Игры демиургов или... попаданцы в стиле стимпанк (СИ) - Чекмарев Владимир Альбертович "Сварог" - Страница 15

Единороги и секретная гаубица Шувалова* - Эти орудия создали в 1757 году, русские артиллеристы-оружейники, М.В. Данилов и М.Г. Мартынов, при серьезной поддержке генерал-фельдмаршала графа Шувалова (того самого, чья секретная гаубица, с помощью эллипсоидного разреза ствола, дававшего большой горизонтальный сноп картечи помножила на ноль прусских кирасиров Фридриха Великого, которого русские всегда бивали и даже взяли у него Берлин и Кенигсберг с окрестностями).

Именно генерал-фельдцейхмейстеру и обязано орудие своим названием. В гербе Шуваловых присутствовал Единорог и его изображение применяли в принятом тогда орнаменте орудийных стволов, то есть "винграды" и "дельфины"*, делали в виде Единорогов.

Глава двадцать пять. Почти Ватерлоо

Олимпиада тут была проще чем на планете Ракшас и чем то напоминала шахматы…

На одну армию приходился один квадрат, три на три километра с холморм на котором располагалось командование. Противники воевали со смежными квадратами по системе 1х1, 2х2 и что совсем редко 3х3.

Надо было не просто разгромить армию противника в смежном квадрате, а захватить Знамя и рейтинг игрока считался по количеству захваченных знамен и на знамени победителя был шифр с количеством побед. Победитель имел право напасть на любой из смежных квадратов из чего иной раз получались казусы, типа войны всех против всех.. Окончательный захват знамени и считался победой, правда до сих пор, захватить знамя не разгромив армию, тут не удавалось никому и это стало у комендантов предметом разговора...

«Понимаешь дружище» - сказал генерал-комендант – «У нас есть ОСНАЗ и давай его опробуем».

Армия дистрикта SSSR вышла через портал на свой квадрат. Первым противником на сегодня, была армия дистрикта Маджестик, сиявшая красными мундирами. Генерал приглядевшись к ним, прорычал слегка вытянув тяжелый палаш из ножен и с лязгом вогнав его обратно – «Британцы !? Очень кстати !».

Бой начался для противника неожиданно… Артиллерия «Полка Светлой Царицы», пользуясь своей дальнобойностью, превышающей все что имелось на этом поле боя, дала залп «Единорогами» по артиллерийским батареям «лимонников», а потом довернувшись стволами на пехоту выдала «картечную косу» из «секретных шуваловок». После чего перезрядившись, повторили залп, снова и снова. Пехота пришла в смятение, а пушки стали практически небоеспособными. Британский генерал послал вперед кавалерию, но гусары и кирасиры, встретили ее плотным огнем из своих многочисленных стволов, а потом перейдя в атаку, дали практически в упор, залп из своих мушкетонов, а потом вдарили «в песи и хузары». Британец бросил свою поредевшую пехоту в безнадежную атаку, безнадежную потому, что дальнобойные ружья гвардейцев и перезарядившиеся пушки, не дали красным мундирам даже приблизиться к боевым порядкам. А в это время, на холме, где был командный пункт, появились морлоки с саперами, молниеносно вырезали штаб и захватили знамя. Как только это произошло, откуда-то сверху загремели фанфары и фигуры а красных мундирах, причем,. как павшие, так и живые, растаяли в воздухе. Что характерно, оружие осталось на месте и как только открылся портал, генерал вызвал гномов из путейского батальона дежурившим в зале и они споро занялись трофеями. На пути подведенные к порталу, подкатили грузовые платформы и трофеи быстро и аккуратно были разгружены. А генерала Иваницкого привлекло происходящее на одном из соседних квадратов, там прусские гренадеры и черные гусары Фридриха Великого, сражались с поляками из корпуса Понятовского. Ряды сражающихся поредели где-то на половину и комендант принял решение…

Как победители, «Полк Светлой Царицы», имел право напасть на соседний квадрат, причем в правилах не было ничего сказано о ситуации на данном квадрате, на момент нападения. Полк развернутым строем, с артиллерией впереди и кавалерией на флангах перешел на сопредельную территорию и сходу открыл огонь из всего, что стреляет, обрадовавшиеся пруссаки пошли в атаку и поляки быстро кончились. Посмотрев на поле битвы усеянное телами поляков, генерал пробормотал - «Это вам за Чудо на Висле курвы», и к месту вспомнил отрывок услышанного некогда стихотворения…

Греми, суворовская слава!

Глухая жалость, замолчи...

Несет привычная Варшава

На черном бархате ключи *

Гусары, посадив в седла сзади себя морлоков в конном строю взяли холм с польским штабом и захватили второе за этот день знамя, но тут случился один из тех камуфлетов, который случается на войне… Прусский командир батарее, дал залп в сторону медвежьих шапок Царицыной гвардии и естественно получил ответку, а потом пришлось добивать и пруссаков. Короче, по итогом дня, генерал-комендант Иваницкий, представил Царице три трофейных знамени и три молодых орка (их опознал старый гном, командир канониров) в такой же униформе, как у бородатого демиурга, подвезли к порталу, на фургоне запряженном парой странных ящеров, несколько хурджинов с золотом, премия за три победы и за три знамени, и сумма была более, чем солидная. На прощание, старший из посланцев демиурга, сказал генералу, что продажа на сторону образцов вооружения производства мастерских Депо, недопустима и чревата серьезным наказанием.

А позднее, выслушав рассказ генерала, комендант-инженер Иванов сказал: «Ну прямо Ватерлоо, только наоборот».

По поводу стихов* - я прекрасно знаю, что Алексей Эйснер свою «Конницу» написал в 1928 году, но тут у меня вообщето фантастический роман и это стихотворение мне очень нравится.

КОННИЦА

Толпа подавит вздох глубокий,

И оборвется женский плач,

Когда, надув свирепо щеки,

Поход сыграет штаб-трубач.

Легко вонзятся в небо пики.

Чуть заскрежещут стремена.

И кто-то двинет жестом диким

Твои, Россия, племена.

И воздух станет пьян и болен,

Глотая жадно шум знамен,

И гром московских колоколен,

И храп коней, и сабель звон.

И день весенний будет страшен,

И больно будет пыль вдыхать...

И долго вслед с кремлевских башен

Им будут шапками махать.

Но вот леса, поля и села.

Довольный рев мужицких толп.

Свистя, сверкнул палаш тяжелый,

И рухнул пограничный столб.

Земля дрожит. Клубятся тучи.

Поет сигнал. Плывут полки.

И польский ветер треплет круче

Малиновые башлыки.

А из России самолеты

Орлиный клекот завели.

Как птицы, щурятся пилоты,

Впиваясь пальцами в рули.

Надменный лях коня седлает,

Спешит навстречу гордый лях.

Но поздно. Лишь собаки лают

В сожженных мертвых деревнях.

Греми, суворовская слава!

Глухая жалость, замолчи...

Несет привычная Варшава

На черном бархате ключи.

И ночь пришла в огне и плаче.

Ожесточенные бойцы,

Смеясь, насилуют полячек,

Громят костелы и дворцы.

А бледным утром – в стремя снова.

Уж конь напоен, сыт и чист.

И снова нежно и сурово

Зовет в далекий путь горнист.

И долго будет Польша в страхе,

И долго будет петь труба, –

Но вот уже в крови и прахе

Лежат немецкие хлеба.