Путь наемника (СИ) - "N& - Страница 39

По привычке заплатив сорванцу медную монету, чему тот несказанно удивился, принц шагнул в обитель раскаленного металла и звона кузнечного молота. Ей оказался даже не шатер, а широкий навес, закрепленный на множестве врытых в землю деревянных шестов. Посередине находился передвижной горн, снабженный управляемыми рычагом мехами, которые как раз раздувал сосредоточенный на своем деле юноша — очевидно, подмастерье.

Сам же кузнец, стоя неподалеку, методично опускал внушительного размера молоток на кусок раскаленного металла, лежащего на небольшой, закрепленной на треноге, наковальне. Высокий, обнаженный по пояс мужчина, лишенный волос как на голове, так и по всему телу, был облачен в простые потрепанные штаны и кожаный фартук, защищавший его от летевших во все стороны искр.

Вопреки ожиданиям, кузнец не выглядел чрезмерно мускулистым, да и вообще не производил впечатления человека, способного раз за разом поднимать в воздух столь тяжелый даже на вид инструмент. Вполне обычное телосложение. Тот же Малем и то обладал более развитыми мышцами. Не говоря уже про Шазшаза.

На мгновение Нику показалось, что мужчина держит ярко-красную заготовку пальцами, но, конечно же, тот пользовался специальными щипцами. Поговаривали, что дварфы способны черпать раскаленный металл и горящие угли голыми руками, хотя принцу в это верилось слабо. Но, в любом случае, подгорных коротышек в роду у кузнеца явно не было. Разве что только огры — слишком уж красной у него была кожа. Хотя, возможно, это от жара раздуваемого подмастерьем горна.

— Добрый день. — поздоровался Никаниэль, перекрикивая звон железа и свист мехов.

Кузнец повернул голову, смерил гостя пронзительным взглядом, на мгновение задержавшись на глазах, и, не произнеся ни слова, вернулся к работе.

Не слишком вежливо, но, может, ему нельзя на этом этапе отвлекаться от работы? С технологией обработки металла Ник не был знаком даже отдаленно.

— Меня зовут Никанор. — представился принц. — Капитан назначил меня штрейсом, и сказал, что я смогу найти здесь свой меч.

Человек даже не обернулся.

— Он не ответит. — сказал вывернувший из-за одной из стоек с оружием и заготовками дварф. — Молчун вообще ни с кем не разговаривает. Хотя все слышит и понимает. Наверное, мы не достойны его общества. — печально добавил тот.

Коренастый полурослик явно не прожил еще и половины отведенного ему срока. Однако в ухоженной бороде угольно-ржавого цвета, перевязанной практически у самого конца нитью, уже можно было заметить молочные вкрапления седых волос, предававших традиционной гордости подгорных коротышек слишком уж пестрый вид.

По описанию Мейсиса Никаниэль сразу узнал в нем того самого Гвойнана, в чью партию с капитаном он столь бесцеремонно влез. Варден так и сказал: «Похожий на украшенную елку дварф с лицом приговоренного к смертной казни».

Сходство с лесной красавицей Гвойнан приобретал за счет необычного кожаного доспеха, покрытого расположенными внахлест металлическими пластинами размером с ладонь. Ну и небольшого пуза, придававшего ему коническую форму. На лице же у подгорного коротышки действительно застыло выражение, будто он только что похоронил всех родственников разом, причем лично копал могилу для каждого.

— Гвойнан, я полагаю? — на всякий случай уточнил Никаниэль, хотя сильно сомневался, что где-то на Альйоне можно найти еще одного столь же колоритного дварфа. — Капитан просил при встрече передать, что он вас ждет. А я вас встретил? — поинтересовался принц, давая тому возможность сказать, что они друг-друга не видели.

— Похоже, что встретил. — тоскливо вздохнув, ответил дварф. — Опять в шарантори играть заставит. Все время он так…

Ник не понимал из-за чего кручинится Гвойнан, возможного у того действительно что-то стряслось. Впрочем, сейчас эльфа гораздо больше интересовало вооружение пузатого коротышки. Ведь кроме свисающей с пояса опасного вида булавы с блестящими металлическими шипами, в руках тот держал наполовину вынутый из ножен клинок, до боли знакомый принцу.

— Прошу прощения, но не отдадите ли вы мне мой меч? — требовательно протянув руку, спросил Никаниэль. — Он, знаете ли, достался мне от отца, а ему от его, семейная реликвия и все такое. — Ник сделал манящий жест.

— Интересная у вас семья… — задумчиво протянул Гвойнан, не торопясь расставаться с Люминистиллом. — Меч этот явно ковали дварфы. Причем давно. Очень давно… И, думается мне, его украли из Дварфгона, как и многие другие реликвии. Нас вообще все время норовят обмануть… — бородач в очередной раз вздохнул. — И обращайся ко мне на «ты», пожалуйста. А то я чувствую себя древним дедом. Хотя по людским меркам мне уже давно пора к Мерфалу. А может и не только по людским…

Не дожидаясь пока Гвойнан соизволит вернуть оружие, Никаниэль шагнул вперед и сам забрал клинок у того из рук. При этом ему показалось, что странный дварф не хотел отдавать меч, а в его глазах мелькнуло ядовитое жало подозрения.

Только повесив Люминистилл на пояс, принц понял насколько неуютно чувствовал себя без него. Словно пришел на званый ужин и неожиданно забыл какой из вилок полагается есть рыбу. Да и отец не простил бы, вернись Ник домой без родового артефакта. Интересно, как он там сейчас?..

Решив, что ничто его больше не задерживает, эльф попрощался с Гвойнаном и молчаливым кузнецом, который вновь не удостоил гостей и взгляда, и хотел уже направиться на поиски товарищей, но дварф его остановил, предложив проводить до лазарета. Причем, судя по всему, меч интересовал его гораздо больше нового соратника.

Именно такой вывод сделал Никаниэль, всю дорогу отвечая на вопросы о свойствах Люминистилла. Вернее тщательно уходя от них и твердо придерживаясь выдуманной еще в родных лесах версии. Мол кто-то из предков выиграл в карты, бла-бла-бла и ничего не знаю, поцелуй выхухоль в зад. Не похоже, что Гвойнан поверил. Придется быть с ним повнимательнее. Кто знает, что на уме у гордых подгорных воинов. А у этого в особенности.

В лазарете их встретила молодая полугномиха со вздернутым, почти как рыболовный крючок, носом. Слишком юная, чтобы самой быть знахарем. Скорей всего ученица или дочь. А может и то и другое. На вопрос о группе раненных новичков, среди которых должен был находиться длиннорукий грубиян, варвар со шрамом через весь торс, смазливый парень и кендер, помощница знахаря гневно топнула ногой и заявила:

— Эти придурки сбежали, не дожидаясь конца лечения. Если сдохнут — сами виноваты. Я хотела как лучше! А еще они прихватили целую связку баумвирного птума. Кто теперь за него заплатит, м?

— Кфханов Малем со своим кфхановым птумом! — процедил сквозь зубы принц, расставаясь с горстью медяков. — И что ему не сиделось на жопе ровно? Найду — заставлю сожрать весь птум до последнего листочка. И пусть только попробует поперхнуться!

— Друзья сбежали, да? — спросил стоявший все это время неподалеку Гвойнан, о существовании которого Ник успел позабыть. — Они всегда так делают. Стоит кому-нибудь довериться и — фью-ить — ищи ветра в поле. Ладно, штрейс, пойду к капитану. Он наверняка приготовил уже для меня какую-нибудь гадость. Не слишком плохого тебе дня. — и, напоследок мазнув взглядом по убранному в ножны Люминистиллу, печально побрел прочь.

Найти соратников удалось лишь когда солнце уже завершило свой бег, бросая из-за глади горизонта последние лучи. Наемники не стали занимать один из лагерных шатров, которые все равно во всю паковали и складывали в расположенные тут и там фургоны, а обосновались на самом краю лагеря, установив собственные палатки.

Садо, Тавр, Ангс, Шазшаз и Малем. Не сказать, что они были покрыты бинтами с ног до головы, но в битве за бесчувственное тело Ника им определенно пришлось несладко. Все пятеро сидели вокруг небольшого костерка, на котором, источая аппетитный аромат, побулькивал котелок с чем-то похожим на жаркое хмурого Флина. Судя по всему, бывший охотник побросал туда все, что смог найти в округе.