Выбери любимый жанр

Успеть. Поэма о живых душах - Слаповский Алексей Иванович - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Успеть

Поэма о живых душах

Том 1

Ты целился в мишень, успев мечтой вонзиться
в успех, что разовьет все флаги над тобой.
Но на пути стрелы вдруг оказалась птица,
и кончился полет ее, стрелы и твой.
Из «Попутной баллады»

Эта история случилась в конце болезненного две тысячи двадцатого года, от которого все так устали, что задолго до праздников украсили гирляндами и елками квартиры, дома, магазины и улицы, словно намекая времени, чтобы оно шло побыстрее. А в новом году, конечно, будет лучше или хотя бы как прежде, — всем казалось, что прежде было хорошо, но не ценили мы, глупые, имевшегося счастья.

За прошедшее с тех пор время о пандемии, о связанных с нею бедах, утратах, откровениях, заблуждениях и безумиях сказано и написано много правды, еще больше вранья, появилась куча книг и фильмов, авторы наперегонки высказывались по горячей теме; им эта чума 21-го века была только в радость, потому что у всех давно кончились и темы, и сюжеты, и идеи.

Кажется, ничего нового сказать нельзя, но дело ведь не в теме, не в сюжетах и не в идеях, а в людях. Да, ситуации могут быть похожими, но люди при всем сходстве и внешности, и поступков, — разные. Однако миллионы и миллиарды, пережившие что-то подобное, остались в безвестности, а моим героям повезло, у них есть я, и я о них расскажу. Наверняка что-то напутаю в деталях и частностях, которые легко мог бы уточнить в глобальной сети, но не хочется в сеть, хочется так, как рассказывали истории встарь — по памяти.

Ведь именно по памяти, из уст в уста передавались священные легенды человечества, каждый рассказчик при этом добавлял что-то свое или убирал то, что казалось лишним. Записанные позже тексты являются меж тем признанными шедеврами слова и мысли — и, мне кажется, именно потому, что случившиеся в реальности истории после многих обработок и доделок получились не такими, какими были, а такими, какими пожелалось их увидеть. Желания же выше реальности — они меняют ее, а не наоборот. Правда, желания сами вырастают из реальности, но из той реальности, что создана предыдущими желаниями, созданными, в свою очередь, предшествующей реальностью, истоком которой служили совсем уже древние желания, явившиеся в древней реальности.

Однако есть вещи очень конкретные, требующие точности, поэтому я перед публикацией разослал текст тем, чьи биографии и судьбы отражены в книге, с просьбой сказать, не соврал ли я где. Не в том даже дело, бывали или не бывали в их жизни именно такие случаи, а — возможны ли они были в принципе?

Короче и яснее других выразился мой старший брат Александр Иванович Слаповский, сказавший: «У нас возможно все!»

Эти слова достойны стать девизом не только моей книги, но, пожалуй, и всей страны. Я даже начал фантазировать, представляя, как в который уже раз переписывается гимн России (на ту же, естественно, музыку). Звучало бы примерно так:

Россия парит высоко, непреложно,
у всех на виду и у всех впереди.
У нас все реально, у нас все возможно,
а кто не согласен, то лучше уйди.

Но к делу.

Итак, год две тысячи двадцатый, месяц декабрь, число двадцать девятое, вторник, страна Россия, город Саратов, место действия — вокзал.

1

У кассы стояла небольшая очередь. Все были в масках, все соблюдали социальную дистанцию, но не предписанные полтора метра, поменьше. Полтора метра выглядят дырой, свободным местом, и его может занять кто-то наглый. Само собой, никто не позволит, выгонят, но лучше не искушать, не давать повода. К тому же, у наших людей веками выработалась привычка тесниться в любой очереди, напирать, наступать на пятки, опасаясь, что то, за чем они стоят, кончится. Или двери закроют, и тебя не впустят. Или, наоборот, не выпустят. Вроде бы, если ты сделаешь полшага вперед, ничего не изменится, близость к цели измеряется не расстоянием, а людьми, но слишком могуч инстинкт, и ты все-таки делаешь эта полшага.

Но все же не вплотную стояли, не как в доэпидемические времена, угроза научила осторожности. Лишь пара, молоденькие юноша и девушка, не только не соблюдала дистанцию меж собой, но, пользуясь преимуществом близких отношений, стояла в обнимку, ее рука на его талии, его рука на ее плече. Юноша, склонив голову, что-то тихо говорил девушке, почти прикасаясь к ее щеке губами, вернее, маской, щегольской, черной, с пиратским принтом в виде скрещенных сабель и черепа, а иногда и прикасался — приспустив маску, коротко целовал в щеку под ушком, будто отмечая цезуры своей речи, и, надвинув маску, продолжал говорить. Девушка слушала и улыбалась глазами; маска на ней была тоже красивая, красная, с золотыми серпом и молотом, как на бывшем советском флаге. Юноша и девушка понимали, что все на них смотрят, завидуют им, но как бы не замечали этого, создавая свой маленький безгрешный театр любовной игры.

У окошка кассы, традиционно имеющего вид арки, что намекает на особенность ритуала, будто здесь продаются не просто билеты, а пропуска в иной, лучший мир, стояла молодая женщина, высокая, полная, в пальто фиолетового чернильного цвета из плащевой ткани, сквозь которую там и сям пробивались катышки подкладки, это бывает после стирки или очень долгой носки. Она не могла выбрать, каким поездом ехать в Москву.

— Махачкалинский когда отправляется? — спрашивала она.

— В четырнадцать сорок одну, — терпеливо отвечала кассирша.

— А саратовский?

— В пятнадцать семнадцать, почти сразу же. Что берем?

— Купе свободные в каком есть?

— И там, и там.

— А можно, чтобы в купе никого? Я с двумя детьми. Чтобы нам три места, и уже никого не сажать?

— Я этим не распоряжаюсь. Даже если тут придержу место, не продам, на другой станции кто-то возьмет билет и к вам подсядет. Имеет право.

— А все купе можно купить? Два билета на одно лицо?

— Да хоть весь вагон купите, правила не запрещают.

— Тогда все купе. В смысле, два билета на детей и два на меня.

— В какой?

— А махачкалинский хороший?

— Нормальный.

— Но там же с юга люди едут. Нахватались неизвестно чего. Да еще Кавказ сплошной.

— Чем вам Кавказ не нравится? — тут же послышался уязвленный, но вежливый голос.

Женщина оглянулась. В конце очереди стоял и, кстати, в отличие от прочих, соблюдал положенную дистанцию плотный мужчина лет пятидесяти в серой куртке и серой вязаной шапочке, с большими глазами, полными грусти оттого, что жизнь непроста, а Родина далеко.

— Да всем он мне нравится, но у меня дети! — с оправданным материнским вызовом ответила женщина.

— И что? Съедим мы ваших детей? — спросил мужчина, спросил весело, показывая женщине и всем остальным, что он шутит.

Женщина тут же возмутилась:

— Я ничего такого не говорила, а беру билет, а вас не касается!

И повернулась к кассе, продолжила уточнять подробности:

— Саратовский, значит, сразу после махачкалинского отходит?

— Полчаса разницы.

— Фирменный, наверно? Дорогой?

— Обычный. Цены такие же.

— И купе тоже есть?

— Есть. Везде есть, пустые поезда идут. Раньше перед Новым годом не пробьешься, все в столицу рвались, а сейчас никого. Вот оттуда в Саратов билетов нет практически, понять можно — люди домой возвращаются.

— А в Москву саратовский когда приходит? Позже махачкалинского?

— Даже раньше.

— Как это?

— В пути обгоняет.

Женщина задумалась. Возможно, в слове «обгоняет» ей почудилось что-то опасное.

— А в смысле удобств есть разница? — спросила она. — У меня же дети!

1
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело