Путь неофита (СИ) - "N& - Страница 35

— Ну и что на этот раз? Хотя погоди, не отвечай. Я сейчас угадаю сам. Разнимал подравшихся шлюх и они в итоге вместе тебя отделали. Нет? Тогда споткнулся на ровном месте, покатился кубарем и врезался в мужиков, которые как раз несли стекло для дома какого-нибудь богача. Снова мимо? — Малем изобразил задумчивость. Он откровенно развлекался, и, удивительное дело, Нику и самому от этого стало немного легче.

— Упал с дерева? Отнимал у собаки игрушку маленькой девочки? Отнимал у девочки игрушку маленькой собаки? Отнимал у маленькой игрушки… Нет, стой, я понял! Ты напал на большого, страшного орка в плаще, а когда оказалось что это два кендера, залезшие друг-другу на плечи, чтобы их пустили в бордель, то со стыда ушатался об стену!

— Да нет. Призвал слишком сильного демона, не смог с ним справиться, и теперь он бродит по городу и жрет людей.

Малеммил разразился прямо таки истерическим хохотом, из-за которого вновь сморщился от боли, но так и продолжал смеяться, периодически охая от прострелов в спине.

— Нет, ну такое даже я бы не придумал. Призвал демона. — Малем утер кулаком слезы. — Бродит и жрет. — он икнул, плеснул себе браги из кувшина и залпом выпил. — Ник, если твоя затея с воскрешением не выгорит — можешь на площадях выступать. Тебя деньгами забросают, зуб даю.

Однако принцу было отнюдь не до смеха. Без тени улыбки на лице он пристально смотрел другу в глаза в ожидании, когда тот успокоится.

И до Малема начало доходить.

— Ник, погоди, ты же не серьезно, правда?

Все тот же молчаливый взгляд.

— Не серьезно, правда?

Никаниэль взял с подноса кусок морковки, макнул в соус, закинул в рот и, откинувшись на спину, захрустел, сосредоточенно двигая челюстями.

Вот теперь уже и Малеммил, стремительно трезвея, растерял остатки веселья и, отставив в сторону кружку, внимательно уставился на друга.

— Ник, шутка затянулась. Самое время сказать «А-ха-ха, Малем, вот я тебя и подловил. С тебя пиво». И, клянусь богами, Ник, я найду тебе лучшее пиво в этом кфханом забытом городе!

Как же хотелось сейчас Никаниэлю, чтобы это все действительно оказалось шуткой. Простой забавой. Безобидной шалостью, придуманной, чтобы разыграть друга и повеселиться самому. А еще лучше неудачным, через чур реалистичным сном. И желательно с момента когда ему впервые удалось случайно призвать в этот мир созданье хаоса.

Однако жизнь — суровая штука. И за ошибки нужно платить. За маленькие порой удается откупиться деньгами или другими незначительными потерями, а вот серьезные чаще всего приходится смывать кровью. Причем если не сделаешь этого ты, то за тебя рассчитается кто-то другой. Например мужчина в соломенной шляпе, ими маленькая девочка, что так и не дослушала сказку…

— А-ха-ха, Малем. — бесцветным голосом произнес принц, глядя в пустоту. — Прости, но это правда.

Малеммил выругался. Длинно, звучно и настолько грязно, что окажись рядом портовая шлюха и она непременно упала бы в обморок, предварительно сгорев со стыда. Нику показалось, что даже овощи на столе стремительно завяли, будто их зацепило заклинанием гниения.

— … кфхана в душу, в сердцу мать! — завершил эльф свою тираду и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы отдышаться. Затем поднес ко рту кувшин, одним глотком его осушил, вернул на место и уже гораздо спокойнее проговорил. — Ладно. Разберемся. Одной проблемой больше, одной меньше. В набат не звонят, значит твари хватает мозгов скрываться. А если кто-то пропадет… В Тике постоянно кто-то пропадет. В любом случае с тобой это никак не свяжут. Да и нас тут и так весь город ищет.

— Ты не понял… — начал было Никаниэль, но Малем его перебил.

— Нет это ты не понял! — взорвался эльф. — Ник, прости, но ты, честно, уже достал. Сотворишь какую-нибудь хрень или даже просто увидишь — и все! Вся скорбь расы гоблинов на твоем лице. Ранили охотника — Ник страдает, голодают дети — Никаниор мчится их спасать, а потом снова страдает. Демоны вырезали деревню — так ты же неделю потом ходил как в воду опущенный! Очнись, Ник! Этот мир — сплошное дерьмо, сшитое дерьмовыми нитками, а никак не сказка про радужных пони. Тут каждый день грабят, насилуют, врут и убивают. Сильный тянет жилы из слабого, а слабый или терпит или дохнет под каким-нибудь забором. И чем скорее ты это поймешь, тем больше у тебя шансов выжить и добиться того, чего ты хочешь.

Малем, забыв про рану, откинулся на спину и тут же поплатился приступом сильнейшей боли.

В комнате повисла гнетущая тишина.

Умом Ник понимал, что друг прав. Он собственными глазами все это видел за время своего путешествия. Более того, принц подозревал, что в Эльфхейме жизнь за пределами дворца сильно отличалась от того, к чему он привык с детства. И пусть дела в стране длинноухих и обстояли наверняка лучше, чем в людских королевствах, но явно не на много. Принцип оставался тем же.

Никаниэлю ужасно не хотелось этого признавать, но Малем, каким бы легкомысленным и ветреным порой не казался, говорил правильные вещи. Еще удивительно, что он столь долго держался и сюсюкался, перед тем, как высказать все это в лицо. Видать надоело терпеть рядом с собой сопливую размазню. Скорей всего именно так Ник порой и выглядел в глазах нашедшего свое место в жизни Малеммила.

Да.

Малем прав.

Но, все же…

Что мешает Нику попытаться изменить этот мир? Начать, правда, похоже, придется с себя самого.

Остаток вечера друзья провели в молчании.

Никаниэль промыл оставленные демоном порезы и кое-как их обработал. Малем же все это время сердито сопел и, насупившись, следил за другом из-под низко опущенных бровей. Возможно он даже чувствовал себя виноватым за столь резкие слова, но взыгравшая гордость и горячая кровь не позволяли ему пойти на мировую первым.

Через силу запихнув в себя еще немного еды, принц завалился в кровать и, укрывшись одеялом, размышлял о том что сказал ему Малеммил. Сгоряча брошенные фразы проникли глубоко в сердце эльфа и упали на удобренную почву. Не исключено, что скоро он и сам пришел бы к тем же выводам, но всегда сложнее осознавать собственные ошибки, когда тебя тыкают в них носом.

Где-то за стеной громко спорили другие постояльцы. Похоже у них тоже выдался не самый лучший день.

Кряхтя, принялся укладываться спать Малем.

По-хорошему не мешало бы ему помочь, ведь не смотря на целебные снадобья, рана явно не собиралась пока что заживать и доставляла эльфу немало страданий. Но нужно быть по-настоящему святым, чтобы после такой отповеди наступить себе на горло и подавить чувство обиды. Пусть и несправедливое.

Ник чувствовал, как где-то глубоко внутри пришли в движение сложные механизмы. Заскрипев, зацепились зубцами шестеренки жизненных принципов, встали в пазы стержни морали, норм и запретов, кусками осыпалась ржа наивности.

Нет, Никаниэль не стал новой личностью, и в циничного мизантропа он тоже не превратился. Ему по-прежнему было жаль сирот, голодавших в приюте. Да и чувство вины за гуляющего по городу демона никуда не исчезло. Однако теперь он смотрел на все это как будто бы под другим углом. Или сквозь некую новую призму. Вернее наоборот — больше ни что не затуманивало его взор, и принц начинал видеть вещи как они есть, а не какими хотели бы казаться.

Весьма необычные ощущения.

Так, прислушиваясь к голосу незнакомых мыслей, Ник постепенно погрузился в сон. Вот только Крифион, похоже не желал даровать смертному своего благословения. Ведь как иначе объяснить тот факт, что вместо видений о доме, какого-нибудь абстрактного безобразия ну или на крайний случай обычного кошмара, эльф снова оказался посреди выжженной поляны в проклятом лесу.

Опять ему пришлось оттирать с ладоней кровь демонов; смотреть как, вооружившись золотым кинжалом, чертит в золе посланник хаоса; схватив Люминистилл бежать на монстра. Вот только в этот раз вместо Талириона с лица чудовища на принца взирал его единокровный брат Син’Галад.