Сигнал из прошлого - Криптонов Василий - Страница 39

– Здравствуйте.

Хозяин «старье-берем» был одет в клетчатую рубашку и жилетку цвета хаки со множеством карманов – набитыми так туго, что казались надутыми. И это было, пожалуй, самым примечательным в облике дядьки, в остальном он являл собой абсолютное не пойми что. Если бы Тиша попросил Веронику описать его внешность, возникли бы серьезные затруднения.

Не очень высокий – но и не сказать, что низкий. Не полный, но и не щуплый. Лысеющий, но еще не облысевший окончательно, остатки седых волос старательно зачесаны набок. На носу – очки с толстыми стеклами, в оправе, которую запросто можно было бы выставить в этой лавке на продажу: такие очки носили, когда Вероника еще не родилась. Возраст – тоже не сообразишь, дядьке с равной долей вероятности могло быть как пятьдесят лет, так и хорошо за шестьдесят.

Про любого другого обладателя подобной внешности Вероника с абсолютной убежденностью сказала бы: «неудачник». Ей был хорошо знаком подобный тип людей – из тех, у кого все и всегда складывается не так. По чьей угодно вине, кроме собственной. Они рождаются не в тех семьях, ходят не в ту школу, живут не в той стране и обязательно больны всеми мыслимым болезнями – половины которых можно было бы избежать, если бы не равнодушие врачей, которым, разумеется, наплевать на все, кроме денег. Вероника поставила бы последний грош на то, что хозяин лавки одинок, и последней женщиной, с которой общался близко, была его мама. Но страдающим от одиночества дядька не выглядел – так же, как не выглядел неудачником.

В жизни этого человека все сложилось именно так, как хотел он. Его взгляд не был взглядом лузера – заранее обиженным на все, что может с ним произойти. Этот человек твердо знал, что находится на своем месте, и не променял бы его ни на какое другое. Он, похоже, не мыслил своего существования нигде, кроме этой лавки. И взгляд у него оказался твердым, не по-стариковски острым.

– Можно вас попросить распечатать, пожалуйста? – Вероника, старательно покраснев, протянула на ладони флешку. – Это заявление для собеса, я распечатала на работе – в двух экземплярах, как у них написано – и забыла, представляете? А там прием с трех до пяти, вернуться уже не успею, специально отпросилась пораньше! Хорошо хоть у меня флешка с собой. Я спросила охранников, мне сказали к вам подойти…

– Давайте, – оборвал ее многословие хозяин закутка.

Взял у Вероники флешку, нагнулся – системный блок, должно быть, стоял под прилавком. Выпрямился, заелозил мышью по вытертому коврику, глядя в древний пятнадцатидюймовый монитор.

Рядом с Вероникой зашумел принтер.

– В двух экземплярах вам?

– Да. Пожалуйста, в двух. Если вам не трудно.

– Забирайте, – дядька кивнул на принтер. – Двадцать рублей с вас.

– Спасибо!

Вероника выхватила из принтера листы. И осеклась. Кошелек лежал в сумке, спрятанной в пакете… Ладно, черт уже с этим. Задание Тимофея выполнено, распечатки у нее. Дальше этот дядька может думать о ней что угодно. Мало ли, зачем она носит сумку в пакете! Может, воров боится.

Вероника вытащила сумку – классическую шанелевскую, с юности мечтала о такой, – достала из нее кошелек. Из кошелька вытряхнула две монетки, протянула хозяину закутка.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – не сразу ответил тот.

Он смотрел на сумку. А потом поднял глаза и уставился Веронике в лицо – так, словно до сих пор ее вообще не замечал, а сейчас вдруг увидел.

Сердце у Вероники екнуло, где-то в глубине души проснулось и зацарапалось нехорошее предчувствие.

– Я пойду, – пробормотала Вероника. – Еще раз большое спасибо!

Не дожидаясь ответа, выскочила из закутка и едва ли не бегом понеслась к парковке. Там ждал в машине Тимофей.

– Держи. – Вероника сунула Тимофею добытую распечатку.

– Как прошло? – спросил он. Вытащил из внутреннего кармана куртки два сложенных листа. Развернул.

– Ой, – сказала Вероника.

На листах были напечатаны цифры: единица и двойка. И все, больше ничего.

– Что это?

Тимофей приложил лист с единицей к одному из листов распечатки, которую принесла Вероника. Кивнул чему-то своему. Небрежно бросил:

– Это – улика… Так ты не ответила. Как прошло?

– Да нормально прошло, – пожала плечами Вероника.

– Твои впечатления, – потребовал Тимофей. – Быстро, не задумываясь.

– Этот человек – на своем месте, – сказала Вероника. – У него все хорошо.

Тимофей прищурился. Пробормотал:

– Н-да… Я почему-то так и думал.

– Ты не ответил. Что это такое? – Вероника ткнула пальцем в листы. – Какая еще улика?

– Эти два листа подбросили Денису Белову в почтовый ящик, – сказал Тимофей. – Единицу после первого убийства, двойку – после второго. А только что я узнал, на каком принтере их распечатали… Сиди здесь, никуда не уходи. Понадобишься – позвоню, – и взялся за ручку двери.

– Стой! – Ужас происходящего дошел до Вероники не сразу. – То есть… – забормотала она, пока еще не до конца осознавая произносимые слова, – ты хочешь сказать, что… что вот этот старикашка?..

– Ты только что назвала его человеком, который находится на своем месте, – напомнил Тимофей.

– Да, но… этого не может быть! – жалобно проговорила Вероника. – То есть, я хочу сказать, ну какой из него убийца? – И тут же набросилась на Тимофея: – А почему ты мне ничего не сказал? Почему словом не обмолвился, что его подозреваешь? Что я иду общаться с предполагаемым маньяком?!

Тимофей коротко улыбнулся:

– Вот поэтому и не сказал. Чтобы ты не психовала, а спокойно делала то, что требуется… Сиди здесь, – повторил он.

И вышел из машины.

– А ты куда?

– Пойду сам на него взгляну. Попытаюсь понять, что за фрукт и чего от него ждать.

– Но…

– Сиди, – твердо приказал Тимофей.

И ушел.

С минуту после его ухода Вероника сидела неподвижно, потом, подумав, заблокировала двери. С трудом удержалась от желания подтянуть колени к груди и обхватить их руками. Ей вдруг стало страшно.

Пустая парковка, неясные тени где-то вдали. Колючие глаза этого старика – когда он вдруг посмотрел на Веронику совсем по-другому. Не тем равнодушным взглядом, которым едва скользнул, когда она вошла, а…

– Да чтоб тебя, – проговорила потрясенная Вероника. – Не может быть!

Но в душе уже понимала, что может. Старик смотрел на ее сумку не просто так. Он узнал приметную дорогую вещь. Сначала ее – а потом хозяйку. Теперь Вероника уже не сомневалась, что старик видел ее и прежде. А значит…

– Тиша! – Вероника схватила телефон. В момент, когда он зазвонил сам.

– Старика нет, – быстро проговорил Тимофей, – точка закрыта. Ты никак не могла…

– Могла! – рявкнула Вероника. – Да! Он меня узнал, он следил за нами! Господи, что же теперь будет?! Тиша…

– Немедленно уезжай с парковки, – приказал Тимофей. – Немедленно, поняла? Выскакивай на улицу и вставай в самом людном месте.

– А ты?

– Я выйду через первый этаж, найду тебя. Не бойся. Скорее всего, он понятия не имеет, где ты. Я бегу.

– Но… – начала Вероника – и не договорила.

Припарковались они неудачно, далеко от выхода к лифтам. Впрочем, тем, кто приехал после Вероники с Тимофеем, повезло еще меньше. А вот лучшие места традиционно расхватали сотрудники ТЦ, приезжающие раньше всех. Когда в дальнем от Вероники конце парковки взревело мотором что-то громкое, она вздрогнула. А когда это громкое сорвалось с места, пригнулась – интуитивно, пока еще не понимая, зачем это делает.

Мимо Вероники пронесся старенький, неприметно-серый «Ларгус». Он ревел мотором не от избытка мощи, а потому, что изношенный двигатель не привык к такому обращению. Машина противилась насилию, как могла.

По сторонам водитель не смотрел. Зацепил выезжающую задним ходом, метрах в десяти от Вероники, «Октавию» и скрылся за поворотом – там, где дальше находился пропускной шлагбаум.

– Твою ж мать! – всплеснул руками полный дядька, выбравшийся из-за руля не новой, но еще крепкой «Октавии».