Красно-белый. Том 3 (СИ) - Порошин Влад - Страница 37

— Чего, б…? — Не выдержал Георгий Ярцев, который уже прикидывал, кого придётся тренировать в следующем сезоне. — Пошли они в жопу! Хрен им, а не Черенок.

— Жора дай послушать репортаж! — Осадил Ярцева Старостин. — Ну, Никон, что там?

— Кажись всё, — пролепетал я, плохо расслышав комментатора из-за помех. — Победа, вроде?

— Почему всё⁈ — Возмутился Давид Кипиани. — Ещё целых пят минут играт! Давай второй гол мужики! Давай, генацвале!

— Всё правильно, — высказался Махарадзе. — Юноши играют по сорок минут тайм.

— Что же это такое, Константин Иванович? — Обратился «Дед» к Котэ Махарадзе, когда мы с парнями стали пожимать друг другу руки, мысленно поздравив нашу молодёжку с победой. — Мальчишки будут играть в финале чемпионата Мира и страна этого не увидит? Давайте напишем письмо в Гостелерадио и подпишем его. Я подпись поставлю, вы, Котэ, попросим подписать Николая Николаевича Озерова. Константин Иванович подпишет. — Старостин кивнул в сторону Бескова.

— Я ничего подписывать не намерен, — прошипел Бесков и, дунув в свисток, призвал всех футболистов приступить к последней большой тренировке перед завтрашней товарищеской игрой против ГДР.

— Обязательно напишем это письмо прямо сейчас, — согласился Котэ Махарадзе. — И завтра во время трансляции я его передам руководителям Гостелерадио. А я смотрю, у вас футболисты по английскому только так шпарят.

— Да это Никон, — махнул «Дед» рукой. — У него в школе был английский спецкласс, вот он и выучил язык на мою голову. Как бы его не заподозрили в шпионаже, — полушёпотом добавил Николай Петрович.

Вечером того же дня, перед самым сном я выбежал на улицу. И чтобы немного успокоиться сделал кружок вокруг тренировочного поля и остановился около турника, подумав, что если двадцаточку раз подтянуться, то мысли о предстоящем дебюте в сборной не будут так нервировать. Ведь сборная ГДР не такой уж и простой соперник — победитель прошлых Олимпийских игр 1976 года, бронзовый призёр Олимпиад 1964 и 1972 годов, чемпион Малого Кубка мира 1975, предшественника Межконтинентального кубка. И кстати, именно ГДР на Олимпиаде 80 в той моей жизни не пустила в финал сборную СССР.

«Немцы играть умеют», — пролетело в голове, когда я очень резво начал выполнять один за другим подтягивания на турнике, стараясь в наивысшей точке грудью достать до перекладины.

— Ты чё, Никон, совсем без башки? — Услышал я вдруг голос Саши Бубнова. — Утром зарядка, вечером тренировка, а вечером у тебя что?

— А вечером — разрядка, ха-ха, — хохотнул я, спрыгнув с турника. — Потряхивает меня немного перед восточной Германией.

— А по тебе не скажешь, — пожал плечами Бубнов и тоже запрыгнул на перекладину, где примерно в моём темпе стал так же высоко подтягиваться.

— Я читал, что некоторых звёзд футбола до самого конца карьеры перед матчами бил мандраж. Таким способом психика спортсмена готовит организм показать в игре всё на что способен. И потом для меня завтрашний матч — это дебют в сборной.

— Ясно, — сказал Александр, спрыгнув на землю. — Помнишь наш разговор про мой переход в «Спартак»? Ты с «Дедом» говорил? Устал я от «Динамо» спасу нет.

— Говорил, конечно. — Кивнул я. — Примерный план такой: наша сборная чудом пробивается на чемпионат Европы и показывает там классный футбол. А после Европы через московское начальство мы передаем письмо самому Брежневу, в котором обязуемся выиграть домашнюю Олимпиаду, для чего просим перевести тебя в «Спартак».

— Да уж планчик, — криво усмехнулся Бубнов. — А другого способа нет?

— Есть. Наш «Спартак» этой осенью пробивается в следующую стадию Кубка Кубков и весной побеждает в финале. После чего через московское начальство мы передаём письмо Брежневу. — Я развёл руки в стороны. — Пойми, по-другому тебя из «Динамо» не отпустят.

— Ладно, — махнул рукой защитник бело-голубых и сборной СССР. — Давай ещё по двадцать отжиманий на брусьях для укрепления нервной системы.

— Заметь, не я это предложил. — Усмехнулся я, первым запрыгнув на металлические брусья.

В среду 5-го сентября в 19.00 Центральный стадион имени Ленина гудел, словно растревоженный улей. 60 тысяч человек ожидали от обновлённой сборной Советского союза ураганного темпа, захватывающих дух комбинаций и града забитых мячей. То, что команду за два дня сделать невозможно нашего московского болельщика мало интересовало. И уже совсем любителям спорта было неинтересно, что окончательную расстановку главной команды страны Николай Старостин и Константин Бесков утвердили за час до начала матча. И выглядела она так:

_______________Дасаев

Чивадзе__Пригода__Бубнов__Мирзоян

______________Романцев

Дараселия __Никонов__Гаврилов__Шавло

_______________Кипиани

Единственного выдвинутого вперёд форварда Давида Кипиани по замыслу тренерского штаба после перерыва должен был заменить Виталий Старухин. Остальные замены и перестановки должны были последовать по ходу матча, так как игровой рисунок сборной, как ни работали мы в эти дни не выглядел цельным. Комбинационная игра нашей команды скрипела словно плохо смазанная телега, да и сама скорость атак и контратак была подстать прыти маленького старенького пони.

Поэтому лично я в первый раз пожалел, что уговорил «Деда» отпустить в Японию — Черенкова, Заварова, Хидиятуллина и Родионова. А с другой стороны перед командой на данном этапе стояло две вполне выполнимые задачи — обыграть сборную ГДР и через семь дней на выезде скатать с греками вничью. Кстати, про эту странную ничью я и Старостин пока помалкивали.

Как и ожидалось, первые пятнадцать минут матча наша команда, сотканная из трёх тбилисцев, семи спартаковцев и одного московского динамовца, ничего интересного показать не смогла. Гости из восточной Германии, правда, тоже выглядели не лучшим образом. Но два раза им всё же удалось потревожить Рината Дасаева. А мы вратаря Ханс-Ульриха Грапентина из команды «Карл Цейсс» Йена даже дальним ударом не пощекотали. Только перехватим мяч, три, четыре передачи и потеря. Особенно ужасно выглядел наш правый фланг. Чивадзе только отдаст на бровку Дараселие, я открываюсь под него, а Виталий даёт на ход. Или наоборот, я рву вперёд, жду пас на ход, а тбилисец отдаёт под себя.

И лишь ближе к 20-ой минуте, когда я наплевал на безнадёжный правый фланг, у нас по левому краю получилась замечательная атака. Сначала около центральной линии поля Юра Гаврилов устроил перепасовку с Романцевым и Шавло, затем подключил и меня. Я же, вспомнив про дриблинг, прошёл двадцать метров, обыграв по ходу двух ГДРовцев, и вернул мяч опять Сергею Шавло. А дальше рванул так в штрафную соперника, что защитники гостей ненадолго растерялись. После чего наш спартаковский ярко выраженный блондин прекрасной навесной передачей отрезал минимум четырёх немецких футболистов.

Великолепно посланный мяч великолепно сел на моё правое колено. Я тут же мигом оглянулся в поисках Кипиани и его одноклубника Дараселия, но ни Давида, ни Виталия и близко не было рядом. Динамовцы из Тбилиси подобно немецким защитникам тоже проспали мой рывок. «Надо было реактивных Блохина с Хапсалисом вызвать», — подумал я и так как деваться было уже некуда, бросившего навстречу голкипера Ханс-Ульриха Грапентина, вторым касанием перекинул по высокой дуге. Мяч перелетел высоченного немца, повисел немного в воздухе, чуть-чуть нарушив закон гравитации, и нырнул около дальней штанги в сетку ворот сборной ГДР.

— Гоооол! — Взревел стадион, устав от бесконечных неудач главной команды страны.

— Даааа! — Заорал я, от моментально нахлынувших эмоций и прежде чем попасть в объятья всей сборной СССР, пробежал вдоль трибуны, над которой возвышалась гигантская чаша для олимпийского огня.

«Вот так бы и на Олимпиаде», — подумалось вдруг, когда меня догнали товарищи по команде.

Первое удачное действие в матче, пока соперник не опомнился, нам удалось преобразовать в десятиминутное тотальное превосходство. В этот временной отрезок в атаку пошли и опорный полузащитник Олег Романцев и центральный защитник Александр Бубнов. Защита соперника в прямом смысле слова трещала по швам. Народ на трибунах свистел, орал и категорически требовал: