Его нельзя любить - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 2

Мы обнялись в зале ожидания. От нее вкусно пахло духами. Мама даже пустила слезу. Меня саму прорвало на эмоции. Мы с ней так редко виделись. Она родила меня в шестнадцать. В восемнадцать уехала учиться в столицу. Я осталась с бабушкой, так с ней до собственного совершеннолетия и прожила. Мама, конечно, нас навещала, деньги присылала. А последний год вообще начала прилетать почти каждый месяц. Постоянно говорила, что скоро замуж выйдет и меня заберет.

Я не верила, а теперь стою посреди огромного дома в другом городе, а минутами ранее пережила свой первый авиаперелет, еще и сразу в бизнес-классе.

Мама за моей спиной распоряжается, куда нести чемодан, и постоянно до меня дотрагивается.

– Я сейчас покажу тебе твою спальню. Надеюсь, тебе понравится ремонт. Помнишь, ты хотела такой широкий мягкий подоконник с подушками, чтобы можно было читать книги?

Киваю.

– Та-дам!

Мы заходим в одну из комнат на втором этаже.

Уютная спальня в бежевых тонах с собственной ванной и гардеробом. Подоконник и правда огромный. Мягкий, с разложенными на нем подушками. Рядом полка для книг.

– Спасибо, – облизываю губы и почти не дышу.

Мы с бабушкой никогда не жили впроголодь. Не бедствовали. В летний сезон наш дом превращался в гостевой, и мы принимали туристов с мая по сентябрь. Деньги всегда были.

– Тебе нравится?

– Очень. Спасибо, мама, – отзываюсь полушепотом и чувствую, как она прижимается грудью к моей спине, обняв за плечи.

– Я так боялась не угадать. Вот тут стол для занятий, мольберт. Ты же любишь рисовать?

Я улыбаюсь, потому что рисовать-то я люблю, только формат у моих «рисунков» другой. Я с двенадцати лет хочу стать архитектором.

– Все здорово.

– Я так рада. Как же я по тебе скучала. Наконец-то мы будем жить вместе.

Мама зарывается пальцами в мои волосы, немного разлохмачивая прическу.

– Хочешь, завтра поедем в салон? И по магазинам потом. Купим платье на выпускной.

– Я не знаю, – развожу руками. – Мы с ба уже одно присмотрели…

Да, мы с бабушкой не жили бедно, но и подобное я только в кино видела. Водители, охрана, особняки, спальни с собственным санузлом…

– Не стесняйся, родная. Я очень хочу, чтобы тебе было комфортно.

– Мне все нравится, мама, правда. Мы можем поехать в салон, давно хочу подстричь кончики, – улыбаюсь.

– Отлично. Мне с утра нужно будет заехать в магазин, там открытие скоро, и после обеда я буду вся в твоем распоряжении.

– Хорошо.

Мы снова обнимаемся. Я так крепко прижимаюсь к маме, что меня начинает потряхивать от переизбытка чувств. Слезы на глазах наворачиваются. Мы так долго жили по отдельности, что все это до сих пор кажется мне сном.

Вообще, по закону отношений детей и родителей, я, наверное, должна ненавидеть маму за то, что она нас вот так бросила… Но я ее понимаю. Правда. Она родила в шестнадцать от парня, который от нее отказался. Она верила в любовь, а оказалась в суровой реальности. К сожалению, так бывает.

Она старалась как могла. Работала, пыталась нас обеспечивать, помогать бабушке финансово. Я ходила в частный детский сад, хорошую гимназию, у меня всегда все было, да, не хватало мамы рядом, но мы часами висели с ней на телефоне, она приезжала, когда могла. Не пропустила ни один мой праздник.

Как после этого я могу быть на нее зла? Она же моя мама. Она старалась изо всех сил. Получила образование, много работала. И только год назад нашла мужчину. Да, он старше ее на пятнадцать лет. Разведен, но разве это проблема в современном мире? Люди сходятся и расходятся, такова жизнь.

– Лада, – в комнату заглядывает женщина в униформе, – Вячеслав Сергеевич приехал.

– Спасибо, Оля. Ника, это Ольга, она помогает по дому.

– Здравствуйте.

– Здравствуй. Лада, она красивее, чем на фото. Картинка просто.

Мама улыбается, и мы втроем спускаемся вниз.

Входная дверь открывается с ноги. Парень, который залетает в дом, выглядит, мягко говоря, ужасно. У него кровь, синяк на лице и повязка на руке. Футболка рваная.

Мама тянет к нему руку.

– Ян? Что с тобой…

– На хер пошла. Не трогай меня!

Он так зло на нее смотрит, мне и самой тут же становится не по себе. Представляю, каково маме. Отшатываюсь в сторону, чтобы дать ему пройти к лестнице, рассматривая этого типа во все глаза.

– Че пялишься?

Он топает ногой, подаваясь ко мне, я чувствую целый спектр негативных эмоций, которыми от него фонит. Сглатываю.

– Кто это? – в ужасе перевожу взгляд на маму, все еще слыша топот на лестнице.

– Это Ян, Никуша. Сын Славы. Я ему не очень нравлюсь, – мама поджимает губы и становится грустной. – Думает, что я с Вячиком только из-за денег.

– Но это же не так? – спрашиваю и настораживаюсь.

– Конечно нет, – мама снова треплет мои волосы. – У Славы с женой был очень тяжелый развод, Янис до сих пор не принял выбор родителей. Вот и чудит.

– Мне он не понравился, – выдаю вслух достаточно громко.

– Он вообще мало кому нравится, – басит усталый мужской голос, и я вздрагиваю.

Мамин муж подкрался беззвучно.

– Простите, я не то имела в виду.

– Все нормально, Ника. Если этот паршивец будет тебя обижать, сразу говори.

– А он может?

– Этот все может. Лада, давай выпьем кофе, у меня, кажется, давление понизилось.

Мама с Вячеславом уходят. Я же с опаской смотрю на лестницу.

Год будет веселым…

***

Ночью я плохо сплю. Все время ворочаюсь и прислушиваюсь к тишине. В доме просто идеальная шумоизоляция.

После ужина, на котором Янис так и не появился, мама с Вячеславом очень долго о чем-то шептались в гостиной. Я не прислушивалась, просто пожелала им спокойной ночи и пошла к себе.

К себе ли? Не уверена, что этот дом когда-нибудь сможет стать для меня родным. Здесь все чужое. Стены, запахи, люди. Даже родная мама кажется чужой, потому что в основном я ее только слышала, а не видела. Это немного диковато – понимать, что вот она, передо мной стоит, когда разговаривает, и ее можно потрогать.

Из-за прерывистого сна утром я поднимаюсь с кровати разбитой. Долго чищу зубы, минут двадцать стою под теплой водой в душе и раздумываю о том, чем же себя занять.

Ольга уже заглядывала ко мне в комнату, звала завтракать и предупредила, что мама с Вячеславом уехали примерно до обеда.

Как итог на часах полдесятого утра, и я абсолютно не знаю, что же мне делать после завтрака, который оказывается очень вкусным.

– Ольга, вы шикарно готовите.

– Это не я, Ника, – женщина смеется и ставит передо мной кофе с чизкейком. – Но твою похвалу я передам нашему повару Анатолию.

У них свой повар? Мои глаза, наверное, выкатываются из орбит, как у животных в смешных мультиках.

– Проснулся? – Ольга качает головой, а я затаив дыхание, устремляя взгляд к приближающемуся парню.

Янис. Сегодня он выглядит еще хуже. Лицо опухло, а синяки приобрели багровый оттенок.

– Кофе сделай и не жужжи, Оль. Башка щас лопнет.

– Так тебе и надо. – Ольга ничуть не смущена появлением младшего хозяина. Держится молодцом, я бы даже сказала, что говорит с ним как с нашкодившим школьником, а не сыном человека, на которого она работает. – Мало получил.

Янис кривит губы и садится за стол через три стула от меня.

– Здороваться не учили?

Его утреннее раздражение добирается и до меня. Ян проходится пятерней по волосам, убирая со лба не уложенную темную челку.

– Привет, – по-дурацки взмахиваю рукой и тут же цепляюсь пальцами за чашку, будто она может спасти от этого парня.

– Ян, – он откидывается на спинку стула, принимая максимально открытую позу. Его рука лежит на столе, плечи расправлены. Он явно чувствует себя хозяином положения.

Судя по тому, что рассказала мне мама, он точно не рад ни ей, ни мне.

– Ника, – натягиваю на лицо робкую улыбку.

В конечном счете он первый со мной заговорил. Может быть, все и не так плохо. Может быть, он понимает, что я не имею никакого отношения к браку его отца и моей мамы?