Танго нуэво - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 12

Служанка сделала лучшее, что можно было сделать в таких случаях. Она не заорала психушей. Она не перебудила весь дом. Она просто пробежала в прихожую, накинула пончо и выскочила на улицу. Чистый квартал, спокойное место… патруль появился очень быстро. Вот им она все и рассказала. Мужчины так же потихоньку прошли в дом, понятно, опечатали гостиную, увезли и труп, и хозяйку…

Сделали совершенно правильно, кстати. Потом телефонировали родственникам хозяина, чтобы те забрали детей. Серхио лично проследил, чтобы все было выполнено.

– Почему родственникам мужа? – уточнил Амадо.

– Потому что у Джинни отца не было. А мать… там очень своеобразная мать.

– Стерва?

– Мягко сказано. Будешь разговаривать – сам увидишь.

– От меня что требуется? – напрямик спросил Амадо. – Замять дело?

– Нет, – качнул головой Серхио. – С таким я бы к тебе и не обратился. Его надо расследовать.

– Там есть что расследовать? Кроме вашей убежденности, что Джинни не могла?

Серхио фыркнул. Выучили на свою голову. Сами! Своими руками! Ведь учили, воспитывали, наставляли… и он, и Шальвейн, и Риалон – и вырастили-таки!

Убежденность в том, что «он/она не могли этого сделать!» самая глупая и часто распространенная ошибка любого следователя.

Не мог – не могла?

А обстоятельства не учитываем?

Человек не может украсть? Допустим. А если у него ситуация… к примеру, болен близкий человек и ему срочно нужна громадная по его меркам сумма денег на лечение? Маги нынче до́роги!

Человек не может убить? А если на его или ее глазах кто-то пытается убить его ребенка? Тут и самый беззлобный схватит что потяжелее, да и навернет убийцу. Желательно насмерть. А потом еще ногами дотопчет, что осталось.

Ситуации, всегда ситуации.

– Я тебя убеждать не буду, что Джинни совершенно беззлобная девочка. Вот еще не хватало. Хотя мой опыт тоже стоит принять в расчет.

Стоит. Если бы ты с ней не спал. Но когда это мужчины здраво оценивали женщин, которых поваляли в кровати? Ну в очень редких случаях!

– Я тебе о другом скажу. Про бордель Джинни отлично знала. И моей Рите не раз говорила, и относится, в общем, спокойно. Если бы у мужа завелась ОДНА женщина – это опасно. А когда их вот так, много… это не страшно, это ерунда. Это вроде как в лавке сладостей, перепробовать побольше, пока в пузо лезет.

– С вашей дочерью мне тоже надо будет побеседовать.

– Я ей телефонирую. Разговаривай на здоровье. Джинни была спокойна в семейной жизни, довольна собой и мужем, тот хоть и ходил в бордель раз в пять дней, но жену тоже не забывал.

– У Вирджинии был любовник?

– Я не в курсе. Но мог и быть. А мог и не быть. Джинни достаточно аморфная девушка.

– Какая?

– Безынициативная. Не пнешь – не полетит. Если бы кто-то проявил серьезный интерес, приложил усилия, но это было бы заметно. А так – нет.

– А история с вами как сюда складывается?

Серхио пожал плечами.

– Очень даже логично. Это же не вспышка, не мгновенная любовь, и Джинни меня не преследовала. Подошла и призналась, вот и все. Откажи я ей – ушла бы. Даже не сомневаюсь. Расстались… сначала я побаивался ее действий, но уж сколько лет прошло, а она ни словом, ни взглядом, ни намеком, словно так и надо.

– Хм. Ладно… отец не говорил, когда вернется?

– Телефонировал. Я бы попросил Шальвейна, но тот не вернется в ближайший месяц, а то подольше.

– Что случилось? – напрягся Амадо.

– Твои братишки и сестренка случились. На мельнице… все спаслись, но Рей ногу сломал.

Амадо понимающе кивнул. Когда он попадал в семейство Лассара, у него появлялось желание купить большую клетку, залезть туда и запереться изнутри. И ключ проглотить.

Малолетние демоны? Как-то так. Если не страшнее. Характеры, энергия, фантазия… нет, клетка – это ненадежно. Лучше всего бронированная камера. Тоже запертая изнутри.

– А отец? Хотя там все ясно, только после родов…

– Отпуск он взял честь по чести. И вызвать его… я могу, конечно. И – не могу. Сам понимаешь.

Амадо понимал. Четвертый ребенок, у двух некромантов… отец не отойдет от жены, пока не убедится, что все будет хорошо. А это еще три декады после рождения малыша. Ну и до рождения тоже. В столице он будет не раньше весны. Это понятно.

– А кто у нас сейчас дежурный некромант?

– Хавьер Маркос Карраско.

– КТО?! – почти стоном вырвалось у Амадо.

Серхио только руками развел.

– Знаю, вы друг друга не любите. Но прошу – потерпи. А Карраско я уже пистон вставил, по самые гланды. Придержит он характер.

Амадо сильно на это не рассчитывал.

Да, осколочки давней истории аукались семействам до сих пор.

Когда Освальдо Фаусто Карраско и Эрнесто Риалон соперничали за сердце любимой женщины. Последней из Лассара.

Как легко догадаться, победил Эрнесто. А вот Освальдо с поражением не смирился, пошел на преступление, потом погиб, а на семью обрушились королевские репрессии. А нечего тут!

Прижмите хвост, господа некроманты, закон – это король, а не вы.

Придворные должности Карраско потеряли, часть состояния тоже растратили в семейной грызне и вынуждены были сильно поумерить гонор. Но не злопамятность. Основные признаки некроманта – как раз омерзительный характер и хорошая память. И через триста лет и сами вспомнят, и тебе припомнят, и твоим потомкам достанется.

В частности, Хавьер Карраско был троюродным, кажется, племянником того самого Освальдо. И Риалонов очень не любил. Но проявлять это не спешил. Серхио внятно пообещал ему, что малейшее влияние дурного характера на работу – и Карраско вылетит со службы быстрее, чем летучая рыба. Впрочем, некромант не обиделся. Потому как Амадо тоже был предупрежден.

Так что обращались мужчины друг с другом, словно с тухлым куриным яйцом. Не дай бог разбить!

Амадо вздохнул, сгреб со стола полученное дело – и поднялся.

– Ладно. Тогда я пошел в морг.

– Пожалуйста, Амадо. Постарайся. Мне дорогá эта девочка.

Амадо молча кивнул.

Он действительно постарается. Но…

– Если это все же она?

– Тогда суд и наказание. Я смирюсь.

Амадо кивнул.

Да, в этом отношении Серхио молодец. Не дает личным симпатиям влиять на работу. И за это его искренне уважает все управление. Ладно… морг – значит, морг!

Не миновать бы Феоле скандала с братом, а то и сестринского возмущения. Да и от нотаций ританы Долорес не увернешься…

Но – надо было пройти таможню. И быстро!

Корабль причалил. Сейчас начнут спускаться с него на берег все остальные, и тогда будет сложно.

Порядок для всех один.

Прибыл?

Заполняй декларацию.

Да, танов и ритан пропустят вперед. Отнесутся к ним более внимательно. Но… все мы люди. Кто-то и сам знатный, кто-то денежку сунет, кто-то еще что-то… более предусмотрительный Анхель уже договорился в таможне, но надо было идти туда – и БЫСТРО! Пока купцы не пошли!

Это у Ксаресов имущества три чемодана… ладно. У Феолы три, у Алисии еще двадцать семь, но это все личные вещи. Не на продажу. Их не надо декларировать, их не надо оценивать…

С купцами возни будет намного больше.

Так что Лоуренсио одарил сестру многообещающим взглядом и показал в сторону таможни.

Феола пожала плечами и последовала за братом.

Она любит и его, и Алисию… ну что поделать, если они такие глупенькие? Сначала подбирают всякую дрянь ядовитую, потом жалуются, что их покусали… а как тут иначе? Все Феола понимала.

И что она-то видит, а брат с сестрой нет. И что нельзя так резко. И что надо бы осторожнее.

Но как тут быть, если один взгляд на человека – и все внутри аж взвыло в тревоге?

Враг!

ВРАГ!!!

Неужели вы гадюку уговаривать будете? Или сразу палкой по ней? А еще лучше не трогать. Если уж вовсе никак не разминуться – откинуть от себя подальше, да и пусть ползет!

Вот и с этим Анхелем так же.

Нельзя, нельзя с ним иметь никаких дел! Попросту нельзя!!!