Путь. Автобиография западного йога - Уолтерс Джеймс Дональд "Свами Криянанда (Крийананда)" - Страница 101

— Правильно, если вы нуждаетесь в них, — ответил Мастер. — Однако вы всегда должны говорить: «Дай мне то или это, если на то Твоя воля». Многие вещи, которые люди хотят иметь, оказываются вредными для них. Оставьте Богу решать, что вам нужно иметь.

По поводу молитв он говорил нам: «Бог отвечает на все молитвы, но на суетные молитвы отвечает лишь отчасти. Если вы стараетесь отдать что-нибудь из того, что не принадлежит вам, ваша «щедрость» не будет впечатляющей, не так ли? Поэтому, чтобы попытаться отдать свой разум Богу, нужно его иметь. Научитесь контролировать свои мысли; отдавайте Ему во время молитвы все свое внимание, и вы убедитесь, что, когда молитесь так, Он чудесным образом отвечает вам!»

О чем бы ни говорил Мастер — о каких-либо аспектах духовного пути или давал обычное поручение, — если его «слушали» внимательно, то всегда чувствовали тонкую энергию, исходящую от него. Если эта энергия проникает внутрь, то ощущаешь, что на тебя нисходит благословение величайшей радости и свободы. В обществе Мастера и, спустя годы, в Индии, в ашрамах святых я наблюдал учеников, которые были так зачарованы жестами, словами и выражением лица гуру, что забывали о необходимости общения с его магнетическим влиянием внутри себя, в позвоночных столбах. Мастер относился к своему собственному «я» совершенно надличностно, как к необходимому аспекту функционирования в этом физическом мире.

— Прежде чем войти в физическое тело, — говорил он мне однажды, — я вижу индивидуальность, которую должен принять, и чувствую себя несколько неловко с ней. Это подобно облачению в теплое пальто в жаркий день. Я, конечно, пользуюсь ею, но внутренне никогда не забываю, что эта личность не является моим истинным «Я».

И в то же время Мастер никогда не позволял безответственно отвергать мирские реалии. «Нужно сочетать идеализм с практичностью», — сказал он мне однажды. В приземленной сфере сам он был совершенно практичен. Он учил нас воспринимать каждую реальность на ее уровне. Он мог обучать нас медитации, а в следующее мгновение — как поддерживать в комнатах порядок. («Закончив работать с чем-либо, сразу же его убирайте».)

Когда он приглашал к обеду гостей, то часто просил меня обслуживать их. Потом мне надо было демонстрировать перед ними позы йогов и оставаться в комнате, пока он беседовал. Когда позволяли обстоятельства, я записывал его замечания, и когда мне было трудно поспевать за ним, он замечал это и начинал говорить медленнее. Иногда после ухода гостей он задерживал меня, чтобы обсудить мою работу, если она была связана с публичными выступлениями; чтобы указать на ошибки, которые я допустил в частном разговоре или на лекции в церкви. Однажды я выразил крайнее удивление, убедившись в его полной осведомленности о моих словах и делах, хотя он физически отсутствовал.

— Я знаю каждую мысль, которая возникает в твоем уме, — заверил он меня совершенно спокойно.

Двумя посетителями Маунт-Вашингтона, прибывшими, чтобы встретиться с Мастером, были моя мама и двоюродная сестра Бет. Маму он любезно принял наверху, в своей гостиной. Перед их встречей я просил дать ей особое благословение. Он согласился, но мимоходом, поскольку мы были увлечены разговором, и я не был уверен, что моя просьба осталась в его памяти. Однако к моей великой радости, в конце разговора с ней он взял ее за руку и молился Богу и всем нашим гуру о благословении, которого я просил. Не знаю, что подумала о таком неожиданном расставании мама, но я со слезами благодарности коснулся ног Мастера, убежденный в том, что его благословение не будет напрасным. (И я не ошибся.)

Бет я представил Мастеру, когда он после полудня собирался прокатиться на автомобиле. Позднее из его замечаний было ясно, что она произвела на него прекрасное впечатление.

— Может ли она стать хорошим йогом, Мастер?

— О, да.

В дополнение к лекциям в церквах и руководства монахами я писал письма для Мастера.

— Сэр, — сказал я однажды, — какие письма мы получаем из Германии! Такая искренность и преданность! Письмо за письмом содержат просьбы об инициации в крийю.

— Они страдали, — ответил Мастер со спокойной симпатией, — в этом вся причина. Все эти войны и переживания! Крийя — вот, что им требуется, а не атомные бомбы.

— Как хорошо было бы послать туда Генри с его знанием немецкого.

— Хорошо, возможно, когда-нибудь я пошлю вас туда.

Вспомнив о его намерении послать меня в Индию, я ответил: «Я думал, что у вас были другие планы относительно меня, сэр. Но я поеду, куда бы вы меня ни направили. Я знаком с Европой».

— Там предстоит большая работа.

— Эта работа связана с новой религией? — спросил я однажды.

— С новым выражением религии, — поправил он меня.

Истина одна; в Индии ее называют Санатана Дхармой — «Вечной Религией». Все великие мировые религии являются ветвями одного дерева.

Сектантство разделяет. «Один Океан порождает все волны, — сказал мне однажды Мастер, когда я спросил о его роли религии в эволюции на этой планете. — Ты должен видеть Океан, а не малые волны на его груди».

В ПЕРВЫЕ ДНИ Маунт-Вашингтона один из посетителей спросил надменно:

— Каковы активы этой организации?

— У нас нет активов! — ответил я. — Только Бог.

Мастер сидел с нами в полуподвальном помещении, делясь воспоминаниями о первых годах жизни в Америке. К концу своей жизни, кроме поучений и наставлений, он тратил много часов на то, чтобы мы глубоко прочувствовали долгий период его жизни до нашего знакомства.

«В данном случае мой ответ на тот вопрос был правильным и в буквальном смысле, — Мастер усмехнулся. — У нас совсем не было денег! Такой ответ был бы правдивым и теперь, когда наша деятельность опирается на сильную финансовую базу: нашей силой всегда был один лишь Бог. В материальном смысле мы могли бы потерять все, но в Его любви мы владели бы всем, что действительно имеет значение.

Годы тому назад сюда приходил богач, который задумал купить меня своим богатством. Зная, что мы тогда очень нуждались в деньгах, он пытался определенным способом заставить меня отступить от моих идеалов. Я отказался. Наконец он сказал: «Вы умрете от голода, потому что не послушались меня». Уйдя, он старался настроить против меня одного из своих богатых знакомых, обучавшегося у нас. А тот оказался как раз тем человеком, которого избрал Бог для оказания помощи нам.

Спустя годы перед нами возник новый финансовый кризис: из-за просрочки платежей Маунт-Вашингтону грозила опись имущества. Я ушел в пустынное место и погрузился в медитацию на всю ночь. «Божественная Мать, — молил я, — почему Ты возложила на меня эту ответственность? Я пришел сюда, на Запад, чтобы говорить о Тебе, а не заботиться о решении организационных проблем! Если Ты возьмешь у меня все это, я стану только свободнее! Скажи Свое слово, Мать, и я уйду в пустыню и никогда не оглянусь».

В три часа ночи пришел Ее ответ: «Я — твои активы и обязательства. Чего же тебе еще нужно, если у тебя есть Я? Танец смерти и танец жизни — все исходит от Меня. Радуйся, дитя мое!»

На другой день по почте пришел чек, как раз на ту сумму, в которой мы нуждались».

Мастер говорил часто: «Самый счастливый тот, кто все отдает Богу». Для иллюстрации собственной склонности к простой жизни, лишенной всего показного, он рассказал любопытную историю.

«Один из моих состоятельных учеников хотел купить мне новое пальто. Мы пришли с ним в известный магазин готового платья, и он предложил мне выбрать то, что мне понравится. Я приглядел удачно сшитое пальто и готов был примерить его, но, взглянув на ценник, быстро отдернул руку. Пальто было слишком дорогим.

«Но я буду счастлив купить его Вам», — настоял мой друг. Он прибавил к моему выбору еще дорогую, подходящую к пальто шляпу. Я высоко оценил его щедрость. Однако когда я носил эти вещи, то чувствовал себя неловко. Дорогие вещи предполагают обязательства.