Пунктир (СИ) - Цыпкина Светлана "Akana" - Страница 18

— И какой же демон не любит быстрой езды! — воскликнул Кроули, посылая джип на склон очередной дюны, чтобы тотчас же сверзиться с него в новый длинный прыжок. Фраза выскочила на язык из каких-то дальних углов памяти и, кажется, в нее закралась неточность, но вспоминать правильный вариант было недосуг.

— Будь у «Феррари» дорожный просвет побольше… А если приподнять оси?

Кроули подумал, что теперь ему есть с кем обсудить автомобильные вопросы, хотя порой будет казаться, что говоришь сам с собой.

— Ты уже достаточно изуродовал хорошую машину, — он крутанул руль, и джип лихо обогнул очередной холм. — Лучше сотвори себе внедорожник вроде этого.

— У меня на примете есть один богатый грешник, у него отберу, — размечтался Хастур.

— Так, глядишь, коллекционером сделаешься, — хмыкнул Кроули.

Настичь колесницу оказалось непросто. Кони, на взгляд Азирафеля, неслись по местному бездорожью быстрее мысли. Кроули, ухитряясь одновременно говорить связно и гнать, не разбирая дороги, объяснил, что возница — его хороший знакомый, знает в Чистилище каждый дюйм и непременно поможет в поисках. Это звучало убедительно, но не исключало вероятности, что демону окончательно надоело «ползти, как утка» и он ухватился за благовидный предлог увеличить скорость.

Азирафель посмотрел на спидометр и остался недоволен: вместо цифр на диске располагались надписи «быстро», «очень быстро», «кошмар», «ужас» и «ангел, спокойно, мы никуда не врежемся». И конечно же, стрелка прочно утвердилась на последней черточке последней буквы.

Впору было задуматься, как измерить скорость движущегося объекта в пространстве, где не существует времени, но ангела для этого слишком трясло и подбрасывало, несмотря на ремни безопасности, удобное сиденье и превосходные амортизаторы. Размышлять об Анубисе оказалось проще.

Описание людей с песьими головами регулярно встречалось на страницах разнообразных манускриптов, но вживую ни одного киноцефала Азирафель никогда не видел. Даже святой Христофор, несмотря на иконописную традицию и легенду, был обычным смертным, просто с чрезмерной растительностью на лице.

Но еще больше, чем перспектива увидеть настоящего псоглавца, ангела волновало предвкушение встречи с «рукотворным божеством».

Лакомясь на корпоративах нектаром и амброзией, он не раз задавался вопросом: за какие грехи прежние арендаторы горних высей отправлены в Ад? Неужели только за то, что смертные, желая уподобиться Ей, тоже решили кого-то сотворить?

«Азирафель, ты меня удивляешь, — ответил Метатрон, когда сослуживец подступился к нему с вопросами. — Вспомни, что собой представляют все эти олимпийцы, асы и прочие, так сказать, небожители! Зачем нам тут полуголые бесстыдники, кузнечная копоть, пьянство и драки? Но это еще полбеды: главное в том, что они — банкроты. Людская вера, их единственный капитал, давно иссякла, продлевать аренду им не на что, а у нас штат расширяется, сам знаешь. Не на землю же их сбрасывать, убогих. В Аду уже кого только нет, там им самое место: тепло, все свои и бесплатное жилье.»

Убогие, в Аду самое место… Приятно осознавать, рассуждал Азирафель, что ты — творение Бога, а не человека, следовательно, тебе гипотетическая утрата людской веры ничем не грозит. Но откуда тогда это чувство вины? Еще не встретившись ни с одним божеством, он уже заранее ощущал неловкость своего положения, как если бы лично спроваживал их в Ад. Возможно, в качестве соседей по офисному этажу они и бывали утомительны, но ведь Небеса бесконечны, места хватило бы всем… Между тем демоны, казалось, вовсе не задавались подобными вопросами: один гнал, выкручивая руль так, что жгутом свивались руки, другой ухал, хохотал и ругался, подбивая первого на новые трюки.

С переднего сиденья на заднее что-то плюхнулось. Азирафель едва успел подхватить Грету, которая при очередном прыжке джипа чуть не соскользнула на пол.

— Он машет руками, будто чертова мельница, — пожаловалась жаба. — Никакой возможности удержаться.

Азирафель переплел пальцы между собой, положил руки на колени, и Грета удобно устроилась в этом импровизированном гнезде, надежно защищенная от новых падений мягкими ладонями и полами пальто. Хастур, увлеченный ездой, ничего не заметил.

Колесница постепенно приближалась. Отчетливей становилось и темное облако, которое она преследовала.

— Азирафель, смотри! — тревожно вскрикнул Кроули, подавшись вперед.

Ангел сделал то же самое и увидел, что облако распалось на невиданных размеров сову и летучую мышь. Оба монстра что-то тащили в лапах.

— О, Господи! Их поймали чудовища!

На спидометре появилось новое деление: «надо догнать, несмотря ни на что». Стрелка миновала его и пропала из поля зрения.

Демон уже не веселился: вцепившись в руль, он не сводил глаз с колесницы. Ее возница оглянулся, блеснул волчьим оскалом.

— Хастур, подержи руль!

Опустив стекло, Кроули наполовину высунулся из окна и заорал:

— Анубис, это я!

Его вопль отнесло назад, но Анубис, кажется, услышал. Он помахал рукой и указал на чудовищ.

Джип и колесница поравнялись.

— Куда они летят? — крикнул Кроули.

— За хозяином! — отрывисто пролаял Анубис.

— А кто он?!

— Бог смерти… — конец фразы потерялся в шуме колес.

— Вот вляпались! — Кроули втянулся обратно на сиденье и снова взялся за руль. — Ну, дрянь мелкая… Догоним — убью обоих!

— Тогда зачем догонять? — пожал плечами Хастур. — Пусть их сожрут эти, летучие.

Кроули прошипел что-то неразборчивое.

— Ты расслышал имя этого бога? Он тоже твой знакомый? — спросил ангел.

— Не расслышал. Но это точно не Аид. Больше я тут никого не знаю. Кажется, это он впереди маячит. Ну и тварь!

Паук перебирал лапами так быстро, что они слились в широкую черную ленту. Наездник прильнул к его спине и не оглядывался.

— А если подстрелить его? — предложил Хастур.

— Слишком далеко, — ответил Кроули. — И вряд ли его возьмет святая вода. Азирафель, что думаешь?

— Думаю, ты прав. Интенсивность поражающих свойств святой воды напрямую связана с наличием в объекте воздействия извращенно-ангельского начала, которого безусловно нет в преследуемом божестве.

Хастур повернулся на сиденье и какое-то время смотрел на ангела с молчаливым изумлением. Потом взглянул на Грету у него на коленях и усмехнулся:

— Теперь ясно, почему она к тебе перескочила. Нашла второго умника.

Тем временем Миктлантекутли выпрямился на паучьей спине и широко раскинул руки. Пологие серые холмы, россыпи бурых камней у их подножия, хмурое низкое небо — все сделалось плоским, точно нарисованным на исполинском занавесе. Он дрогнул, повинуясь жесту божества, пошел складками и раздался в стороны, открыв непроглядный мрак. Паук нырнул в черный проем, за ним последовали сова с летучей мышью. Пропустив их, занавес сошелся, но Анубис успел метнуть посох в оставшуюся щель, и реальность вновь превратилась в раскрашенные полотнища. Они разлетелись от движения колесницы, и Кроули ничего не оставалось, как направить джип следом, надеясь, что по ту сторону завесы не окажется полное ничто.

После безвкусного воздуха снаружи здесь стояла просто оглушающая вонь. Обе головы расчихались, Азатот закашлялся, но понять, чем пахло, было невозможно. Внезапная темнота, незнакомый запах, жесткие когти, вцепившиеся в бока — есть от чего запаниковать! Когда к колеснице Анубиса присоединилась полосатая, как леденец, машина, из которой высунулся учитель Кроули, инферналыши окончательно воспрянули духом и даже пытались вырываться, но вдруг все исчезло…

Тьма начала редеть. Сова и мышь летели по сводчатому тоннелю, заметно сужавшемся впереди. Вот их крыльям сделалось совсем тесно и пленников опустили на каменный пол. Но стерегли их по-прежнему: путь назад преграждали когти, клюв и острые зубы.

Гатаноа и Азатот побрели вперед, туда, где тоннель вновь расширялся и распадался на два рукава. Правый выглядел обычным продолжением прохода, левый же походил на празднично убранные ворота: два ряда блестящих ровных белых камней вверху и внизу, розовый толстый ковер, гостеприимно постеленный поверх нижнего ряда камней навстречу идущим.