Ливонское наследие (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 10

— Это могу передать и князю Курбскому, если они меня начнет расспрашивать?

— Да, князю объясни. Но еще скажешь, что принц Магнус от Ревеля отступился и поддержки горожанам оказывать не будет, епископом там не станет — ибо почитает желание царя овладеть Колыванью. А на самом деле ни у короля, ни у меня нет желания и сил воевать на стороне ганзейского города, пусть магистр воюет, а мы посмотрим. Нам нужно несколько лет мира с царем, возможный союз и торговля — Московия несметно богата. И мы должны приобрести хоть частицу, но ее хватит, чтобы наполнить казну.

— О да, мой принц, тамошние меха драгоценны. Я понял желание вашей светлости, и буду всячески настаивать на нем и торговаться. Вик и Ревель многого стоят, чтобы не пойти нам на уступки, — Даве улыбнулся так хитро, поблескивая глазами, что Магнус теперь несколько уверился исходом будущего предприятия.

— Лучше отдать Ревель, который и так не мой, но сохранить за собой весь Вик. А теперь мы с тобой поговорим о не менее важных вещах, которые тебе предстоит сделать по пути, — Магнус усмехнулся, понимая, что первый вброс он сделал, и теперь начнется большая игра, предсказать исход которой совершенно невозможно…

— Я беру ваш замок под свое высокое покровительство, комтур, — Магнус внимательно посмотрел в глаза коменданта единственной орденской крепости на Сааремаа, вернее небольшого замка Зонебург, Генриха фон Люденгаузена-Вульфа. И добавил:

— Но только на время войны Ливонского ордена с московским царем, по окончании которой замок будет возвращен гроссмейстеру без всяких условий — буде он захочет, то выкуплен.

Комтур, в белом орденском плаще с красным крестом на плече, с несказанным облегчением выдохнул — до этих сказанных слов датского принца даже вздохнуть боялся, спугнуть удачу, что привалила ему в руки. Ведь, если убрать высокую риторику, то шла самая настоящая сделка — комтур продавал новому эзель-викскому епископу то, что его собственностью не являлось. Впрочем, никто, ни датский король, ни новоявленный прелат не имели права ничего покупать без согласия на то магистра Кетлера.

Но никакие письменные договоренности никогда и во все времена, не смогут ограничить право острого меча там, где у слабого нет сил противостоять сильному, окромя чернил!

Ливонский орден, этот пережиток крестовых походов, уже разваливался под ударами московских войск, гибнул, словно в океане пропоротый айсбергом «Титаник». И крысы, прекрасно понимая это, побежали с тонущего корабля. Хотя, какой там корабль — куски гниющего мяса, дурно пахнущего — вот что такое нынешняя Ливония.

Немцы, что были господами положения несколько веков, не хотели умирать за эту землю, которую всегда считали чужой для себя и видели в ней лишь средство для личного обогащения. А там можно податься и обратно в фатерланд, с туго набитым мешком серебра, который и обеспечит им безбедную старость. Это и сделал прежний епископ, сбежавший в Вестфалию, сложивший с себя сан и женившийся на молодке, несмотря на свой преклонный возраст — жизнь ведь своего требует.

Магнус, все это время разговора, только мысленно ухмылялся — продажность ливонских рыцарей его потрясла. В ведение комтура Люденгаузена находился небольшой замок Зонебург, что означает «крепость возмездия». Дело в том, что триста лет тому назад эзельские эстонцы, самые непокорные из местного населения, взяли штурмом прежний замок и снесли его до основания. Рыцари, хоть и с невероятным трудом, восстание островитян подавили. И для устрашения эстов выстроили новый замок на берегу мелководного пролива. Выгодное стратегическое место, где узкая полоска воды разделяет острова Эзель и Моон. Хотя на эстонском языке их издревле именовали Сааремаа и Муху, но кто и когда спрашивал туземцев.

Отбрасывая вычурные словеса, комтур откровенно сдавал два укрепленных места — сам замок и с ним церковь Пейде, которая была построена по всем канонам средневековой фортификации и представляла одиночное здание — башню. Укрепления так себе — опасны для восставших крестьян с вилами и топорами, но не выдержат даже недельной осады тысячного отряда с десятком пушек. Но они не важны — ценна земля — вся восточная часть острова Эзель, и достаточно крупный остров Моон, что за ним, плюс целая россыпь более мелких островков. Теперь владения Эзель-Викского епископа были крепко связаны между собой и угроза возникновения на этих ливонских владениях враждебной силы исключалась.

Однако через несколько лет здесь высадят десант шведы — а вот этим наглым завоевателям требовалось устроить горячую встречу. Как и на Даго — еще одном камне преткновения. На этом большом острове (с тысячу квадратных километров без малого) укреплений вообще не имелось. Он был поделен на части — южная принадлежала епископству, а северная была владением Ливонского ордена. Если не считать укрепленной церкви, похожей на Пейде, фортификационных сооружений не имелось совсем. Правда, ливонские рыцари попытались поставить там замок, начали было строить, да бросили это крайне дорогостоящее предприятие. И как Магнус знал, весь заготовленный камень позднее пошел на возведение большой дворянской усадьбы, так и называемой в народе Суурмызе.

— Что касается орденских владений на Даго, ваша светлость, то не в моей власти, — комтур потупил взгляд, было видно, что ливонец прикусил губу от злости, что не удастся получить «откат». Процесс разграбления ливонского наследия только начался, и комтуры лихорадочно искали возможность поскорее сбыть вверенное их попечению имущество, замки и земли. Те немногие честные и храбрые рыцари уже погибли в боях с русскими, либо до последнего отстаивали свои замки и погибли при штурмах с мечом в руке. Но их начальство стало разваливать собственную страну, растаскивая куски — как этот комтур Зонебурга.

Взял задешево — всего две тысячи семьсот талеров, и ворота замка открыты, а там ваша головная боль принц датский, как вы этот вопрос урегулируете с гроссмейстером Готгардом Кетлером. Который, кстати, станет в следующем году первым герцогом курляндским, отхватив себе и присвоив самый лакомый кусок Ливонии, что на южном берегу Даугавы.

Какой уж тут патриотизм, до него ли?!

Вот на это и сделал ставку Магнус — он берет под свое «покровительство» все, что ему нужно за звонкую монету — проще говоря подкупает взятками, а ему выписывают все нужные бумаги. Меч, конечно, хорошо, но нужны и документы, чтобы более сильным хищникам оспорить было труднее. А так все честь по чести — верну владения ордену, вот крест, как только, так сразу. Вот только «покойникам» платить не принято — государство крестоносцев в следующем году покинет этот бренный мир. А часть его владений достанется «пришельцу» в этот мир.

— Пейде ландскнехты вашей светлости могут занять немедленно — я опасаюсь, что эсты могут напасть — к церкви прибились голодные толпы, а там с рыцарем лишь трое гофлейтов и канонник.

— Я отправлю туда отряд немедленно, и подводы с хлебом — теперь это моя земля, — на последних словах Магнус сбросил с себя маску, пусть комтур думает, что он обычный стяжатель, только благожелательно относящийся к местному населению. И спрятал радость — первое приобретение в виде Пейде, маленькой укрепленной церкви, но лиха беда начало.

— А потому настоятельно прошу вас, комтур, чтобы вы принимали всех эстов, бегущих с восточного берега Моонзунда, спасаясь от московитов. И не утесняли их — это мои новые подданные. А бунтовать они против меня не станут — на моих землях все обретут кров и мир.

— Зачем вам нужно это голодное отребье, принц? Для них не нужен хлеб, им хватит травы и палки!

Комтур с удивлением посмотрел на Магнуса, но тот спокойно встретился с ним взглядом. С улыбкой пояснил, говоря мягко и прекрасно понимая, что немец его слова просто не воспримет:

— Люди есть главное — кто-то должен растить хлеб и ловить рыбу, другие работать на мануфактурах и строить корабли.