Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич - Страница 93

— Рассказывайте, — махнул рукой изобретатель. — Помогу, чем смогу.

И я рассказал о странном душителе, его тенях и страхе перед огнем. Не стал уточнять лишь, где именно мы схлестнулись и почему опасаюсь повстречаться с ним вновь.

А я и в самом деле опасался. Страх — это оружие, страх убивает, но есть вещи несравненно более смертоносные. К примеру, темные чары. Один раз малефик сбежал от огня, но больше этот фокус не сработает, только попробую — и он попросту оторвет мне голову. С существом, способным перехватить пулю десятого калибра, шутки плохи.

— Ну и задачку вы задали! — покачал головой Александр Дьяк. — С устройством огнемета я знаком, там нет ничего сложного, но огнемет компактный и пригодный для переноски…

— Знаю, — кивнул я, — это непросто….

— Баллон с огнесмесью, баллон со сжатым азотом, брандспойт, — начал перечислять изобретатель.

— Не нужен полноценный огнемет, — вновь напомнил я. — Достаточно будет чего-то на самый крайний случай, на один раз!

— Одноразовый огнемет? — задумался Александр Дьяк. — Да уж, Леопольд Борисович, с вами не соскучишься!

В этот момент в лавку вошла пара студентов, и я поспешил откланяться.

— Загляните ко мне завтра в это же время, — попросил изобретатель и отошел к покупателям: — Чего изволите, молодые люди?

Я вышел на улицу, купил свежий номер «Атлантического телеграфа» и отправился на площадь императора Климента своим ходом, не став тратиться на извозчика.

Недавняя непогода пошла городу на пользу. Ливень смыл пыль и сажу, свежий ветер разогнал смог и дым печных труб, а лужи и многочисленные ручьи подсыхали на глазах. Сильно парило, на горизонте клубились новые тучки, темные и недобрые.

Непогода грозила вернуться, но пока на небе сияло солнце, горожане гуляли по бульварам и скверам, сидели на открытых верандах кафе, разглядывали сверкавшие свежевымытым стеклом витрины дорогих магазинов.

На площади императора Климента и вовсе шла демонстрация суфражисток. Полтора десятка дамочек потрясали плакатами с призывами к равноправию; любопытствующих зевак, газетчиков и полицейских собралось несравненно больше. Я спокойно обошел толпу стороной.

Спокойно — да. Пусть на площади имела обыкновение собираться публика состоятельная и щеголеватая, но я больше не чувствовал себя здесь бедным родственником. Модный костюм ничем не уступал нарядам богатых бездельников, а поношенные туфли так сверкали свежей ваксой, что, казалось, были приобретены в одной из местных лавок не далее как пять минут назад.

В отель «Бенджамин Франклин» я вошел с уверенным видом победителя, небрежно кивнул портье и объявил:

— Виконт Крус к господину Витштейну.

— Одну минуту. — Служащий отеля сверился со списком, сделал звонок и указал на лифт. — Вас ожидают, виконт.

Авраам Витштейн вышел в холл императорских апартаментов с покрасневшей от недавнего бритья кожей. На журнальном столике лежала стопка свежей прессы, сверху я заметил утренний номер «Атлантического телеграфа».

Мог бы и не покупать…

— Виконт! — улыбнулся иудей. — Так понимаю, на этот раз вы принесли добрые вести?

Я выложил на стол деформированную пулю десятого калибра, которую выковырял из стены опиумной курильни, и подтвердил:

— Новости даже лучше, чем вы полагаете.

— Что это? — насторожился банкир, разглядывая смятый свинцовый шарик с порванной алюминиевой рубашкой.

— Это пуля, которая поразила Прокруста, — сообщил я. — Это безжалостное чудовище долгие годы считалось неуловимым, но, когда оно погубило Исаака Левинсона и его семью, некий частный сыщик по поручению Банкирского дома Витштейна выследил тварь и отправил в преисподнюю. Господин Витштейн, надеюсь, вы ничего не имеете против этой версии? Именно ее я изложил полиции.

Иудей взял пулю, повертел ее в пальцах, поставил обратно и поджал губы.

— Вас настоятельно просили впредь не ссылаться на наше предприятие…

— Вам больше нравится история, в которой частный сыщик убивает заезжего оборотня, невесть с чего взъевшегося на ваше предприятие?

Банкир обдумал мои слова и махнул рукой:

— Виконт, не обращайте внимания на мое брюзжание, вы все сделали правильно. Из полиции уже звонили касательно совпадения укусов, поэтому я немедленно распоряжусь о выплате вам трех тысяч франков…

— Пяти.

Авраам Витштейн улыбнулся:

— Дорогой Леопольд, если мне не изменяет память, за мертвого убийцу вам было обещано три тысячи франков.

— Господин Витштейн! — в свою очередь расплылся я в улыбке, ничуть не менее фальшивой. — Разве можно сравнивать банального оборотня и самого Прокруста? Весь город гудит, ваше предприятие на слуху…

— Мы не гонимся за известностью!

— Все верно, но посудите сами: кто в здравом уме решится напасть на банк, который нашел управу на самую страшную легенду этого города?

— Не самую страшную, — поправил меня банкир. — Далеко не самую.

— Хорошо — самую страшную легенду последних лет, — согласился я. — Разве вам это не интересно?

— Пять тысяч?

— Пять тысяч.

— И все? Никаких ежемесячных платежей?

— Шантаж глубоко противен моей натуре, — уверил я иудея. — Если вы не оцениваете мои усилия в пять тысяч, что ж, платите три. Оставшиеся две тысячи я компенсирую дешевой известностью, к которой вы не стремитесь. Заявление о том, что убит не Прокруст, а безызвестный выходец из Нового Света, станет сенсацией, уверяю вас! Клиенты ко мне в очередь не выстроятся, зато я расскажу чистую правду, и ничего, кроме правды.

— Но куда приятней для самолюбия войти в историю как убийца Прокруста, не так ли? — усмехнулся Авраам Витштейн.

— Именно поэтому о последующем шантаже с моей стороны не может быть и речи. В случае разоблачения я потеряю несравненно больше вас.

— Вы так нуждаетесь в деньгах?

— Это всего лишь вопрос адекватности оценки моих трудов, — заявил я в ответ, откинулся в кресле и признал: — Ну и дополнительные две тысячи лишними тоже не будут.

Банкир вызвал охранника. Лысоватый и носатый иудей уверенно располовинил пачку стофранковых банкнот, пересчитал их и протянул мне оговоренную сумму. Я внимательнейшим образом следил за его манипуляциями, поэтому проверять верность расчетов не стал, просто сунул стопку купюр в портмоне и поднялся на ноги.

— Приятно было работать с вами, господин Витштейн.

Тот кисло глянул в ответ и уточнил:

— Наше сотрудничество продолжается, не так ли?

— Неофициально, — напомнил я.

— Неофициально, — подтвердил иудей.

Тогда я склонился к нему и тихонько произнес:

— Если эта информация всплывет хоть где-нибудь, я буду все отрицать, но неофициально один налетчик уже мертв. Итого — два из четырех.

Авраам Витштейн смерил меня пронзительным взглядом и спросил:

— Что с ним случилось?

— Неосторожное обращение со взрывчаткой.

— Это все?

— Пока все, — ответил я. — Разрешите откланяться, у меня на сегодня запланировано множество неотложных мероприятий.

— Держите меня в курсе, — попросил банкир, поднимаясь из кресла. — Хорошо?

— Непременно, — пообещал я, пожимая протянутую руку, и спустился на первый этаж. Там задумчиво посмотрел в сторону бара, но, хоть портмоне и опухло от стофранковых банкнот, транжирить деньги не стал и вышел на улицу.

Солнце по-прежнему проглядывало между кудлатыми тучками, от мокрой мостовой поднимался пар. Уходить с площади я не стал, уселся на одну из скамей неподалеку от конной статуи основателя Второй Империи, достал полупустую жестянку с леденцами, закинул один в рот.

Что же такое натворил родной брат императора, если это аукнулось через шестнадцать лет после его смерти?

Шкатулка, руна молнии, сиятельные. Заговор? Возможно, и заговор.

Но наверняка я ничего не знал. Был уверен лишь в одном: чем скорее во всем разберусь, тем лучше. Больше будет шансов остаться в живых.

Главный вопрос сейчас заключался в том, за какую из ниточек потянуть в первую очередь, чтобы распутать этот клубок с наименьшими усилиями. Мой поверенный уже роет носом землю в поисках графа Косице и, если дядя еще не успел перебраться на континент, рано или поздно его отыщет. Сам я мог приложить свои усилия в двух направлениях: взяться за розыски душителя или попытаться выследить банду сиятельных.