Угонщик (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 8

Алла долго молчала, наконец вынырнула из глубины своих мыслей?

— Ладно, Павел, я тебя поняла. Подумаю, как и что лучше сделать и начну заниматься, хотя это очень дико звучит.

— Вопросы будут — звони. И скажи данные мужика, с которым ты сейчас встречаешься.

— А вот это точно не твое дело! Не лезь в мою личную жизнь!

— Алла, мне наплевать на твою личную жизнь. Но у тебя дома живет моя дочь, и поэтому я должен знать, с кем ты встречаешься. От того, что ты упираешься, ничего не изменится. Просто я потрачу немного дольше времени, выясняя, кто он такой, и все.

— Я сказала, что это моя личная жизнь и не суй туда свой нос! — Алла грохнула дверью машины и, не оглядываясь, поспешила в сторону подъезда, а я оглянувшись в зеркала, стал выруливать в сторону проспекта.

— Привет, Михайловна, я тебя уже заждался — я прождал женщину полчаса и был рад, что она наконец появилась во дворе.

— Ты зачем приехал?

— Во –первых привет, во-вторых у меня к тебе дело, в-третьих — я заглянул в холщовую сумку, которую женщина прижимала к бедру: — прекращай бухать в одиночку, иначе быстро скатишься.

— Вот тебе, какое дело, с кем я бухаю?

— Рита, ты мне нужна веселая, свежая и желающая много и хорошо зарабатывать.

— Я, Пашенка, до того момента, как ты появился в моей жизни, хорошо и много зарабатывала.

— Ты, Маргарита, до моего появления в твоей жизни, шестерила на мелкого уголовника Березу, который тебе использовал, как использовал еще кучу народу. Уверен, что он тебе рассказывал, о вашей неземной любви, а сам пер молодую бабу. Скажи Рита, а денег ты ему случайно не занимала?

Женщина вспыхнула, попыталась обойти меня, но я успел ухватить ее за сумку:

— Стой, не беги, а то бутылку разобьешь. В принципе, если хочешь через пять лет стать опустившейся шлюхой, что за рубль или за бутылку пива отсасывает любому желающему в скверике у Вокзала, то можешь валить к себе домой и продолжать бухать, жалеть себя и злится на меня.

Я отпустил сумку и быстрым шагом подошел к «Ниве». К моему удивлению я даже залезть в нее не успел, когда за спиной раздался голос Риты:

— Павел, подожди. Говори, что ты от меня хотел.

— Ты к гинекологам сходила?

— Да, все справки дома лежат.

— Отлично. Теперь слушай внимательно. Тебе пора устраиваться на работу…

Очень длинный день, все-таки, подходил к своему финалу. Сегодня, после работы, я решил заехать в квартиру Светланы — вполне освоившись у меня и подружившись с Демоном, девушка возвращаться в свое жилище не торопилась, но я обещал ей забрать из ее квартиры пару, срочно необходимых, платьев, туфли и белье. Поднявшись на последний этаж, где жила Светлана, я внимательно осмотрел входную дверь и улыбнулся — в щель между дверью и дверной коробкой кто-то засунул тонкую стружку от обычной спички — некто очень хотел знать, появляется ли в данной квартире ее, давно загулявшая в неведомой дали, хозяйка. Значить, что эти два типа не успокоились, и прятать в моей квартире Светлану смысла нет, рано или поздно к ней опять придут. Я спустился вниз, взял из машины пакет с чистыми «дачными» вещами и вернулся наверх. Включив во всех помещениях Светиной квартиры электрическое освещение, я давал знать ее преследователям, что глупая девка уже набегалась и вернулась домой, и срочно необходимо бежать к ее квартире и трясти ее, как грушу, пока она вновь не исчезла. В принципе, данные молодого парня из той парочки, что пытали Свету, у меня имелись. Курицын Костя, живущий в бабушкой в квартире на втором этаже дома по улице Заводской, был восемнадцатилетним балбесом, имеющим в своей куцей биографии условную судимость за кражу из киоска, но продолжающего тянутся к «воровскому ходу». Бабка Кости до поздней осени жила в деревне, а к малолетнему шалопаю в квартиру, в ее отсутствие, постоянно ходили какие-то мутные личности. Этой информацией со мной поделился местный участковый, давно мечтающий отправить кудрявого придурка за колючую проволоку.

Пришли ко мне часа через два. Сначала кто-то стал ковыряться в замке, а когда я подошел к двери и испуганно спросил, кто там, мне ответили, что я заливаю соседей снизу.

— Сейчас, сейчас, подождите… — как только я провернул ручку замка, дверь распахнулась, в квартиру ворвался кудрявый Костя, и, схватив меня за ворот старой футболки, поволок в глубь квартиры. Прыщавый недоросль, прижав меня к шкафу, махал передо мной самодельным ножиком и корчил страшные рожи, изо рта его воняло, поэтому плаксивое выражение лица получилось у меня вполне естественным. Вслед за Костей в квартиру вошел давешний пожилой мужик, аккуратно закрыл за собой входную дверь и уставился на меня снулым взглядом.

В принципе, можно было валить «наглухо» кудрявого недоумка — он был в чужой квартире с ножом, имеющим все признаки холодного оружия, но вот стрелять в пожилого было нельзя — оружия у него не было, а подбрасывать ему какой ни будь ножик с Светланиной кухни было бы опрометчиво — не было бы никакой гарантии, что прокуратура бы не размотала, что нож плешивому зэку не принадлежит.

— Вы кто такие? Что вам надо? — захныкал я. Костя, с торжеством в глазах, отпустил мою футболку, и смяв мое лицо своей пятерней, зашипел:

— Заткнись придурок, пока я тебя не грохнул…

Я парня понимал — перед ним стоял, зажавшись, как дворняга, в ожидании пинка, с перекошенным от страха лицом, какой-то «терпила» в дурацких очках на носу. Очки я нашел в пакете с дачной одеждой и вспомнил, что это уебище в коричневой пластиковой оправе, с толстыми стеклами, я должен был отвезти в выходные к бабушке на дачу. Эти очки должны были дополнить образ жалкого неудачника, которого любой «четкий пацанчик» просто обязан был зачмырить.

— Ты кто есть? — проскрипел пожилой.

— Сережа, Сергей Чернов. — проблеял я, опасливо косясь на нож в руке Кости. Этот придурок упивался моим униженным положением, моим страхом, не понимая, что перехватить его руку с ножом для меня было делом секунды, а от моего колена до его «бубенчиков» было буквально двадцать сантиметров.

— Света где?

— Света на даче, с моими родителями.

— Кто твои родители по жизни?

— А?

— Родители твои кто?

— Мама стоматолог, а папа в профкоме работает.

— Не бедные, значить, родаки. — Пожилой улыбнулся, явив миру хищный оскал металлических коронок из стали.

— Э-э.

— Ты пацан знаешь, что твоя Светка нам денег должна?

— Ну, она сказала, что на нее в подъезде какие-то придурки…ой!

Костя, без замаха, заехал мне по затылку, я зажался, прикрыв голову руками, на щеку скользнула одинокая слеза — от толстых стекол бабушкиных очков глаза слезились до рези, притворяться мне почти не пришлось.

— Нам по хрену, с бабы твоей спросить или с тебя. У нее и так счетчик капает каждый день. Сейчас мы тебя здесь завалим, а потом поедем к вам на дачу…

— Не надо никуда ехать, я вас очень прошу. — я искательно ловил взгляд пожилого урки через толщину линз: — У меня на сберкнижке три тысячи лежит, родители на свадьбу дали, я вам их отдам.

— Чтобы завтра, не позднее двенадцати часов, деньги были. Вот он — палец ткнул в сторону все еще держащего меня за грудки, Кости: — Завтра в двенадцать сюда подойдет и заберет деньги. И не дай тебе…Ты хорошо все понял?

— Да, да, я все сделаю, как вы скажете. Завтра в двенадцать буду ждать во дворе, с деньгами… Подождите, а если в сберкассе денег не будет? Сумма то большая…

— Тогда, падла, мы привезем сюда твою бабу и будем драть ее при тебе в «очко», пока ты деньги не найдешь! — Костя опять вцепился в меня. Судя по лихорадочному блеску его глаз, мысль отодрать Светку в попу при мне, а потом получить деньги, нравилась ему больше, чем просто получить деньги.

— Ладно, пошли — стальнозубый повернулся и вышел в подъезд. Костя ударил меня в живот, я послушно сложился, делая вид, что не могу вздохнуть. Недоносок сплюнул на пол рядом со мной, и поспешил за своим патроном. Дверь скрипнула за непрошенными гостями и все стихло.