Когда падает небо 1 (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 19

Лео провёл в этом мире не так уж много времени, к тому же, он не имел доступа к по-настоящему серьёзным архивам и документам. Но даже тех крупиц информации, которые он сумел выудить из заслуживающих хотя бы теоретического доверия источников, хватило на некоторые выводы о механике местных исторических и социальных процессов.

В частности он понял, что по причинам как чисто биологическим, так и сугубо политическим в шестом мире существовало серьёзное расслоение общества на не-людей и людей. Последние, впрочем, делились дополнительно на магов и не-магов, что тоже оставалось важным фактором при определении социального статуса в местной клыкасто-зубастой иерархии. Но факт всё же остаётся фактом: представители так называемых магических рас имели неоспоримое преимущество перед среднестатистическими людьми. Тут тебе и долголетие, и магическое могущество, и физическая сила, и поддержка Клана, и негласное, но вполне объективно существующее “хищное лобби”, объединяющее оборотней из семейство так называемых “крупных хищников”… Всё это вместе приводило к ситуации, когда при прочих равных даже одарённому человеку всё, начиная от должностей и заканчивая всякими там разрешениями на ведение торговли, даётся намного сложнее, чем среднестатистическому оборотню.

О людях не-одарённых, разумеется, и говорить нечего — лучше просто промолчать. Конечно, вокруг различных дел вроде “Глава лисьего Дома заплатил за убийство семи человек минимальный штраф, доказав, что они оскорбили его” или “Очередную женщину, оказавшуюся парой оборотня, насильно забрали из семьи”, или…

Да много их, таких вот “или”, подпитывающих праведный огонь драконоборчества. Недостаточно для того, чтобы всерьёз считать оборотней монстрами — но достаточно, чтобы, сменив ряд акцентов и громко покричав на площадях, назначить оборотней на роль всемирного зла, чтобы превратить это в идею, символ… и оправдание очередного похода за ништяками.

Да, Лео допускал, что в этих богатых кварталах живёт очень мало людей.

Только вот он не считал это оправданием для того, что творилось прямо сейчас при его непосредственном участии.

— …Вот казалось бы, иномирье, — говорил между тем Ник, скручивая нечто вроде самодельной сигареты, — всё совсем другое и такое волшебное, что просраться, правда, негде. А по факту ведь в этом мире, как у нас: нелюди захапали себе всё, жируют и в ус не дуют. А простым обычным парням вроде нас с тобой, чтобы что-то урвать, приходится грязь сапогами месить, копать отсюда и до обеда, подпевать всяким бредням и драться за своё место под солнцем. И пока сам не придёшь и не возьмёшь под музычку вроде этой, никто тебе не даст… Ты пей, пей.

Лео поморщился. Кажется, под “музычкой” Ник всерьёз понимал крики несчастного фейри. Или грохот взрывов в нижнем городе? Или крики не успевших сбежать людей? Или шелест осыпающегося с неба пепла? Поди пойми.

С трудом сглотнув ком в горле, Лео пробормотал что-то вроде:

— Не хочу, мне норм.

Только вот в покое его никто оставлять не собирался.

— Не-а, — хохотнул Ник, — не норм. У тебя, парень, проблема: ты слегка слишком умный для этой работы. И именно поэтому у тебя в башке селятся мысли, все как одна — лишняя. Я на мальчишек вроде тебя насмотрелся и знаю, как оно бывает. И мне всегда, с самого первого раза до слёз жаль наблюдать, как вы спекаетесь. Был у меня приятель, ещё в самый первый мой тур… Такой же придурок, как ты, но чудный друг. Только вот спёкся, как говорится, совсем весь. Я его трижды останавливал, а потом не успел… Хотя, не важно. Просто мой тебе приказ: кончай думать всякую фигню. Выпей, оторви задницу от земли и прикинь, что (и кого) в этих обстоятельствах можешь поиметь. Наслаждайся жизнью и урывай себе, что можешь, если уж попал сюда. Сечёшь?

— При всём уважении, я не уверен, что смогу следовать такой жизненной философии, — заметил Лео тихо.

Ник закатил глаза.

— Вот я и говорю: все беды в наше время — от образования… Но, если тебе так уж жаль этих тварей, — он пнул в бок один из медвежьих трупов, — то просто учти, что они тебя не пожалеют. И хватит трепотни. Пей давай!

И Лео послушно взял флягу.

Ему внезапно очень отчаянно захотелось суметь взглянуть на всё так же, как Ник.

Ну или просто — не думать.

-

Волшебства, конечно же, не случилось: так уж у Лео была устроена башка, что лишние мысли из неё изгнать тяжело. Стимулирующего пойла для такого чудесного эффекта явно не хватит.

Он подозревал, что провести подобный экзорцизм в данном случае можно было бы либо жёсткими психотропами, либо местными вариациями на тему изменяющих сознание и подавляющих волю колдовских штук. Но в его ситуации ничем таким не накачаешься: для того, чтобы кастовать боевую магию, да ещё и довольно долго, башка нужна хотя бы относительно ясная. Будь оно иначе, их бы никто баюкать россказнями о драконоборчестве и не стал: накормили бы какой-нибудь особенно заковыристой разновидностью местных галлюциногенных грибов в той дозировке, которая подчиняет волю — и вперёд, так сказать, на баррикады, выкрикивая что-то вроде “За сокровища! За жареную драконятину!”

Но нет, так это всё, к счастью или сожалению, не работало, так что даже доброму лорду Марону пришлось ограничиться всего лишь парочкой родовых клятв и соответствующей печатью на аурах новобранцев. Собственно, если Лео всё правильно понимал в этой жизни, для этого к иномирному мясу и приставили знатных ликарийцев — у них была способность этими самыми вассальными клятвами быстро и качественно связывать. Шокированный межмировым переходом народ в этом смысле отличный материал: когда осмотришься, опомнишься и ошалеешь от открывшихся перспектив, дёргаться уже становится поздно.

Впрочем, было у Лео сильное подозрение, что присматривать за их отрядами попаданцев-самоубийц сослали, мягко говоря, далеко не королевских фаворитов. Немного познакомившись с лордом Мароном, Лео бы не удивился такому повороту сюжета: он бы на месте местного монарха это счастье на третий день сослал бы подальше… Впрочем, судя по творящейся вокруг фантасмагории, они с ликарийским монархом вряд ли сходятся во взглядах на жизнь… Хотя, конечно, кто знает? Ведь, читая о подобных вещах в книгах, Лео не стеснялся утверждать, что подобные развлечения — всего лишь нормальная часть исторического процесса.

Правда, как выяснилось, относиться к такому вот “историческому процессу” начинаешь совершенно по-другому — в случае, если тебе не повезло стать его непосредственным участником.

Забвения не получилось. Но стоит отдать должное местныым зельеварам, они своё дело знали. Их пойло не только наполняло тело и разум лёгкой естественной силой, какой не добиться ни с одним из тех энергетиков, в обнимку с которыми Лео в своё время ночи напролёт строчил статьи по геральдике и курсовые; бонусом от местных прохладительных напитков также шла тишина в голове — тяжёлые думы не то чтобы смолкали совсем, но слегка отходили на второй план. Скорее всего, это была побочка “повышения концентрации”, бывшего одним из свойств этого пойла. Но Лео был благодарен и за такие малости: грохот, с которым рушился мир внутри него, хотя бы стал немного тише.

Да и фейри кричать перестал… хотя это, если подумать, так себе хорошая новость.

Лео поймал себя на том, что не хочет смотреть, что там с феем. Но и не может не посмотреть. Потому что с одной стороны он допускает, что парню можно помочь, с другой стороны понимает, что прямо сейчас ничем не поможет и это всё просто самооправдание для других вещей, тёмных и дремучих, неизменно живущих где-то на задворках человеческого сознания. Потому что люди любят смотреть, правда? То есть, они себе не признаются, но запах крови привлекает их, распаляет, влечёт, как диких зверей, и годы эволюции в этом смысле мало что меняют.

Лео не хотел смотреть. Он хотел верить, что фей жив, и не хотел знать, что от него осталось.

Лео хотел смотреть, потому что это самое, внутри него, что можно назвать любопытством, но это даже не самое точное определение.