Рокировка (СИ) - Бачурова Мила - Страница 52

— Нет, — мотнула головой Надя и тут же вошла в образ: — «Ах, я же говорю, мы с Кристиной весь вечер листали модные журналы. Ей приходилось лежать — было дурно. Мне временами казалось, что она совсем не рада моему обществу… О чём разговаривали? Ах, да разве же это разговор? Видите ли, мы не такие уж и подруги в действительности. Я просто стараюсь быть милой с девушкой, которая, вероятно, в скором времени станет невестой моего брата».

— Ну, это ты уже перегнула, — покачал головой я.

— Это называется актёрская импровизация, — отрезала Надя. — Я — профессионал! И если я работаю, то критику готова принимать только от режиссёра-постановщика — а никак не от дилетантов, ничего не понимающих в искусстве!

— А кто же, по-твоему, режиссёр-постановщик этого спектакля?

Надя притихла. Я улыбнулся и похлопал её по плечу.

— Ладно, сестрёнка, не кисни. Всё отлично. Едем домой, там внезапно нарисовалась проблема.

Я запустил двигатель. Надя пристегнула ремень и обеспокоенно спросила:

— Что за проблема?

— Как выяснилось, кто-то сделал магическую копию моего ключа. От двери в комнату.

Я ожидал услышать «Ах!». Или «Не может быть!». Или, на худой конец, «Кто мог это сделать?». Но услышал молчание.

— Надя? — повернул я голову к сестре, как только мы выехали на трассу.

Надя сидела ни жива ни мертва, широко раскрытыми глазами глядя вперёд — туда, где серое дорожное полотно сливалось с серым вечерним небом.

— Я вынуждена была отдать ключи дедушке… — пробормотала она. — Но я же не знала, как всё обернётся потом! И я… Я на всякий случай скопировала ключ, пока держала его в кармане…

— Та-а-ак, — Пока что я испытал облегчение. — А дальше?

— Всё…

— Что — «всё»? Дубликат-то где в итоге?

— Он был у меня в кармане домашнего платья…

— Надя! — застонал я. — Что значит, «был»?

— Когда я переодевалась, чтобы ехать на допрос, хотела его переложить, взять с собой. Достала и положила на стол. А потом так волновалась, что, наверное, там его и оставила.

— То есть, ключ остался лежать в твоей запертой комнате, на столе, — уточнил я.

— Н-не совсем… — Надя съёжилась, как маленькая девочка, пытающаяся признаться маме, что это она разбила её любимую вазочку. — Моя комната была открыта. Я оставила на кровати несколько платьев, которые мне надоели, и… Я сказала Китти, что она может их забрать. Скоро свадьба Нины, Китти будет прислуживать, ей тоже хотелось быть красивой. Вот я и…

Я глубоко-глубоко вдохнул. А потом — выдохнул, как будто из самого сердца.

Твою. Мать.

Если Китти взяла ключ и открыла мою дверь, увидела великого князя… Нет, конечно, убивать её мы не станем. Но до окончания операции придётся держать служанку в подвале, связанной, с кляпом во рту. В том числе и во время бракосочетания Нины. Жаль, конечно, но что поделаешь. Любопытство сгубило кошку.

Впрочем, может, я слишком уж тороплюсь с неблагоприятными прогнозами. Китти могла и не заметить ключа. Или не соотнести его с моей комнатой. Или просто забыть зайти за этими чёртовыми платьями. Последнее, конечно, маловероятно…

— Костя? Что теперь будет? — жалобно спросила Надя.

— Ну, варианта два, — честно сказал я. И озвучил варианты.

— Ох, бедная Китти… — пригорюнилась Надя. — Она так ждёт праздника, прямо как мы в детстве ждали Рождества, помнишь?

— Угу, — соврал я.

— Каково ей будет одной, в подвале…

— Грустно и одиноко. Но если хочешь, потом мы устроим ей… Когда у неё день рождения?

— Кажется, где-то в конце сентября, — пожала плечами Надя.

— Ну, вот, — кивнул я. — Сделаем что-то особенное. Если, конечно, к тому времени будем живы… В общем, не стоит гадать. Когда ты видишь лишь два варианта, жизнь любит исполнять третий — которого вообще никто предугадать не смог. И тут уж заранее не подготовишься.

Как показали ближайшие события, моё предсказание сбылось.

Мы с Надей не вошли, а буквально ворвались в дом, бросив машину на подъездной аллее. На нас, точно такие же всполошённые, кинулись дед и Нина.

— Тише, тише, умоляю вас! — зашептала Нина, сложив руки у груди. — Его высочество сразу после вашего отбытия что-то уронили, и Китти всполошилась. Пришлось сказать ей, что Костя остался дома!

— Китти! — пискнула Надя и посмотрела на меня.

— Ясно, — кивнул я. — Значит, бегу к себе.

— Что — допрос? — вмешался дед. — Как прошло?

— Ну ты же видишь, мы оба вернулись, — отмахнулся я. — Надя всё расскажет.

Я бегом взлетел по лестнице, ступая так, чтобы не издать ни звука. Так, вот моя дверь. Я повернул тихонько ручку — заперто.

Отлично! Пронесло.

Теперь — дверь в комнату Нади. Тут, как и было сказано, открыто. Я вошёл и включил свет — за окном уже совсем стемнело. Платьев на кровати не было. Ключа на столе — тоже.

Я подошёл ближе, внимательно осмотрел стол, заглянул под него.

Ключа не было.

Ну, если до сих пор не поднялся переполох, значит, Китти решила приныкать ключ до лучших времён. Опять же — пронесло. Вот тебе и третий вариант, синтезировавшийся из первых двух: ключ Китти взяла, но пока не использовала. Может быть, благоразумно ждёт ночи.

Надо бы найти её и мягко, без излишней жёстокости выбить дерьмецо. Шутки шутками, но мне это уже не нравится. Сначала тот медальон, который она нашла в кармане Кости после падения с моста и прикарманила. Теперь — забрала со стола у Нади ключ. И это — только то, о чём я узнал случайно. А сколько она натащила такого, до чего мне дела нет? Столовое серебро, всякие безделушки, может, даже и деньги. Мы, конечно, не обнищаем, да только держать вороватую прислугу — не самая благоразумная затея. Как бы вместо «праздника» не пришлось Китти искать новую работу.

Впрочем, сначала я с ней как следует поговорю, а уж потом подумаю, доводить ли эту информацию до деда со всеми вытекающими. И прежде чем начну разговор, мне нужно переодеться в домашнее — чтобы всё действительно выглядело так, будто я не уходил из дома… Да, точно. Сейчас — к себе в комнату, переодеться, проверить, как там состояние великого князя. Потом — отыскать Китти и дать леща. А дальше можно и спать лечь. Завтра день тоже будет очень непростой.

Обретя твёрдую почву под ногами, я принялся претворять свой план в жизнь. Вышел из комнаты Нади, подошёл к двери в свою комнату. Достал из кармана связку ключей, вставил нужный в замочную скважину. Повернул. Замок был смазан отлично — я об этом позаботился — и не издал ни звука.

Я приоткрыл дверь, шагнул в тёмную комнату — шторы здесь с некоторых пор были задёрнуты наглухо — и остановился. А через секунду сделал шаг назад и тихонько прикрыл дверь. Вынул ключ, положил его в карман, прижался к двери лбом и закрыл глаза. Стоял так долго. Минут пять, наверное. Пожалуй, впервые за обе свои жизни я пожалел о том, что обладаю особенным зрением, позволяющим видеть в темноте.

Что делать — я понятия не имел. Надо ли что-то делать — тоже.

Я медленно спустился вниз, в гостиную, подошёл к бару, достал оттуда бутылку коньяка. Прошёл в столовую, где Надя переживала второй за вечер допрос, взял там пару бокалов и надел их сверху на бутылку. Провожаемый недоуменными взглядами, так же медленно и молча пошёл обратно.

— Костя? — шёпотом окликнули меня уже у двери в мою комнату.

Я повернулся. Надя стояла в двух шагах от меня и смотрела широко раскрытыми глазами.

— Что случилось? — спросила она.

Я переместился так, чтобы Надя хотя бы частично отгораживала меня от двери и прислонился к стене.

— Многое, — честно признался я.

— Костя, ты можешь нормально объяснить? У меня сейчас сердце выпрыгнет! — шёпотом закричала на меня сестра.

— Не могу, Надя, не могу… Нет в языке аристократов подходящих случаю выражений…

— Китти забрала ключ?

— Забрала.

— О боже! Она всё узнала?

— Не узнала.

— Значит, всё хорошо⁈

— Ну, кому-то сейчас очень хорошо…