Интеллект против волшебства - Колфер Йон - Страница 43

– Арестованный? – нахмурился Мульч. – У меня, знаете ли, есть имя.

Крут нагнулся. Его глаза оказались на одном уровне с глазами гнома.

– Не знаю, в каком выдуманном мире ты живешь, арестованный, но в реальном мире ты – преступник, и моя задача – сделать твою жизнь как можно менее приятной. Я таскал тебя на суды раз пятнадцать, не меньше, мы хорошо знакомы, так что церемониться с тобой я не буду!

Мульч потер запястья, на которых остались красные полосы от наручников.

– Хорошо, майор, хорошо. Только чего орать-то? Я ж не убийца какой-нибудь, а всего лишь мелкий правонарушитель.

– Я слышал, ты чуть не стал убийцей. Там, внизу, в камере.

– Я не виноват. На меня напали. Крут сунул в рот новую сигару.

– Ладно, замяли. Иди за мной и не вздумай совать свои лапы в чужие карманы.

– Слушаюсь, сэр, майор, – с невинным видом ответил Мульч.

Он и не собирался Лазать по чужим карманам. Больше не собирался. Когда майор столь опрометчиво нагнулся к нему, Мульч успел умыкнуть у него карточку доступа во временное поле.

Они пересекли периметр, установленный Быстрым реагированием, и подошли к аллее.

– Видишь этот дом?

– Какой дом?

– У меня нет времени на пустую болтовню, арестованный, – набросился на него Крут. – Мы тут околачиваемся почти четыре часа. Еще несколько часов, и один из моих лучших офицеров погибнет от “полоскалки”!

– Ну а я тут при чем? – пожал плечами Мульч. – Вы же сами сказали, я всего лишь арестованный. Кстати, я догадываюсь, чего вы от меня хотите, так вот, я этого делать не буду.

– Но я еще ни о чем не попросил!

– Тут и дураку понятно. Я кто? Взломщик. Перед нами что? Дом. Вы в этот дом войти не можете, иначе лишитесь своей волшебной силы, а мне уже терять нечего. Я правильно все изложил?

Крут выплюнул сигару.

– А твоя гражданская совесть? Ты пойми, весь наш образ жизни поставлен на карту.

– Ваш – да. Но не мой. Мне все равно, где сидеть – в людской тюрьме или в тюрьме подземной.

– Ладно, червяк… – Крут задумался. – Обещаю скостить тебе пятьдесят лет.

– Я хочу полную амнистию.

– Даже не мечтай.

– Что ж, дело ваше.

– Семьдесят пять лет, и ни годом больше. Откажешься – пеняй на себя.

Мульч сделал вид, будто бы погрузился в глубокие раздумья. Вся эта торговля представляла для него чисто академический интерес. Пятьдесят лет, семьдесят пять – все равно он собирался удрать.

– И одиночная камера?

– Да-да. Одиночка. Так ты это сделаешь?

– Хорошо, Джулиус. Но исключительно ради вас.

Жеребкинс подбирал подходящую под цвет радужки видеокамеру.

– Светло-карий, думаю, подойдет. Или нет, темно-желтый. У вас просто потрясающие глаза, мистер Мульч.

– Спасибо, Жеребкинс. Моя мама всегда говорила, что глаза – самое привлекательное в моей внешности.

Крут мерил шагами шаттл.

– Жеребкинс! – наконец не выдержал он. – Ты что, не понимаешь, у нас время почти на исходе?! Плевать на цвет. Вставь ему видеокамеру, и все.

Жеребкинс осторожно достал из раствора линзу.

– Тут дело не только в красоте, майор. Чем лучше цвет линзы сочетается с цветом глаза, тем меньше помех на изображении.

– Лично мне уже все равно, лишь бы быстрее.

Жеребкинс схватил Мульча за подбородок, чтобы тот не дергал головой.

– Вот и все. Теперь мы будем всегда рядом.

В густые пучки волос, торчащие из гномьего уха, Жеребкинс вставил крохотный цилиндрик.

– А вот так мы подключили звук. Вдруг тебе срочно потребуется помощь.

– Вообще-то, – хмыкнул Мульч, – я привык работать в одиночку. Так мне больше везет.

– Семнадцать ходок подряд – это, по-твоему, везение? – рассмеялся Крут.

– Ага! На шутки, значит, у нас время есть?

– Ты прав. – Кивнув, Крут схватил его за плечо. – Времени у нас совсем нет. Давай-ка пошевеливаться.

Выскочив из шаттла, он потащил Мульча к рощице вишневых деревьев.

– Я хочу, чтобы ты прорыл внутрь дома туннель и выяснил, откуда этому Фаулу столько о нас известно. Возможно, у него есть какое-то шпионское устройство. Если что-нибудь подобное попадется, тут же уничтожь. Далее. Постарайся найти капитана Малой и посмотри, что для нее можно сделать. Может быть, она уже мертва… это, по крайней мере, развяжет нам руки. Тогда мы запускаем “полоскалку”.

Мульч прищурился, глядя на окружающий ландшафт.

– Не нравится мне все это…

– И что же тебе тут не нравится?

– Местность. Нюхом чую известняк. Крепкое скальное основание. А вдруг я не смогу проникнуть в дом?

К ним подскакал Жеребкинс.

– Я провел сканирование. Первоначальная постройка целиком покоится на скале, но некоторые из более поздних пристроек залезают на глинистый грунт. В частности, винный погреб. Кстати, если не ошибаюсь, там еще и пол деревянный. Ты с ним одним левым клыком справишься.

Мульч решил принять высказывание кентавра за констатацию факта, а не за оскорбление.

– Что ж, попробуем… – Он отстегнул задний клапан на своих туннельных штанах. – Отойдите-ка подальше.

Крут и окружающие его полицейские поспешили в укрытие, но Жеребкинс, который никогда прежде не видел гнома за рытьем туннеля, решил остаться и посмотреть.

– Удачи, Мульч.

Гном распахнул челюсти.

– А-и-о, – невнятно поблагодарил он и встал в стартовую позицию.

Кентавр огляделся по сторонам.

– Куда это все по дева… Договорить он не успел, потому что о его лицо сочно шмякнулся комок только что проглоченной и молниеносно переработанной почвы. Когда же кентавр протер глаза.

Мульч уже исчез в туннеле, только земля вылетала из глубокой дыры… да ближайшие стволы вишен сотрясались от мощного хохота.

Мульч двигался вдоль слоя суглинка, идущего сквозь вулканическую породу. Приятная консистенция – камни в такой почве редко попадаются. К тому же полно насекомых. Насекомые укрепляют зубы, делают их здоровыми и крепкими, а зубы – очень важная для гнома вещь: именно на этот атрибут жениха прежде всего обращает внимание гномья невеста. Гм, ну а потом на все остальное.

Мульч спустился почти до самого известняка, его брюхо чуть ли не скребло по камню. Чем глубже туннель, тем меньше шансов на то, что грунт осядет. В наше время, когда кругом понаставлены датчики движения, осторожность не помешает. Вершки на что только не идут, лишь бы защитить свои ценности. И отчасти они правы.