Маруся и близнецы (СИ) - Хаан Ашира - Страница 26

А потом через дверь потянуло запахом кофе.

Пришлось немного ускориться.

Калории от ночных сэндвичей давно сгорели в топке безудержного секса и сейчас все трое зверски хотели есть. Нет, не просто есть — ЖРАТЬ.

Поэтому Макар без вопросов встал к плите, а Никита принялся сооружать салат из остатков всего, что было в холодильнике.

— Маруся, завтрак! — гаркнул Макар, когда первая стопка блинчиков перекочевала со сковородки на стол.

Она вышла из комнаты, и их головы повернулись вслед, как подсолнухи за солнцем.

Волосы, собранные в зализанный пучок.

Блузка с длинным рукавом, застегнутая под горло.

Широкие брюки, скрывающие очертания бедер.

Легкий утренний макияж, подчеркивающий глаза и освежающий румянец.

Подошла к столу, улыбнулась, села, положила себе на тарелку пару блинчиков и принялась аккуратно разрезать их, держа нож в правой руке, а вилку в левой.

Настоящая чопорная леди.

Ведущая себя, словно ничего не случилось.

— Марусь… — Никита поднял брови. — Это что?

— Ты о чем? — она подняла брови. — Передай сливки, будь добр.

— Маруся!

— Свет включили, ночь кончилась, все в порядке, — терпеливо пояснила она, отрезая кусочек масла и укладывая сверху на блинчик. — Возвращаемся в свои берега. Что было в деревне — остается в деревне.

Она аккуратно положила на кусочек блина горку сметаны, подцепила его вилкой и отправила в рот.

Макар медленно повернулся от плиты, держа в руке бутылку масла.

Никита поймал его взгляд и усмехнулся.

— Масло для жарки, — громко зачитал Макар этикетку. — Кокосовое. Нежное, — он сделал паузу, поднимая глаза на Марусю. — Очень нежное.

Она перестала жевать и замерла, уловив в его голосе странные нотки.

— Для того, чтобы жарить очень нежных сестренок! — хищно усмехаясь, добавил он.

Маруся бросила вилку и сорвалась с места, опрокинув стул.

Она почти успела выскочить из кухни, но Никита оказался быстрее. Он поймал ее, подхватив под живот, нагнул, укладывая на стол и одним движением сдернул штаны сразу до колен.

— Что ты делаешь?! — вскрикнула Маруся, почувствовав, как проливается теплое масло на поясницу и стекает между половинками попы.

— Сейчас узнаешь… — промурлыкал Никита, обходя стол с другой стороны и расстегивая ширинку джинсовых шорт.

— И тебе понравится… — пообещал Макар, и его пальцы намекающе коснулись испуганно сжавшегося колечка ануса.

— Болит? — шепнул ей на ухо Никита, зарываясь в растрепанные светлые волосы.

Он усадил Марусю к себе на колени, разрешив натянуть обратно только стринги. Ну и застегнутая под горло блузка так и осталась на ней с начала и до самого конца. Правда застегнута она была только на верхние пуговицы, позволяя полам распахиваться при каждом движении, открывая грудь Маруси.

— Чуть-чуть, — призналась она, поерзав и устроившись так, что его вновь привставший член уместился между бедер.

— Скоро пройдет, — пообещал он, отрезая кусочек блинчика и протягивая на вилке к ее губам. — Ам!

Маруся послушно открыла рот и слизнула с губ каплю варенья, пролившегося мимо.

— А если не пройдет, я смажу хорошей мазью, — добавил Макар, устроившийся на стуле с ногами. — Очень тщательно смажу…

Он весь аж светился после всего того безобразия, что они только что устроили на троих.

Маруся почувствовала, как внутри нее все сжимается — чуть больно, но так сладко — в предвкушении этого «лечения».

Однако послушно опустила глаза и открыла рот, позволяя Никите накормить ее еще одним блинчиком.

Он тоже едва держался, чтобы не вопить восторженно и не расплываться в широченной, во всю морду, улыбке. Теперь он знал, что такое счастье — хорошо оттраханная девочка у тебя на коленях, теплый запах ее тела, солнечное утро в деревне и ощущение бесконечно долгой и радостной жизни впереди.

— Чем сегодня займемся? — поинтересовался Макар, единолично захапав огромную миску салата и поедая его прямо оттуда столовой ложкой.

— Мммм… Я бы сказал… — Никита сощурил глаза, и его член дернулся, тычась Марусе между ног.

— Эй! — возмутилась она. — Я столько не могу, я кончусь!

— Не кончишься, ты как вечный леденец, — заверил ее Макар, но кивнул брату. — Давай и правда пожалеем Маруську, пусть придет в себя.

— Ладно! — Никита в досаде ущипнул ее за сосок, а когда она пискнула, поймал пухлые губы и со смаком поцеловал. — Надо в магазин смотаться, жратвы почти не осталось.

— Я вообще-то домой собиралась… — мягко намекнула Маруся.

Дождь кончился, дороги высохли, никаких причин медлить нет.

Или есть?

— Да кто тебя отпустит? — удивился Макар.

Он засунул в пасть сразу несколько ломтиков сыра, не утруждая себя изготовлением бутербродов, обогнул стол и склонился над ней, скользнув языком между губ.

— Ты наша любимая развратная сестренка и пока мы тобой не наиграемся, никто тебя не отпустит… — проговорил он, потирая большим пальцем ее сосок, пока он не затвердел.

Никита дождался, пока он отойдет, и перецеловал Марусю по-своему, не позволив брату оказаться последним.

— Вы мной наиграетесь?.. — задумчиво проговорила она, ерзая попой по все сильнее твердеющему члену под собой.

Стук сердца Никиты, который она ощущала под загорелой кожей груди, ускорился.

— Или ты нами, — прошипел он сквозь зубы, подаваясь бедрами вверх.

Каждый раз, когда близнецы так явно демонстрировали свое желание, Марусю вело и кружилась голова. Горячие, мощные, сильные - от их наглых рук на своем теле она воспламенялась в одно мгновение. Такую чистейшую страсть невозможно было не разделять.

Макар уселся на столе напротив нее, положил босые ступни на перекладину стула и приподнял пальцами ее подбородок, чтобы поцеловать.

Она действительно чувствовала себя их игрушкой. Но — любимой игрушкой. Вроде нового мотоцикла или спортивной машины — за которыми ухаживают, от которых не отлипают сутками и даже пытаются ночевать рядом в гараже.

К счастью, она была той игрушкой, с которой можно и ночевать рядом, и целоваться, и трахаться — в отличие от мотоцикла.

То есть — идеальной.

Никита провел ладонью по гладким ногам Маруси, сжал ее задницу, с упоением вспоминая, как еще полчаса назад Макар жестко натягивал ее на себя, пока влажный рот обнимал член самого Никиты. Зрелище покруче любой порнухи. Раз этак в тысячу — со звуками, запахами, эффектом присутствия.

От подобных мыслей у него опять встал.

Зря они решили дать ей передышку.

— Может быть, разложить тебя еще разочек на этом столе и отыметь как следует? — растягивая гласные и чувствуя, как эта мысль отзывается звоном во всем теле, проговорил он. — А потом уже в магазин.

— Хорошая мысль… — Макар придвинулся ближе, подхватывая ноги Маруси и разворачивая ее к себе. Она по-прежнему сидела у Никиты на коленях, но уже не боком, а прямо, а ее ступни упирались в стол по обе стороны от Макара. Тонкая полоска стрингов едва прикрывала промежность. Вообще не сложно отвести ее в сторонку и…

— Еще немножко поерзай на мне своей попкой, и мы точно никуда не поедем, — проговорил ей на ухо Никита.

Он расстегнул верхнюю пуговицу на блузке и распахнул полы, давая Макару полюбоваться грудью Маруси.

— Вы вообще-то мои братья! — возмутилась она, попытавшись запахнуть блузку обратно. — Пора бы об этом вспомнить!

— Сводные, — уточнил Никита. — И, знаешь, после совершеннолетия это уже не считается. Между нами вообще никакой связи нет, мы даже в паспорта родителей больше не вписаны.

— Совершенно свободные люди, — кивнул Макар. — Можем делать, что хотим.

— Но иногда приходится делать то, что надо, — вздохнул Никита, бросив взгляд на часы. — Если мы сейчас не выдвинемся, магазин закроется и придется тащиться до ближайшего города.

Он встал, ссаживая ее с коленей и оставляя у Маруси легкий привкус обиды. Ей хотелось еще немного посопротивляться, чтобы они ловили ее и скручивали, зажимая между своими телами — разгоряченные хищники, поймавшие добычу.