Когда падает небо 1 (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 33

А когда ты ещё при этом иномирец, да ещё и такой мягкосердечный, то всё резко становится совсем уж непросто. Мальчишку раскроют, притом очень быстро. С такой внешностью, магией, речью, повадками, инаковостью не затеряться даже на раскисших и полных хаоса военных распутицах: найдутся добрые люди, которые сдадут.

Всегда находятся добрые люди.

А вот потом мальчишку поймают. И начнут спрашивать. Притом спросят так, чтобы ответил наверняка: у него защиты от ментальной магии почти никакой, открытая книга, бери и читай. А уж умельцы из того же Ледяного Дома вообще кого угодно заставят соловьём петь, в этом смысле юный Ис, надо отдать ему должное, хорошо с ними поработал… Мальчишка запоёт. И тогда родство Марона и Эмилии вскроется. Что было бы ерундой в мирное время, мало ли, кто там чей родич? Но здесь и сейчас…

Всё очень по-другому — здесь и сейчас, под горящим небом. Здесь от таких, как этот Лео, надо избавляться при первой же возможности.

Но девчонка была совсем другим делом.

Девчонка была проблемой.

Эмилия не могла определить точно, к какому оборотничьему Дому эта Кира принадлежала. Во-первых, что взять с полукровки, да ещё и во втором поколении; во-вторых, у мало кого из живущих существовал реальный шанс точно опознать ауру: слишком давно высшие птичьи стали достоянием легенд. По сути неудивительно, что Марон опростоволосился.

Сама Эмилия тоже не смогла бы сходу понять, что это перед ней вообще такое, если бы не провела достаточно много времени в компании представителя современных Кречетов — единственного Дома, во времена гонений покорно отдавшего драконам крылья свои и своих потомков в обмен на жизнь.

Эмилия, как и многие, относилась к этому с глубоким презрением. Хотя и знала, что необъективна.

Как ни крути, Кречеты ещё живы. И, потеряв крылья и благосклонность ветров, сохранили за собой земли, и тесную дружбу с драконами, и часть фамильной магии, и многие сокровища других птичьих Кланов. Этого не оспорить, верно? И прав тот, кто жив, тот, чьи дети живы. Этого не отменить. О чём она может судить, если её сын сегодня умер, и она получила облегчение от его смерти?

Но Эмилия, ликарийская аристократка старой породы, смотрела на это косо. Её учили иначе. Её мир был — иным.

В её мире случается утром хоронить половину семьи, а вечером улыбаться на пиру; в её мире случается с утра заключить мирный договор, а вечером перерезать послу глотку; в её мире случается добавлять членам семьи яд в бокал или подписывать приказ о их казни; случается приносить присягу королям и предавать их… Всё случается, жизнь у подножия трона такова.

Но предать силы, что даруют роду магию и смысл… Этого она не простила собственным детям. Это она не могла принять.

Можно предать всё, но не магию. Можно предать всех, но не собственную суть.

Драться — так драться, убивать — так убивать, умирать — так умирать, летать — так летать. Отдать крылья убийцам твоего народа в обмен на безопасность и комфорт? Ну, тоже выбор, и выбор непростой. Но у него тоже есть своя цена.

Эмилия презирала Кречетов, всегда. Но это не помешало ей кое-чему у них научиться — в частности, определять птичьи ауры. Эта Кира была птицей… или, вернее сказать, птенцом. И точно не одной из Кречетов: ветры ластились к ней, наделяли силой охотно, радостно, хранили, как цепные псы… Отречённым такая благосклонность Раха, Стриги, Моряньи, Вихора и их детей-ветров не могла быть дарована.

Великие ветры, что дуют между мирами, круты нравом. Они многое могут простить, но отречения и предательства не терпят… Но девчонке они очень явно благоволили, наделяли её щедро, ласково, охотно.

И именно это делало маленькую полукровку такой опасной. С ней, нравилось это Эмилии или нет, придётся считаться.

И, кажется, полукровка сделала тот же вывод.

— Ты — Эмилия?

— Да.

— Иди за мной. Думаю, нам с тобой есть, о чём потолковать.

— Держу пари, действительно есть, — они не сводили друг с друга взгляда.

Воздух искрил.

— Милая Бетта, полагаю, может тоже составить нам компанию… И вот этот юноша, пожалуй.

Гарантия? Живые щиты? Это было некстати.

— Не уверена, что это уместно.

— Я настаиваю. А времени на пререкания у нас, при всём уважении, нет.

“И вы не в том положении, чтобы ставить условия,” — не было сказано, но очень отчётливо читалось.

Как некстати…

— Да не вопрос, — сказал Лин, поднимаясь и передавая близняшке клетку с пауком. — Пошли уже.

Ну до чего же непонятливый ребёнок! Почему не умеет молчать, когда нужно?

— Что это у вас? — удивилась Кира.

Эмилия грустно подумала: вот сейчас девчонка убьёт паука. Просто для устрашения. И пёс бы с ней, с этой тварью, не худшая из потерь, но Лин…

— Мой питомец, — вздёрнул подбородок Лин, быстро закрывая собой и сестру, и паука. — Проблемы?

Полукровка пожала плечами, и на миг в её облике проскользнула совершенно очевидная неуверенность и уязвимость.

— Да нет, — сказала она. — Крутой зверь. Я сама себе такого хотела, но… Ваш красавец, в общем…

Девчонка запнулась, как будто сама себя прервала.

— А то! — о своём пауке Лин мог болтать бесконечно. — Бофф у меня прямиком из Холмов, умный и пушистый. Редкая порода! Хотите погладить?

Эмилия мысленно прикрыла лицо ладонью: её внук был неисправим. Стоило какой-то девчонке отвесить комплимент его пауку, уже распушил хвост. И смех, и слёзы!

Но поразительно даже не это.

Самое удивительное было то, что Кира, кажется, в какой-то момент всерьёз хотела согласиться потрогать паука.

Пока не напомнила себе, где они, как и почему.

— Давайте позже, — сказала полукровка быстро. — Но паукан чудесный. А теперь идите, и без разговоров. После вас!

Эмилия послушно отвернулась, радуясь передышке и возможности привести выражение лица в порядок.

Хотела такого же паука? Нет, правда? Эмилия мысленно вздохнула.

Дети.

Вот о чём не следует забывать, вот в чём главный кошмар: они всего лишь дети, эти ликарийские драконоборцы, которых притащили сюда убивать, и их жертвы, которые прячут под полами пауков. Оборотничьи или человеческие, одно едино — просто дети.

Сколько лет может быть этой Кире, например? Хоть полвека разменяла, или куда там? В техногенных мирах, хищных до чужой вечности, даже оборотни взрослеют и стареют очень быстро. И этот Лео… Совсем юный же мальчик. Умный, талантливый, но очень юный… Хорошо, если старше Бетты и хотя бы справил магическое совершеннолетие.

И ведь они уже сломаны, уже запачканы, все. Горящее небо уже коснулось их, навсегда изменило, перекроило по своим меркам, оставило свои печати. С Эмилией тоже когда-то так было, но…

Подумать только, гладить пауков…

Об этом лучше не думать.

Лучше не видеть в потенциалных врагах маленьких заблудившихся детей. Лучше не видеть во врагах ничего, кроме врагов.

Жаль, что не всегда получается.

— Я хочу сразу расставить все нужные знаки препинания по местам, чтобы было понятно. Потому вы, пройдитесь за мной вот в ту комнату, — Кира говорила резко, отрывисто.

Эмилия просто спокойно кивнула.

— Что вы собираетесь делать с нашей бабушкой? — вскинулась Бетта. — Возьмите меня вместо неё!

Кира поморщилась. Эмилия бросила на внучку очень внимательный и красноречивый взгляд: она и сама предпочла бы потолковать с Кирой наедине.

И уже морально готовилась к тому, что именно предстоит увидеть.

— Я просто хочу кое-что показать вашей бабушке, как человеку опытному и знающему, — сказала Кира сухо. — Лео, угомони, будь добр, эту свою… знакомую, и донеси до её сознания, что я никого не собираюсь жрать. Просто хочу решить нашу общую проблему.

Эмилия усмехнулась уголком рта. А быстро девчонка подбирает нужный тон! Теперь, примерно зная, где искать, Эмилия всё же вполне могла уловить в речи этой Киры лёгкую неуверенность, игру ребёнка, пытающегося притвориться взрослым и серьёзным… Впрочем, как Эмилии было доподлинно известно, заигравшиеся, могущественные, загнанные в угол дети разных возрастов были и будут самыми опасными существами на свете.