она ему вдруг понадобится, у Рохли под прилавком целый арсенал.

Дождь хлестал по лицу, будто хотел загнать меня обратно под крышу. Когда я пришел, дождь был не такой сильный.

– Вон там. – Плоскомордый показал пальцем.

Я разглядел очертания темной кареты и две борющиеся фигуры: Шрам пытался затолкнуть девушку внутрь.

Мы припустили вперед, я на ходу снял с пояса любимую дубовую колотушку. Я никогда не выхожу из дома без нее. Она полтора фута длиной, и на конце фунт свинца. Действует эффективно, и жертва не остается навсегда валяться на улице.

Но Плоскомордый опередил меня. Он сгреб Шрама в охапку, раскрутил его и жахнул о стену ближайшего дома с таким шумом, что в нем утонули раскаты далекого грома. Я скользнул на освободившееся место и схватил девушку.

Кто-то затаскивал ее в карету. Левой рукой я обхватил ее талию, а правую вытянул и взмахнул дубинкой, рассчитывая врезать злодею между глаз.

И тут я увидел эти глаза. Они были как на картинках в рассказах о привидениях: огромные для ссохшегося коротышки, которому они принадлежали, и горящие зеленым огнем. На вид этому типу было лет девяносто. Но он был сильный. Пальцами, напоминающими птичьи лапы с когтями, он вцепился в руку девушки и тянул ее к себе, хотя мы с ней сопротивлялись изо всех сил.

Я размахнулся, стараясь не смотреть в его глаза, которые источали яд. Они пугали меня до смерти. Меня по всей спине продрал мороз. А я не из трусливых. Пришлось изо всех сил долбануть его по башке. Хватка ослабла. Воспользовавшись возможностью, я примерился еще раз. И он получил по заслугам.

Его рот широко открылся, но вместо крика из него вылетели бабочки. Целая туча бабочек, они заполнили всю карету. И закружились надо мной. Я отшатнулся и стал разгонять их колотушкой. Мне всегда казалось, что от бабочек не может быть вреда, но кто знает, чего ожидать от насекомых, вылетевших изо рта мерзкого старика?

Плоскомордый унес подальше девушку, отпихнул меня назад, как тряпичную куклу, залез в карету и вытащил старикана. Когда Плоскомордый сердится, нельзя путаться у него под ногами. Он все крушит.

Огонь в глазах старика потускнел. Плоскомордый поднял коротышку одной рукой, проговорил: «Что это за фокусы, доходяга, черт тебя побери?» – и шмякнул его о ту же стену, которая погубила Шрама. Потом начал без особого почтения пинать их ногами, отвешивая удары по очереди. Я слышал, как трещат ребра. Я решил утихомирить Плоскомордого, а то он еще кого-нибудь убьет, но не знал, как это сделать. Не хотел попадаться ему под руку, пока он в таком состоянии. И меня все еще преследовал рой мокрых от дождя бабочек.

Тарп успокоился сам. Он взял старика за шиворот и швырнул в карету. Дед заскулил, как побитый щенок. Тарп бросил туда же Шрама и поднял голову. На месте кучера никого не было, и Тарп просто ударил стоящую рядом лошадь по заду и гикнул.

Карета сорвалась с места.

Сутулясь под дождем, Тарп повернулся ко мне.

– Вот мы и позаботились об этих шутах. Эй! Что с девчонкой? Она исчезла.

– Черная неблагодарность. Баба есть баба. Черт ее возьми. – Плоскомордый на секунду задрал голову и подставил лицо под дождь. – Я на этом не остановлюсь. Давай пойдем напьемся, а потом хорошенько с кем-нибудь подеремся.

– Я думал, мы уже достаточно подрались.

– Ба! С этими разве драка? Слабаки! Пошли.

Мне вовсе не улыбалось накликать на себя беду. Но спрятаться от дождя и от этих бабочек неплохо бы. Я говорил, что не совсем утратил здравый смысл.

Один из двух бандитов валялся в сточной канаве около двери Морли, перекрывая путь стекающей по трубе воде. Второй вылетел наружу, как раз когда мы подошли.

– Эй! – завопил Тарп. – Смотрите, куда мусор выбрасываете!

Я оглядел помещение. Девушка не вернулась. Мы с Морли и Рохлей устроились за столиком и стали думать, что все это значит. Плоскомордый ушел искать настоящих приключений.

Я как следует приложился к пиву из бочонка Рохли (не пропадать же серебряной марке), и мы с Морли поговорили о королях и капусте, и о бабочках, и о старых временах, которые никогда не были очень уж добрыми, хотя иной раз мне и везло. Мы решили все мировые проблемы, но пришли к выводу, что никто из правителей не обладает достаточным умом, чтобы осуществить нашу программу. А сами мы не хотели браться за эту работу.

О женщинах мы говорили недолго. Недавний успех Морли затмил мои достижения. И сил моих не было смотреть, как эта огромная бесформенная туша Рохля откинулся на спинку стула, подбоченился и самодовольно заулыбался, вспоминая о своих победах.

Дождь лил не переставая. Наконец я заставил себя вернуться к действительности. Я снова промокну до нитки. А если Дин не ответит на мои крики и стук в дверь, то еще сильнее. Стиснув зубы и ни на что не надеясь, я покинул Морли и его заведение. Дотс выглядел таким же самовлюбленным, как его бармен. Он-то уже дома.

Я опустил голову как можно ниже и пожалел, что не хватило ума надеть шляпу. Я так редко ношу ее, что мне и в голову не пришло украсить себя этим предметом, хотя это было бы очень кстати. Капли дождя тут же ударили меня по затылку и потекли по спине.

Я замедлил шаг на том месте, где мы спасли загадочную дочь Чодо от ее не менее загадочных похитителей. Здесь было почти темно. Дождь стер большую часть следов. Я порыскал вокруг и уже подумал было, что добрая половина происшедшего мне привиделась, как вдруг обнаружил на земле большую запачканную грязью бабочку. Я поднял трупик, осторожно зажал его в левой руке и унес с собой.

Я живу в старом красном кирпичном доме, расположенном в некогда богатом квартале на Макунадо-стрит, близ Дороги чародея. Ныне средний класс в полном составе сбежал с тонущего корабля. Большинство соседних домов поделили и сдали внаем семьям с выводками детей. Обычно, подходя к дому, я останавливаюсь, внимательно рассматриваю его и размышляю о том, что лишь счастливый случай помог мне остаться в живых, когда я расследовал дело, которое принесло мне деньги на покупку этого самого дома. Но стекающие по спине холодные капли убивают все воспоминания.