Шолох. Долина Колокольчиков - Крейн Антонина - Страница 10

Это случилось три столетия назад. Пик Осколрог, под которым спал Силграс, содрогнулся из-за прилива магии, и альв проснулся.

Странное чувство. Его сны были слишком похожи на смерть, чтобы он быстро смог прийти в себя.

Руки. Ноги. Глаза. Столько нового – ведь когда Силграс спал, у него отсутствовало тело, а прежде, в предыдущее пробуждение, оно было другим. Авалати не помнил, каким именно. Сны под горой надёжно стирали воспоминания о прошлом, и в этом плане, поймай Силграса какой-нибудь охочий до истории мира учёный, он разочаровался бы в разговоре с альвом.

Всё, что он знал сейчас о себе, умещалось в одну строку:

Силграс Силль Авалати, владыка горных дорог, носитель лазоревой звезды.

Если звание не несло никакой практической пользы, то звезду он мог зажигать, определённым образом прикасаясь пальцами к левой половине лица. Она была источником его магии и появлялась сама, когда он творил по-настоящему сильные заклинания.

Ещё у Силграса в ушах висели крохотные серёжки-колокольчики, и целая гора таких же была распихана по карманам чёрной мантии и даже по сапогам.

– Камень окаянный! – по-норшвайнски сердился Силграс, вытряхивал эти стекляшки из обуви.

Более или менее разобравшись со своим телом и вспомнив, что собой представляет подлунный мир, Силграс вышел из горы и побрёл прочь. Ему нравился снег, в любое время года укрывавший ледник Осколрог, поэтому Авалати решил остаться в ближайшей холодной зоне Седых гор.

Он шёл по пустынным долинам. Белые волосы развевались на ветру, босые ступни оставляли вереницу изящных следов, колокольчики тихо звенели. Они были гарантом того, что, когда он снова уснёт, хотя бы часть ожидающей его темноты раскрасится яркими сновидениями.

В эти колокольчики Авалати мог прятать отпечатки мира. Если ему что-то понравится, будь то событие, место, человек или книга, Силграс создаст призрак этой вещи и запечатает его в колокольчике. Когда гора призовёт его и потяжелевшие веки опустятся – на долгие столетия, опять, чтоб их, – тихий звон будет пронизывать его дрёму.

Один за другим набранные им драгоценные мгновения жизни вплетутся в гобелен его сновидений, и Силграс сможет заново насладиться ими. Когда колокольчики опустеют, с ним останется только тьма. Так что в его интересах наполнить все – и выбирать как следует.

Но это могло подождать. У него ещё полно времени.

Удаляясь от Осколрога (местоположение пика он всегда ощущал, как невидимый духовный маяк, тянущую точку на карте мира, которую невозможно игнорировать, даже если захочешь), Силграс понял, что личность, которая досталась ему на этот раз, весьма импульсивна. И пока что – юна. Как обычно, ему предстоит какое-то время взрослеть, после чего он останется молодым на долгие годы, вплоть до своего нового сна.

Сейчас Силграсу беспричинно, но остро захотелось сделать кое-что.

Остановившись на вершине какой-то скалы, Авалати сказал вслух:

– Я – человек.

Горы промолчали.

– Я – человек! – сказал он громче.

Тишина.

– Я! – закричал Силль во всю мощь, очень яростно. – Человек!

Его голос пронёсся над ущельями, спугнул птиц из ельника, заставил тысячелетние снега обеспокоенно заворочаться.

В душе Силграса после этих криков разлилось что-то вроде гордости.

– А раз так, – то ли пообещал, то ли погрозил он небу, заносчиво вскинув подбородок, – то я отправляюсь жить.

И, сердито топая, пошёл дальше.

На закате следующего дня Силль наткнулся на деревню. Высокие деревянные ворота открылись далеко не сразу.

– Проходи, мальчик, скорее проходи! – торопливо замахал ему сторож. – В это время года в горах неспокойно, зачем же ты путешествуешь в одиночку? Да ещё и… – Сторож опустил взгляд и неверяще воскликнул: – Босиком?!

Силграс кое-как выкрутился, сочинил удовлетворительную легенду, мимоходом выяснив, что его новая личность не только эмоциональна, но и весьма прелестна. Девушки, встретившиеся ему по пути в трактир, рекомендованный сторожем, смотрели на него с большим интересом и, хихикая, перешёптывались. Когда он останавливал взгляд на ком-нибудь из них, вся стайка мгновенно смущалась.

У Силграса не было денег, но был мешочек драгоценных камней – подарок его горы на прощанье. Перед тем как выйти, он раздробил часть из них на крохотные осколки. Камни было жалко, конечно, но шокировать жителей подлунного мира огромными изумрудами тоже не особенно хотелось. А так блестящее крошево, хоть и казалось немного эксцентричным, всё-таки заменяло крупные монеты.

На вид Силграсу тогда было лет четырнадцать. В трактире он повторно рассказал сочинённую у ворот сказку о том, что он умный сын богатых родителей, который досрочно окончил школу и решил несколько лет поскитаться по миру перед тем, как идти учиться в университет. Однако вскоре его ограбили, и именно поэтому он босиком и без вещей.

– Значит, не такой уж ты и умный! – прыснул из угла зала какой-то темноволосый парнишка, но сделал это весьма добродушно, поэтому Силграс не оскорбился, а лишь продолжил:

– Но несколько камней я спрятал под майку, и их не нашли.

Трактирщица посочувствовала ему, отказалась брать деньги и сказала, что всё могло сложиться гораздо хуже – ведь в этой местности в последние годы бесчинствуют волкодлаки. И тогда как людям нужны лишь деньги, волкодлаки – страшные монстры – предпочитают лакомиться человеческой плотью.

Силграс не стал говорить, что вчера он встретил парочку, после чего они, скуля и поджав хвосты, сбежали.

Для местных жителей волкодлаки являлись большой проблемой: высоченный забор вокруг деревни был построен как защита от них, а между домами протянули тонкие гирлянды с колокольчиками, похожими на Силграсовы. В случае нападения волкодлаков дозорные дёргали за сигнальный шнур, и всю деревню наполнял тревожный звон: «Беда, беда! Кто сильный – помогайте держать оборону, кто слабый – прячьтесь скорее в подвалы!»

– Очень интересно, – сказал Силграс в ответ на рассказ трактирщицы.

– Очень страшно! – не согласилась она, вновь наполняя его чашку горячим молоком. – Не дай тебе небо услышать этот звон.

Но небо как раз таки дало.

Оно всегда было щедрым. Увы.

Той же ночью, незадолго до рассвета, Силграса Авалати разбудил отчаянный перезвон.

Сначала он вообще не понял, что это такое. Сквозь дрёму ему показалось, что это звенят его колокольчики – тут колокольчики, там колокольчики, да что за дурдом!.. Поняв, что в деревне бьют тревогу, Силль собрал волю в кулак и стал экстренно выныривать из густого варева сновидений. Получалось непозволительно медленно. Просыпаться ему было куда тяжелее, чем людям, Силграс буквально восставал из мёртвых каждое утро, и первые два часа был скорее похож на унылый труп, чем на того симпатягу, который ещё вчера вечером красовался перед зеркалом.

В общем, к тому моменту, как Авалати сбежал по лестнице на первый этаж, колокольчики уже затихли, а с улицы доносились взволнованные крики и низкое рычание волкодлаков.

Волкодлаки смогли пробить забор: для этого они долго неистово ударяли по нему мощными лапами, и вот одна из деревянных секций упала, не выдержав. Теперь три огромных чудовища, сотканных из всех оттенков тьмы и крови и по размеру имевших больше общего с медведями, нежели с волками, пытались прорваться внутрь.

Однако им мешал магический щит, перекрывший дыру.

Этот щит держали двое: рослый мужчина в распахнутом тулупе и тот самый мальчишка из трактира. Они были похожи. У парня из носа непрерывно текла кровь – признак магического истощения, но отец – наверняка это был отец – не говорил ему отойти.

Щит искрил, рискуя вот-вот рассыпаться, пальцы колдующих дрожали от напряжения.

Две дюжины селян с вилами наперевес стояли по бокам от них и тоже дрожали – от страха. Огромные волкодлаки с вздыбленной шерстью бешено кидались на пружинистую колдовскую стену. Кто-то из деревенских стариков тихонько завыл от ужаса.