Рокировка (СИ) - Бачурова Мила - Страница 46

— Excusez-moi? — вежливо сказал я.

Китти подпрыгнула до потолка, в прыжке развернулась и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

— Ох! Ваше сиятельство, Константин Алексаныч! А я думала, вы, как всегда, уехамши!

Простительное заблуждение. Когда я столько времени подряд дома-то сидел? Вечно куча дел, куда-то надо нестись.

— И поэтому решила вскрыть замок в моей комнате?

— Прибраться хотела, у меня же ключи! — Китти позвенела связкой ключей.

— Я сменил замок.

Разумеется, я не стал бы держать похищенного цесаревича в комнате, куда в любой момент может войти кто угодно и устроить переполох.

— Как? — захлопала глазами Китти. — Зачем? Я не слышала, чтобы приходил слесарь…

Я ни разу не был уверен в том, что замки в этом мире магии меняют слесаря, однако спорить не стал. Как не стал говорить и о том, что просто купил замок в магазине, а потом, дождавшись ночи и вооружившись отвёрткой, тихо-спокойно сам произвёл эту нехитрую операцию. Расскажи я об этом — Китти грохнулась бы в обморок. И так бы и не узнала, что я в состоянии и смеситель в ванной поменять, и обед приготовить.

— Значит, слесарь приходил неслышно, — улыбнулся я. — А зачем — потому что старый замок сломался. Кстати. Где твои прибирательные принадлежности?

— А? — простодушно переспросила Китти.

— Ну, швабра, ведро — чем ты собиралась прибираться?

— А… — Китти огляделась. — Ох, я забыла.

— Ясно. Значит, так. Уборка мне сегодня не требуется. И завтра тоже. Когда будет нужно убраться — я скажу, а до тех пор сюда не приходи. Я буду… э-э-э… писать сочинение на тему «как я провёл лето», для вдохновения нужно, чтобы мне никто не мешал. Всё, можешь идти.

— Константин Александрович, а как же вы сами-то дверь откроете? — Китти кивнула на поднос в моих руках. — Давайте я помогу, у вас руки заняты!

— Спасибо, не надо. — Я улыбался, но буквально чувствовал, как из-за улыбки рвётся волчий оскал. — Иди, Китти. Займись своими делами.

— Ах, да у меня сейчас и дел-то никаких нет, — простодушно всплеснула руками Китти. — Давайте я поднос ваш подержу, пока вы откроете?

Моя жемчужина всё ещё была процентов на девяносто девять чёрной. И первым порывом было — сотворить с Китти что-нибудь нехорошее. Не убивать, конечно, нет. Чёрный маг — не значит «отморозок». Но я мог бы, например, оглушить её, лишить сознания, просто подчинить её волю своей и заставить уйти. На худой конец — ослепить…

— Ослепить… — пробормотал я, почувствовав, как в памяти что-то с чем-то состыковалось.

— Что говорить изволите? — навострила ушки Китти.

У меня во рту пересохло. Сердце забилось чаще.

— Ничего. Не бери в голову, — хрипло сказал я.

И применил технику Убеждения, которую использовал в тюрьме, во время беседы с министром. Белую её разновидность.

— Уходи, Китти. Я справлюсь. Спасибо большое, ты мне очень помогла.

Я воздействовал не на неё, я усиливал собственную харизму, вливая в нужную чакру колоссальное количество энергии. И Китти расплылась в улыбке.

— Я… всегда рада помочь. Приятного вам аппетита, Константин Александрович!

Она сделала книксен, чуть не упала при этом, и побежала прочь — красная, как варёный рак. Наверное, если бы я покрыл поцелуями её обнажённое тело, она была бы в меньшем восторге. Кажется, переборщил с Убеждением… Ну да ладно.

Поднос я перехватил одной рукой, другой достал из кармана ключ и отпер дверь. Вошёл, тут же закрылся и только после этого нашёл взглядом великого князя. И у меня перехватило дыхание.

— *****! — вырвалось у меня. — Ты совсем рехнулся? Слезай немедленно!

Так к Борису, наверное, никто не обращался ни разу за всю его жизнь. Он спрыгнул с подоконника, на котором сидел, и уставился на меня — как нашкодивший кот, чующий, что сейчас его оттаскают за шкирку.

— А если бы тебя кто-то заметил? — понизил голос я.

— Там никого не было, я сначала выглянул осторожно, — обиженно отозвался Борис.

Я поставил поднос на стол и тут же схватил пирожок — пока эта жрущая машина в обличье пятнадцатилетнего пацана не уничтожила всё подчистую.

— А тех, кто применяет технику невидимости, ты тоже учёл? — спросил я. — Я тут недавно узнал, что за моим домом присматривает Тайная канцелярия. И я понятия не имею, насколько плотно.

— Тогда, может, нам стоит задёргивать шторы на окнах? — предложил Борис с явственным сарказмом.

— Может, и стоит, — буркнул я.

Подошёл к окну и, потянув за шнур, отсёк дневной свет.

Я, конечно, сильно сомневался, что сотрудники Тайной канцелярии, как слюнявые извращенцы, наблюдают за моими окнами в бинокль. Куда больше опасался, что Бориса заметит кто-то из домочадцев. И задёрнутые шторы мне не очень-то нравились, потому что это вызовет вопросы у тех же домочадцев. Замок сменил, в комнату не пускает, шторы задёргивает… Что они могут подумать? Даже не знаю. Что бы подумал я?..

Я бы, наверное, долго не думал — просто задал бы вопросы, а если бы ответы мне не понравились — просто вошёл бы и всё увидел сам. Наверное, поэтому мне лучше не заводить детей. Они бы меня ненавидели…

Борис между тем, не теряя зря времени, сел за стол и принялся уминать второй обед. Я присел на кровать и откусил от пирожка. Аппетит, однако, пропал напрочь после того озарения, которое постигло меня в коридоре.

Положа руку на сердце, я мог бы догадаться и раньше. Оговорки Луизы, кое-что, случайно оброненное императором… Но это задним числом или со стороны хорошо судить. По факту же я не жил во дворце и ничего не знал толком о его обитателях, поэтому такая догадка была бы преждевременной до тех пор, пока я не получил бы железобетонных доказательств.

Ну вот, я их и получил.

— Хорошо себя чувствуешь, да, Борис? — спросил я.

Борис прожевал кусок и, повернувшись ко мне, недоуменно сказал:

— Знаешь, как ни странно — да. Мне хочется… — он замялся, будто сам не верил, что собирается произнести подобное, —…погулять.

— Повременим с этим. Но вот кое-кого в гости я сегодня приведу.

— В гости — ко мне? — уточнил Борис. — Эм… А разве это не опрометчиво?

— Это — часть плана, — вздохнул я. — Мне не достаточно того, что я вижу своими глазами. Нужно, скажем так, экспертное заключение.

— А впрочем — чего нам бояться? — принялся рассуждать Борис. — Если всё откроется — я намерен подтвердить, что отправился с тобой и твоей сестрой добровольно. Я — сын императора, такова моя воля.

— Угу, — кивнул я. — А сколько вам лет, ваше высочество, напомните?

Борис понурился. Да, как бы ни было обидно, но воля несовершеннолетнего — так себе аргумент. Особенно для его родителей.

Я строго-настрого проинструктировал Бориса, чтобы он не шорохался по комнате и не издавал никаких звуков. Некоторые нюансы заставили великого князя побледнеть, потому что на подобные темы с ним явно никто прежде не разговаривал. Никто не запрещал ему спускать воду в туалете и мыть руки, если меня не будет в комнате.

— Усёк? — спросил я.

— Понял, если ты об этом, — пробормотал Борис. — Не задерживайся, прошу.

— Поверь, я не пойду в кабак кутить с цыганами, зная, что ты здесь.

Заперев дверь, я спустился вниз, вышел из дома и возле гаража столкнулся с Надей. Выглядела она не очень.

— Чего такая кислая? — спросил я.

— И ты ещё спрашиваешь? — Надя фыркнула. — В городе творится кошмар. Ездят автомобили, из которых по громкоговорителю сообщают, что пропал великий князь Борис Александрович и предлагают огромные деньги за любую информацию. На каждом столбе висит его портрет.

— Ну и что? — пожал я плечами.

— Ты совсем не нервничаешь? — изумилась Надя.

— А почему я должен нервничать? Всё идёт по плану. Кроме того, я, кажется, понял, что за мразь стоит за всем этим. Я имею в виду болезнь великого князя и, следовательно, так называемое проклятие белых магов. Которое, к слову, пока не работает.