Богини судьбы - Майбах Юлиана - Страница 43

– Я хочу сказать тебе правду: она в том, что многие люди мечтают, чтобы их жизнь закончилась. Они страдают от боли и устали бороться. Так почему им не помочь? Каждый день я вижу столько пациентов, и, разумеется, мне нелегко принимать такие решения. На протяжении определенного времени я наблюдаю за ними, разговариваю с ними об их болезнях, их желаниях, и что тут скажешь: ты удивишься, узнав, сколько из них благодарно улыбаются, когда я приношу им избавление.

Мгновение мы смотрим друг на друга. Я лишилась дара речи, не знаю, что и думать. Мне известно, что такие люди есть. И я сама не хотела бы изо дня в день терпеть боль, если и так ясно, что смерть неизбежна. Одна мысль об этом повергает меня в страх, и я даже не хочу представлять себе, каким однажды будет мой конец. Просто надеюсь, что до него еще далеко.

– Как… как ты это делаешь? – спрашиваю я. Ноа до сих пор смотрит на меня, удерживая в плену своего взгляда, такого проникновенного, такого пристального, что у меня по спине бегут ледяные мурашки.

– Мы используем яд. Достаточно капнуть в рот пару капель. Действующее вещество всасывается в слизистую оболочку и приводит к немедленной остановке сердца. Это очень милосердная смерть, без страданий, я ручаюсь. А когда они испускают последний вздох, я нахожусь рядом и собираю дыхание жизни.

Я с трудом сглатываю. Как мне к этому относиться? Однако хуже всего то, что часть меня на самом деле может его понять. Крошечная частичка меня самой тоже не вытерпела бы такую муку. Но способна ли я убить человека, невзирая на то, что он сам того желает? Не думаю. И даже не хочу задавать себе этот вопрос.

– Поверь мне, я даю этот яд только тем людям, о которых точно знаю, что они неизлечимо больны и жаждут смерти. Я никогда бы не убил человека, у которого есть шанс выздороветь.

У него ясный и открытый взгляд. Слова звучат искренне и, кажется, исходят из глубины души. Но можно ли ему доверять? И что еще важнее:

– Возможно, ты убиваешь только тех, кто считает смерть спасением. Но что насчет остальных нокту? Они тоже придерживаются этого правила? – Я пристально смотрю ему в лицо, ища малейших движений, и вскоре получаю ответ. – Не все поступают так же, как ты. Я права?

– У каждого есть принципы, но каждый определяет их сам.

Исчерпывающий ответ. Я отворачиваюсь и снова требую:

– Теперь ты вернешь меня обратно или хочешь еще что-то мне сказать?

Мне слышно, как Ноа делает тяжелый вдох. Положив руку мне на плечо, он тянет к себе одну из дверей. Она летит к нам словно из ниоткуда и распахивается, когда Ноа вставляет ключ. Мы проходим сквозь нее, падаем и оказываемся посреди города. Правда, в каком-то тесном переулке, где нас никто не увидит.

Я тут же устремляюсь прочь, мечтая просто выйти на большую улицу, к другим людям.

– Разве не следует судить обо мне только по моим собственным поступкам и не обвинять в том, что, возможно, делают другие? Думаю, это было бы справедливо, раз от меня ты ожидаешь того же, не так ли?

Я на секунду замираю, остановившись всего в трех шагах от тротуара, по которому движется множество прохожих.

– А что в нашем мире справедливо? – отвечаю я, прекрасно понимая, что его заденут эти слова. Но иначе нельзя. Почему он вечно заставляет меня переживать этот хаос? Почему я снова и снова вынуждена задаваться вопросом, кто мне друг, а кто враг? Почему он так усложняет мне жизнь?

Я вновь направляюсь к тротуару, бросив короткий взгляд через плечо. К счастью, Ноа по-прежнему стоит на том же месте и, кажется, не собирается идти за мной. Вокруг меня мерцают городские огни, несущиеся по дороге автомобили, шум, голоса – все смешивается в оглушительную какофонию. Я тру глаза, судорожно глотаю воздух, а когда поднимаю голову, это случается вновь: золотые огоньки пляшут в воздухе. Словно тоненькие, изящные змейки, вьются они в ночи. У меня кружится голова, все это просто чересчур: эти бесчисленные огни, эти жуткие звуки.

– Тесс, что случилось? – вдруг совсем рядом раздается голос Ноа, и он берет меня за плечи. И, пускай я сама того не желаю, в данный момент мне не остается ничего иного, кроме как прижаться головой к его груди, чтобы хоть немного защитить свои глаза и уши.

– Эти огни повсюду, – у меня вырывается стон, – золотые молнии, они кружатся в воздухе. Все это чересчур.

Он успокаивающе гладит меня по спине.

– Пойдем, давай я уведу тебя отсюда. – Ноа тянет меня обратно в переулок, снимает с себя куртку и кладет на землю, чтобы я могла на нее сесть. Сам опускается рядом со мной и продолжает обнимать одной рукой, словно защищая. Мне необходимо чувствовать, что сейчас я не одна, и, несмотря на то что он последний, с кем мне хотелось бы находиться рядом, я рада не быть покинутой всеми. Чувство, что рядом кто-то есть, снимает бо́льшую часть страха и вскоре помогает успокоиться.

– Лучше?

Я медленно киваю.

– Можно спросить, что произошло?

– Помутнение стекловидного тела, – объясняю я. – Везде появились яркие огни, они плясали в воздухе, словно нити. И шум, все вдруг стало так громко. – Я качаю головой. – Наверное, в последнее время на меня слишком много всего свалилось.

Ноа внимательно смотрит на меня. Очевидно, он не уверен, что мне и вправду уже лучше. Его глаза впиваются в меня, будто пытаются заглянуть в глубину моей души. «Могу ли я тебе верить?» – спрашивают они меня. И вместе с тем в них отражается что-то еще, что я не могу выразить словами.

На мгновение его взгляд кажется мне темным, колючим, однако я быстро замечаю, что в нем есть нечто другое – напряжение, может быть.

Какое-то время мы просто сидим и молчим. Ноа все еще обнимает меня, и я не вырываюсь, так как сейчас у меня нет сил бороться дальше. Я просто хочу домой.

– Пойдем?

Кивнув, я встаю.

– Ты ведь вряд ли захочешь, чтобы я проводил тебя домой?

Этим вопросом и озорной ухмылкой ему действительно удается меня рассмешить.

Я весело качаю головой:

– Нет, точно не захочу. Но хорошая попытка. – Затем медленно поднимаю на прощание руку и говорю: – До встречи.

Потому что одно я знаю наверняка: так быстро мне от Ноа не избавиться.

Между тем дневные тренировки перестали повергать меня в ужас. Я снова и снова убеждаюсь, какое чувство свободы обретаешь, когда не зависишь от чьей-то помощи и можешь тренироваться самостоятельно, а главное – самой контролировать процесс тренировок.

Сегодня я пытаюсь выяснить, как сила атак Йору зависит от одеона, который я ему направляю. Если вдруг послать ему много, станет ли удар мощнее? Или лучше подавать ему одеон постепенно? Одно, по крайней мере, уже понятно: я чувствую себя более истощенной, если бросаю ему единственный сгусток энергии, а атака Йору тогда кажется чуть менее точной.

Я многому научилась с тех пор, как стала ходить в эту школу; тем не менее выдающимся бойцом мне, наверное, никогда не стать. Впрочем, у меня и нет такой цели. Я просто хочу уметь защищаться в чрезвычайной ситуации. И вот – снова она, мысль, не покидающая меня последние несколько дней: Ноа. Я постоянно вспоминаю нашу последнюю встречу. После нее я больше его не видела и не слышала, хотя была уверена, что скоро он снова объявится. Вероятно, в этом и заключается его тактика: отойти на задний план, чтобы еще надежнее обосноваться у меня в голове.

«У каждого есть принципы, но каждый определяет их сам».

Но кто он такой, чтобы решать вопросы жизни и смерти? Даже если так, он, возможно, исполняет желание пациента. В который раз я представляю себе тяжелобольного человека, к которому уже протягивает лапы смерть. Полный страдания, лежит он и мечтает о конце своих мучений. Открывается дверь и входит Ноа.

– Осторожно! – раздается крик.

Но уже слишком поздно. Сгусток магии несется прямо на меня. Йору выпрыгивает передо мной, но ему не удается полностью отбить удар. Обрушившийся на меня порыв ветра оказывается настолько сильным и внезапным, что сбивает меня с ног. Я несколько раз переворачиваюсь и уже не понимаю, где верх, а где низ. Руки и ноги болтаются в воздухе, я не могу сопротивляться этой силе. Она беспощадно крутит меня, как куклу. Я врезаюсь в стену. Удар выбивает из легких весь воздух, голова кружится – чувство, будто меня сбил грузовик. Я шумно вдыхаю и пытаюсь сориентироваться в пространстве. Мистер Лейдон и мисс Руперт уже подбежали ко мне.