А у нас на Венере. Фантастическая повесть - Червяков Александр - Страница 31

Тут Сенька выламывает из стены очередной плоский кусок камня, и начинает сканирующей камерой по нему водить. Вдруг говорит тихо:

– Ром, ты только посмотри!

Я гляжу на экран – камень и камень, фиолетово-чёрный, блестящий. Только в середине что-то непонятное. Сенька увеличение даёт – ух ты, так это же отпечаток! Почти как те, которые нам Полина Алексеевна на уроке показывала. Растение или животное. Наверное, всё-таки животное. Или растение… Только я таких никогда не видел, даже в книжках. Три изогнутых луча, а от них в стороны расходится ещё по три. И уже совсем смутно видны вокруг то ли щупальца, то ли шипы какие-то… Маленькая такая штука… С ладошку размером… Интересно, когда она погибла? Сколько миллионов лет назад её замуровало в камень? Или даже миллиардов… Стоп! Так, всё, хорош, на станции подробно рассматривать буду и вопросы задавать. Когда вернёмся.

– Молодец! – говорю. – Ценный экземпляр для науки. А теперь я врубаю ноги и выбираюсь из лавы, пока нам экзоскаф не расплавило. Вместе с экземпляром.

А Сенька из пристяжных ремней чуть не выпрыгивает:

– Ценный экземпляр, говоришь? Ромка, да он бесценный!! Значит, была жизнь на Венере! Была! И папка прав был по полной! Да он когда этот отпечаток увидит, он же с ума от радости сойдёт!

И тут он с размаху впечатывает ладонь в кнопку громкой связи и начинает восторженно вопить:

– Папка! Папка! Отпечаток, да какой шикарный! Древняя венерианская форма жизни, представляешь?!

Я только рукой себя по лбу хлопаю. Ну ты, Сенька, и осёл!

Из динамика голос Анатолий Сергеевича:

– Что?! Кто?! Сеня?! Сеня, ты что, здесь, на поверхности?! Отвечай немедленно!

Тут Сенька начинает понимать, какую сморозил глупость. Фиг мы теперь тихой сапой вернёмся на челнок немца. А уже ничего не сделаешь, спалились, как дошколята… Сенька говорит в микрофон:

– Папа… Это я… Я здесь, в экзоскафе… Я отпечаток нашел, пап, ты слышишь?

– Я слышу. Это… Это немыслимо… Так, Арсений, видишь на радаре синюю отметку с цифрой один? Это наш челнок. Немедленно двигайся к нему. Главное, не делай резких движений и ничего не бойся.

– Пап, ты только не волнуйся, я уже почти совсем не боюсь! Мы же вместе, со мной Ромка…

Я понял, он с этим отпечатком совсем голову потерял. Как крикну:

– Сенька, балбес, заткнись!

Тут из динамика отцов голос раздаётся:

– Что?! Роман?! Как это понимать?!

Ой… Вот теперь мы спалились ну просто по полной программе…

– Челнок, я первый. Здесь нештатная ситуация. Готовьте шлюз. Третий, в смысле Толя, идём вдоль берега, встречаем экзоскаф с ребятами и возвращаемся.

Через бронестекло видно, как в нашу сторону движутся два экзоскафа. Отец и Анатолий Сергеевич, всё понятно. Скольжу пальцами по планшету, экзоскаф трогается, выбирается на берег.

– Эх, и дурак же ты, Сенька! – шепчу. А он в ответ:

– Рома, прости, пожалуйста… Оно как-то само получилось…

Само! Тьфу… Идём… Хоть сочинение в школе пиши: «Вдоль каменной стены по берегу лавового венерианского озера шел экзоскафандр с опущенной головой…». Только у экзоскафа головы нету, а так было бы вполне натурально. Доходим до челнока, шлюзовой трап уже разложен. Добро пожаловать, что называется.

В ангаре челнока толпа народу. Само собой отец, рядом с ним Анатолий Сергеевич, а ещё профессор Шнайдер, и с ними все демоны из бригады, какие в челноке были. Встали стеной вокруг нас с Сенькой. Шахтёры, слышно, переговариваются:

– А мне бригадир не верил. Вот тебе и лишний экзоскаф, и привидение.

– Да не просто приведение, а с начинкой! Ну прям шампунь «два в одном».

– И вот эти два мелких клопа управляли экзоскафом на поверхности? Да как они себе все памперсы не уделали?

Тут я не выдерживаю и огрызаюсь:

– Сам ты клоп мелкий в памперсах, понял?

Демоны хохочут:

– Бригадир, это твоё такое произведение искусства?

Отец щурится:

– Ох, моё… Самолично портрет писал… Маслом…

Тут Сенька голос подаёт:

– Папа… Профессор… Иван Андрианович… Вы ругайтесь, конечно, но только сперва посмотрите, что мы с Ромой нашли… Ну, пожалуйста…

Контейнер с собранными образцами вскрыли. Тот, который с той штукой образец – он самый верхний. Четверо здоровых демонов бережно-бережно поднимают его на руках, несут, а потом с тяжелым стуком укладывают на пол. Могучая всё-таки вещь – манипулятор экзоскафа! Одним движением Сенька этот образец из стены выломал, а ведь килограммов 150 он весит, не меньше. Про нас сразу почти все позабыли – столпились вокруг чёрной каменной плиты, и молчат. Только отец не пошёл этот самый образец глядеть, а рядом с нами стоит и всё на меня смотрит. Наконец, говорит:

– Когда мы наверх поднимемся, Роман, я с тебя три шкуры спущу. Нет, не три. Четыре.

Тут подходит Анатолий Сергеевич.

– Точно. А с тебя, Арсений, я спущу даже не четыре, а все семь шкур. Вы хоть понимаете, какой это скандал? Что это ЧП, каких ещё не было? Соображаете, какая беда могла случиться?

Мы молчим. Тут он крепко хватает друга моего за плечи:

– Сенька, малыш, да что же ты со мной делаешь? Я когда твой голос по связи в экзоскафе услышал – думал, сердце у меня остановится… Как вам только такое в голову могло придти? Ну, о себе вы не подумали – а как насчет нас?

Сенька голову повесил и только носом шмыгает. Я гляжу на отца, потом подхожу к нему, обнимаю.

– Пап, ты прости меня, пожалуйста. Я больше так не буду, честно-честно! Мы просто очень хотели с вами сюда… Чтобы помочь… И видишь, какую штуку нашли… Она, наверное, очень важная, правда?

– Важная? Ист эс вихьтиг?

Это профессор Шнайдер. Глаза у него сияют, на лице – блаженство.

– Да вы хоть понимаете, что вы нашли?! Вюрде эс нихьт глаубен, венн эс нихьт мит майнен айгенен ауген гезеен хатте… Не поверить, если не увидеть моими собственными глазами… Герр Дымков, дас ист унмёглихь, это не есть возможно! Вундербар! Толль!

Он как-то странно приплясывает на месте. Тут я понимаю, что ему ужасно хочется скакать и прыгать от счастья, только вот в ангаре и так-то тесновато, а уж при его габаритах… Не выдерживаю, фыркаю и начинаю смеяться. А потом снова прошу:

– Ну прости, пап…

И кто-то из шахтёров говорит:

– Сдавайся, бригадир, не лютуй. Сам видишь, случай особый получается.

Папа гладит меня по волосам:

– Ладно. Проехали, сын. Всё хорошо. Главное теперь – вернуться домой. Знаешь, как нам обоим влетит от мамы?

А Сенька тоже отца обнял и сказал:

– Пап, ты прости меня пожалуйста. Я не думал, что там, на поверхности, так страшно. Мы только потому что вместе с Ромкой были… сумели справиться…

Анатолий Сергеевич отвечает:

– Так и быть, Арсений, я тебя прощу. Но за это ты подробно объяснишь мне, как вы вдвоём сумели наладить управление экзоскафом! Ведь это же в голове не укладывается…

Отец в кабине пилотов, слышно, говорит со станцией.

– Романов на связи. Всё в порядке, грузим образцы, снимаемся и возвращаемся домой. Лава поднялась и залила стену, больше оттуда мы ничего не наковыряем. Что-нибудь нашли? Нашли, не сомневайтесь. Профессор Шнайдер чуть потолок челнока головой не пробил от радости. Так что передайте ангелам в исследовательском отделе – с них как минимум оркестр и красная ковровая дорожка. Да, и ещё. У вас там на станции случайно дети не пропадали? Двое мальчишек? А, главный распорядился нам сюда не сообщать? Чтобы мы не волновались? В общем, передайте ему спасибо за заботу, а ещё отбой воздушной тревоги. Сеня и Рома тут, на поверхности. Как пробрались? Долгая история, после расскажу… Всё, до связи!

Я ужасно хочу есть. И пить тоже. Нам дают по стакану газировки, галеты и брикет мармелада. Потом усаживают бок о бок в кресло в салоне, отец туго-натуго затягивает ремни:

– До самой станции сидеть спокойно, чижики, не отстёгиваться, громко не болтать, никому не мешать! Все всё поняли?