Чужие грехи - Шарапов Валерий - Страница 6

– Сочувствую, Михаил. А представь, еще ребенок появится, тоже однажды на ковер заберется…

– Да типун вам на язык, Алексей Егорович… – молодой сотрудник окончательно скис.

Третьим появился Денис Шабанов: вошел, хлопнул дверью, поздоровался:

– Утро в хату, товарищи офицеры, чего такие нерадостные? – добрался до своего стола и, развалившись, заразительно зевнул. Посмотрел на часы, удовлетворенно кивнул: успел. Достал из пачки сигарету, стал ее разминать. Теперь и покурить можно.

Ровно в восемь отворилась дверь и, кашляя, источая запах перегара, вошел капитан Николай Крюгер – как всегда, неряшливый, обрюзгший, с пустыми глазами. Под дружное молчание собравшихся он дошел до своего стола, сел и с тяжелым вздохом обхватил голову. Товарищи переглянулись. Капитану Крюгеру едва исполнилось сорок, но выглядел он на все сто. Одиночество и пьянство добили хорошего человека. На работе он еще держался, но в свободное время тормоза отказывали – напивался в дым. Работник при этом был ценный, сыщик от бога, но вот это пагубное пристрастие…

Год назад Крюгер потерял жену – благоверная погибла под колесами лихача, переходя дорогу. Преступника не нашли – только успели заметить «Жигули» первой модели. Искали неделю, опрашивали очевидцев, проверяли все машины со свежими вмятинами. Нужный автомобиль как в воду канул. Дело осталось нераскрытым. Крюгер лично искал виновника аварии, не спал, рвал жилы, но дело так и не сдвинулось. Словно призрак поработал, не существующий в реальном мире. После этого капитан покатился по наклонной, стал пить, замкнулся. Обязанности выполнял, но через раз и без огонька. Сдал партбилет – к счастью, без последствий. Сына забрала теща и увезла в отдаленный район области.

– Николай Акимович, ты в порядке? – осторожно спросил Алексей. – Нельзя же так пить, право слово. Нарвешься когда-нибудь, спишут к чертовой матери…

– Спасибо партии родной, – хрипло проворчал Крюгер, – вчера не выпил ни одной…

– А чего же от тебя так несет? – удивился Островой.

– В субботу выпивал… – Капитан поднял голову, обвел пространство мутным взором.

Шабанов присвистнул:

– Ни хрена ты оторвался, дружище… В натуре, Николай Акимович, завязывай бухать. Мы тоже не дураки накатить, но с головой-то дружим.

– Ты хоть что-то делаешь, чтобы стать нормальным человеком? – спросил Островой.

– Пью за это… Ладно, отвернитесь, в норме я, – Крюгер передернул плечами, как-то резко мотнул головой. – Чай есть в этом доме?

– А то ты не знаешь, – ухмыльнулся Разин. – Сам заваришь, няньки кончились. А Лидия Александровна сегодня задерживаются.

На этих словах распахнулась дверь и возникла гордость и краса отдела – старший лейтенант Лидия Александровна Белозерская. Эффектная тридцатилетняя брюнетка – а сегодня даже в форме. Она имела симпатичное, хотя и несколько надменное лицо.

Буркнув «здрасьте» и задрав нос, Лидия Александровна прошествовала к своему столу и грациозно села. За ее перемещениями следили четыре пары глаз. Даже Крюгер выбрался из болезненных переживаний и навел резкость.

– Насмотрелись? – спросила Лида. – А теперь за работу, товарищи.

– Вы прямо как на парад, Лидия Александровна, – подметил Алексей. – Мы что-то пропустили? День милиции вроде в ноябре. Или надеть нечего?

– Гы-гы, – осклабился Шабанов.

– Как смешно, – передразнила его сотрудница. – Вам бы поменьше язвить, Алексей Егорович. Куда это вы дружно вляпались в пятницу? Думаете, мы не знаем? Земля слухами полнится. Вот вернется Виктор Павлович с планерки, за ним примчится подполковник Сергеев, и будем вас… Впрочем, не будем называть вещи своими именами. Куда идти, Алексей Егорович? – Лида вскинула голову.

– Никуда, – проворчал Алексей, – вы уже пришли.

– Слушай, а ты чего такой загорелый? – запоздало подметила коллега. – Где был?

«Не где, а с кем», – мысленно поправил Алексей.

Выходные, или, как говорят у буржуев «уик-энд», у него удались. Самому не верилось. Это точно была засада, хотя и мягкая. Мама Валентины усердно делала вид, будто проживает в параллельном мире: сновала бестелесной тенью, загадочно улыбалась. Вечер на реке – даже в воду залез, чтобы показать спутнице, что умеет плавать – прошел на ура. Шашлыки с шампанским, последующая ночь… Падающий забор подпортил немного картинку, но не всю. Алексей чувствовал себя неловко и не мог взять в толк, как теперь себя вести. Видимо, требовался тайм-аут.

Не дождавшись ответа, Лида нахмурилась. Она пришла в отдел в середине марта – перевелась из Кировского РОВД. Так и назвали ее явление: «мартовские иды». Начальство рекомендовало товарища Белозерскую как толкового работника и в принципе не обмануло.

Интрижка была недолгой – буквально несколько встреч в гостинице «Обь». Паспорта не предъявляли, хватило служебных удостоверений. Прошло все неплохо, но как-то не по-людски – во всех отношениях. Воспоминания об «ускользающей» Светке еще не стерлись в памяти, на горизонте появилась соседка Валентина. И самое скверное – Лидия Александровна имела живого, хотя и не совсем здорового мужа (какого-то технаря-чертежника), а также восьмилетнего сына по имени Юрий, за которым присматривала свекровь.

«Сложно все у нас, Лидия Александровна, – признался Алексей на последнем свидании. – К чему нам это? Чувств нет и не предвидится, ты замужем, а нам работать вместе – дай бог, до пенсии. Останемся коллегами, по возможности, друзьями».

Она бы продолжала – разводиться не хотела, но в интимном плане в семье не клеилось. Но пришлось признать – действительно нехорошо, ненужно и бессмысленно. Работать надо, а не амуры крутить. Сошлись на том, что «может быть, когда-нибудь». Коллеги что-то чувствовали, бросали заинтересованные взгляды, но потом перестали.

Последним объявился майор Варламов – закончилась планерка. Занял рабочее место, уставился на Разина – тяжело и неприязненно. Становилось неуютно, сбывались предсказания Лидии Александровны.

– Вот скажи, Алексей, какого рожна вы подались в пятницу на Станиславский жилмассив? Давай без шуточек вроде «стреляли» или про обостренное чувство долга. Там теперь такое…

Алексей деликатно молчал. Ситуация вышла из-под контроля – самую малость, ничего страшного. Преступление не пресекли, но могло быть хуже. Из органов не попросят – не за что. Могут премии лишить, шут с ней, такую премию не жалко.

– Ладно, – Варламов отмахнулся, – потом.

Он обвел пространство колючим взглядом, потянул носом, встретившись глазами с Крюгером. Проводить разъяснительную работу было бесполезно – только увольнять. Задержался глазами на одетой по форме Белозерской – немного смягчился, вроде как одобрил. «Отдел вдовцов и разведенных», – шутили коллеги за стенкой – борцы с хищениями социалистической собственности. Мишка Островой при этом как-то напрягался и впадал в транс. Коллеги преувеличивали, но тенденция наблюдалась. Лида пропускала скабрезные шуточки мимо ушей, Шабанову вообще все было фиолетово – в этой жизни он жениться не собирался.

– Первое, – сказал Варламов, – гражданка Визгун, пострадавшая от рук своего ревнивого мужа, жива. Кризис миновал, ей провели переливание крови. Пока без сознания, но врачи полагают, что самого страшного уже не случится. Теперь ей предстоит учиться жить без рук.

– Это хорошая новость, – оживился Алексей, – ну, не то, что ей придется жить без рук…

– А протезы бывают? – задумался Шабанов.

– Бывают, – кивнул Варламов. – Но не у нас, а на проклятом Западе. Достать их практически невозможно. Наши протезы – так, для красоты. Хотя и красотой это не назвать. Ребенка временно переведут в интернат, а там будет видно… Вторая новость: гражданина Мокрого, бежавшего с деньгами, нашли.

– Просто утро хороших новостей, – восхитился Алексей.

– Я бы на твоем месте не радовалась, – заметила Лида. – Обрати внимание на выражение лица Виктора Павловича.

– Она права, – согласился Варламов, – найдено тело Мокрецова. На мусорке – вблизи остановочной платформы Жеребцово.