Самый лучший комсомолец. Том пятый (СИ) - Смолин Павел - Страница 29

Первое, что бросилось в глаза по приземлении в Токийском аэропорту, это, конечно же, обилие охраны — как в полицейской форме, так и япошек в штатском. Не хотят партнеры очередного покушения на меня, уж больно дорого они им обходятся.

Сначала ТУ-144 привычно покинули сотрудники «Девятки», которые осмотрели окрестности и разрешили выйти под темное (потому что поздний вечер на дворе) осеннее японское небо нам. «Мы» — это мы с Виталиной, Оля с ее мамой и «Ласковый май». По трапу спускались с улыбками — как и в первый визит, нас фотографируют. Пожав руки старым знакомым в виде Олега Александровича Трояновского и Эйдзи Кимуры. В один лимузин мы все в этот раз не влезем, поэтому мы с МИДовцами, Вилкой и Кучерами забрались в один, а «Ласковый май» отправили в другой.

Кортеж получился знатным — спереди мотоциклисты, далее — четверка полицейских машин, и сзади то же самое. Как бы не вышло «у семи нянек дитя без глазу». Отвлечемся на сияющий огнями ночной Токио — Оля так и делает, вон, чуть носом к окошку не приникла. Красиво, зараза, в эти времена таких погрязших в неоне городов раз-два и обчелся. Ничего, Москва тоже потихоньку начинает огоньками увешиваться — будет и на наших улицах киберпанк! В плане дизайна, конечно, «хайтек — лоулайф» нам не нужен, с коммунизмом-то не сочетается.

Никаких следов протестов на улицах давно не осталось — сошли на нет еще в сентябре, сразу после запуска процедуры выдворения части американского контингента, который до сих пор продолжается — дело небыстрое, особенно если учесть, что пиндосы нифига этому не рады и не особо-то стараются. До конца стопроцентно не уйдут, оставят пару мелких баз на Окинаве — чисто из принципа и показать, что не прогнулись — но нам и так нормально.

— Завтра — последний день выставки хризантем в национальном парке Синдзюку Гё-эн, — поведал Эйдзи-доно. — Я понимаю, что у вас очень много дел, а визит короток, но все же не могу не предложить вам посетить это мероприятие.

— К моей огромной скорби мы не можем себе позволить отступить от графика, — сымитировал я расстройство.

— В таком случае я позабочусь о том, чтобы перед отъездом вы получили несколько особо красивых хризантем в подарок, — не обиделся япошка.

— Любование красивыми цветами наполняет душу покоем и радостью, поэтому я буду вам очень благодарен, — отвесил я легкий поклон. — Японский товарищ предлагал нам сходить на конкурс цветоводов, — кратко перевел для не знающей японского Оли. — Но нам нельзя.

— Жаль, — вздохнула она. — Но это правильно — мы сюда работать, а не прохлаждаться приехали.

А вот Эйдзи русский знает — иначе его бы к нам и не приставили — поэтому на его лице появилось некоторое уважение к певице: япошки трудоголизм и серьезный подход к делу ценят.

В посольстве соотечественники встретили нас тепло, особенно детско-юношеская часть, которая первым делом спросила, состоится ли вечером традиционный концерт. Ну конечно состоится — сразу после ужина подхватил гитару, Олю, и мы оккупировали столовую, пару часов попев песни и перефотографировавшись со всеми ребятами и львиной долей сотрудников. Вот теперь можно и спать идти — завтра предстоит долгий рабочий день, который завершится еще одними посиделками.

С утра, по пути к концертному залу, который «Ямаха» арендует для фестиваля, в компании пары «дядей», нашего посла, «Ласкового мая» и Дианы Викторовны я рассказывал Оле кто есть кто:

— В первую очередь нам нужно опасаться Израильского дуэта Hedva David. Песня у них нам не конкурент, но они будут ее петь на японском — это сразу плюс балл в глазах судейства.

— Я бы тоже могла спеть на японском, — надулась Оля.

— Могла бы, — кивнул я. — Но оно нам не надо — мы привезли шлягер мирового уровня, и пара проданных на территории Японии копий сингла нас не интересуют — мы метим выше. Кроме того, на нас играет тот факт, что «Ямаха» собирается построить у нас на Дальнем Востоке парочку заводов, в то время как от Израиля им ничего особо не надо.

— Звучит так, будто мне подарят победу из-за этих заводов, — поморщилась подружка.

— На самом деле все и вправду зависит от тебя, — улыбнулся я. — Японцы очень дорожат своей честью — как личной, так и корпоративной. В ангажированных судейских решениях нет чести — «Ямаха» в этом случае потеряет лицо, а многоуважаемым потомкам Торакусу Ямахи придется сделать себе харакири.

— Серьезно? — выпучили глаза ребята.

— Олег Александрович, это правда? — Оля поступила мудрее.

— Когда имеешь дело с японцами, никогда нельзя утверждать наверняка, — с улыбкой развел он руками. — Древние традиции этой страны хоть и смываются ветрами будущего, но все еще очень сильны.

— Делай что должно, и будь что будет, — подытожил я. — Победа мирового коммунизма один черт неизбежна, поэтому всем этим промежуточным победам вообще можно значения не придавать.

— Так еще хуже! — возмутилась Оля под хохот ребят-музыкантов, и, не удержавшись, рассмеялась сама.

— Каждая маленькая победа СССР приближает торжество коммунизма, — заметил Олег Александрович. — И лично у меня нет никаких сомнений в том, что Ольга победит.

— Моя дочь очень талантлива, — погладила Олю по волосам Диана Викторовна.

Певица вспыхнула щечками и смущенно пробубнила:

— Я же просила так на людях не делать!

А вот на лицах детдомовцев из «Ласкового мая» застарелая грусть — они бы все на свете променяли на то, чтобы рядом с ними сидели их прилюдно гладящие по волосам и гордящиеся родители.

— А почему никто из наших не выступал на «Вудстоке»? — перевел тему фронтмен-Коля.

— Потому что, ребята, мы с вами и остальные наши — комсомольцы, а кое-кто даже член партии, — важно ответил я. — А по итогам «Вудстока» родилось около двухсот тысяч внебрачных детей, не всегда сделанных в палатках.

Дамы залились краской, пацаны грохнули, а Олег Александрович нейтрально улыбнулся.

— Загнивает Запад, — оценил ситуацию КГБшник. — Один разврат кругом. Мы вон с Илюхой, — кивнул на напарника. — В Нью-Йорке бывал, как там эти магазины? Сек…

— Товарищ майор, могу я попросить вас поделиться более деликатной историей? — оборвала его Диана Викторовна.

— Про американских негров! — попросил рыжий клавишник Федя.

— Извините, — смущенно буркнул служивый. — Про американских негров — они их, кстати, «афроамериканцами» кличут — это можно! Американский негр нам, пролетариям, классовая родня, но совершенно этого не осознает, — хорошо поставленным лекторским тоном начал он политинформацию. — В массе своей необразован потому что: оболваненные стратегическим противником негры не пускают младшее поколение учиться хотя бы читать и писать — а большему в муниципальных школах и не научат. Через это американский негр склонен вести подобие первобытного образа жизни с поправкой на то, что джунгли вокруг — каменные. Самые настоящие городские охотники-собиратели — каково, а?

— Весьма занимательные этнографические наблюдения, товарищ майор, — саркастично похвалил Олег Александрович.

— По-моему в немалой степени верные, — одобрил я.

— Жалко негров, — вздохнула Оля.

— Жалко, — дружно вздохнули остальные.

Здоровенная парковка у концертного зала была плотно забита автобусами, микроавтобусами и легковушками местного и американского производства. Нам не сюда, а под землю — на вип-парковку с последующим проходом в служебные помещения без посторонних глаз. Так-то я бы и с трибуны не обломался шоу посмотреть, но охрана посоветовала так не делать. Обеими руками «за!» — можно мне хоть одну командировку без лишних царапин на многострадальной шкуре?

Оля и Диана Викторовна отправились в гримерку, в другую мы сгрузили «Ласковый май», а мы с послом, Виталиной и дядями расположились в какой-то комнате отдыха — здесь имелся большой телевизор, который будет показывать трансляцию, пара кожаных диванов, стол, кулер с водой, парочка торговых автоматов с закусками и газировкой — пользоваться мне ими нельзя, во избежание — и окошко с видом на парковку, которое закрыл жалюзи охранник. Максимальный уровень паранойи!