Божье дело - Фармер Филип Хосе - Страница 5

• Предыдущая
• 5/19
• Следующая

Поливиносел снова залился своим жутким смехом-ревом и хлопнул себя в восторге по бедру. Звук был, как у топора, вонзающегося в дерево.

— И это еще не все, — понесло меня. — Я уже договорился кое с кем из высокого начальства, и они позволяют мне проникать через кордоны, чтобы приносить им Отвар.

Он подмигнул мне, издал зычный ослиный клич и снова ударил себя по бедру.

— Значит, браток, коррупция? Портится начальство, портится. Послушай, что я тебе скажу. Пройдет совсем немного времени, и Отвар распространится на весь мир.

Он снова изобразил знак, понятный только посвященным, и на этот раз я ответил без промедления.

— Прогуляюсь с тобой милю-другую, браток. Мои почитатели — приверженцы местного культа Осла — справляют неподалеку отсюда праздник плодородия. Может, присоединишься к нам?

Я вздрогнул и с жаром ответил:

— Нет, спасибо.

Помнится, как-то вечером мне довелось наблюдать за одной из таких оргий в мощную стереотрубу. В двух сотнях метрах от границы запретной территории полыхал огромный костер. На фоне этого адского пламени были отчетливо видны совершающие нелепые прыжки потерявших всякий стыд мужчин и женщин. Эта сцена долго еще стояла у меня перед глазами. От нее невозможно отделаться. Она преследовала меня даже во сне.

Услышав мой вежливый отказ, Поливиносел снова завопил по-ослиному и хлопнул меня по спине, вернее, по бидону. От неожиданности я упал на четвереньки в траву. Ярости моей не было предела — я боялся, что тонкостенный бидон прогнется от удара, а швы разойдутся. Была для ярости и другая причина. Я не сразу поднялся на ноги. И некоторое время вообще не мог пошевелиться, так как встретился взглядом с расширенными голубыми глазами Алисы.

Судя по всему, на Поливиносела она произвела впечатление. Он издал громкий, радостный возглас, и опустился на четвереньки рядом с ней, уткнувшись своим уродливым, увенчанным ослиными ушами черепом, в тело Алисы.

— О, какая беленькая коровка! Как тебе здесь пасется?

С этими словами чудовище схватило Алису за талию и встало, чтобы, поворачивая ее из стороны в сторону, рассмотреть при ярком свете луны, словно незнакомую букашку, которую поймало, ползая по траве.

— Болван! — взвизгнула Алиса. — Не касайся меня своими грязными лапами!

— Да ведь я же Поливиносел! Местный бог плодородия! Это моя обязанность и привилегия — проверять твои достоинства, — пояснил он. — Скажи мне, дочка, кого ты недавно вымаливала — мальчика или девочку? А как твой огород? Дружно ли взошли кабачки? А лук и чеснок? А курочки твои хорошо несутся?

Вместо того, чтобы испугаться, Алиса не на шутку рассердилась.

— Ваша Ослиность, не угодно ли меня опустить? И не смотрите на меня такими похотливыми глазами. Если вам уж так хочется того, о чем я догадываюсь, спешите скорее на свою оргию. Ваши почитатели ждут вас, не дождутся.

Поливиносел разжал руки, она метнула в него гневный взгляд и пошла было прочь, но он протянул руки и снова схватил ее за талию.

— Не туда, моя славная дочурка. Неверные охраняют границу всего лишь в нескольких сотнях ярдов отсюда. Ты же не хочешь, чтобы тебя поймали? Как же ты будешь пить тогда Божественный Отвар?

— Спасибо, я в состоянии сама за себя постоять, — сухо ответила Алиса. — Оставьте меня в покое. Плохие времена настали. Стоит только девушке вздремнуть в траве, как тут как тут какой-нибудь мелкий божок норовит подразмяться.

Я подивился, как быстро она освоила местный жаргон.

— Ладно, ладно, дочка, не порицай нас, божков, за это. Особенно, если сама сложена как богиня.

И, издав титанический рев, едва не сбивший нас с ног, Поливиносел схватил нас за руки и поволок по тропинке.

— Пошли, пошли, ребятушки. Я вас перезнакомлю со всеми. Ох, какой у нас сейчас будет праздник Осла!

Вновь раздался оглушительный, мерзкий рев. Теперь я понял, насколько Дурхэм был прав, превратив этого парня в его нынешнее воплощение. Эта мысль сразу повлекла за собой вереницу других.

Каким же образом ему это удалось? В сверхъестественные способности я, разумеется, не верил. Все, что происходит в этой вселенной, все-таки подчиняется определенным физическим законам.

Возьмем, к примеру, уши Поливиносела. Шагая рядом с ним, я имел неплохую возможность более внимательно осмотреть их. Они видоизменились, стали похожи на ослиные, однако тот, кто это сделал, не имел перед собой точного изображения осла. По сути, уши так и остались человеческими, только необъяснимым образом вытянулись и покрылись мелкими волосками.

Что касается ног, они тоже в общем-то были человеческими, а не ослиными. Правда, оканчивались они светлыми копытами, очень похожими внешне на ослиные, но сделанными из того же вещества, что и ногти. Сквозь них просматривались слабо различимые контуры пяти пальцев.

То есть, было совершенно ясно, что какой-то биоинженер изменял очертания человеческого тела, располагая человеческим исходным материалом.

Я бросил взгляд в сторону Алисы, пытаясь понять, каково же ее мнение о нашем поводыре. Она была величественна в своем гневе. Да, Поливиносел был абсолютно прав, хотя и высказался грубовато — майор Льюис обладала великолепной фигурой. Она принадлежала явно к тем девушкам, которых всегда выбирают председателем женского клуба в университете, королевой бала на студенческих вечерах, а затем выдают замуж за сына сенатора. У меня никогда не было ни малейших шансов на успех у девушек такого рода, когда я корпел в Трайбеллском университете.

Вдруг Поливиносел остановился.

— Послушай-ка, эй, ты, а как тебя зовут?

— Даниэль Темпер, — ответил я.

— Даниэль Темпер? Даниэль Темпер? Ох-ха-хо-ха-хо-ха! Послушай, старина Даниэль Темпер, бросай-ка свой бидон! Зачем таскать на себе тяжесть? Ты смахиваешь на осла, на подлинно вьючное животное! Я не желаю, чтобы кто-нибудь здесь копировал меня. Понял? Хо-ха-и-а! Усек?

И он ткнул мне под ребра пальцем, твердым, как рог.

Никогда я еще столь не ненавидел кого-либо из людей, а тем более — из божеств. Дурхэм просчитался, думая, что накажет его, обратив в осла. Поливиносел на самом деле гордился своим превращением и, если я верно его понял, извлекал из него пользу в такой степени, что даже умудрился насадить свой культ. Разумеется, он не первый, кто создал религию из собственных недостатков.

— А в чем же я тогда стану таскать Отвар наружу?

— А зачем? Разве, таская такую мелочь, поможешь распространению божественного напитка? Оставь это рекам всего мира и Мэхруду, Бык его имя.

Он снова сделал характерный знак рукой.

Я не стал с ним спорить — он бы сорвал бидон с моей спины сам, поэтому я не спеша отстегнул шлейки. Поливиносел помог мне, подхватив бидон и зашвырнул его в темноту кустов. Я тут же ощутил столь страшную жажду, что, не в силах сдержаться, дернулся к бидону.

— Не пей эту мерзость! — взревел он. — Идем со мной в поселок Осла. Там у меня маленький чудный храм. Понимаешь, никакой такой роскоши, как в Цветочном Дворце Мэхруда, да пребудет он во веки веков Все-Быком! Но очень славный. И мы здорово там повеселимся!

И все это время мерзкое создание не переставало бесстыдно пожирать глазами Алису, проецируя на нее уже не одни только помыслы. Как и у всех дегенератов в этой местности, оно было лишено абсолютно всех сдерживающих начал. Будь у меня пистолет, я, не раздумывая, пристрелил бы его на месте. Если бы, разумеется, здесь могли взрываться патроны.

— Послушайте, — сказал я сердито, отбросив всякую осторожность. — Мы пойдем туда, куда пожелаем. Идемте, Алиса. Бросим этого самовлюбленного осла.

С этими словами я взял Алису за руку. Поливиносел схватил ее за другую, перегородив нам дорогу. Чуть монголоидный разрез глаз делал его еще больше похожим на упрямого мула из Миссури. Огромного, злобного и сильного, причем среди этих качеств преобладала злобность.

— Эй, вы! Не надейтесь, что вам удастся разозлить меня настолько, что я сделаю вам что-нибудь плохое, чтобы вы могли пожаловаться своему пастырю, а тот — доложить о моем поведении Мэхруду! Не надейтесь! Это было бы с моей стороны страшным грехом, вы, смертные!

• Предыдущая
• 5/19
• Следующая