Соколиные перья и зеркало Кощеевны (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 32

Самый неугомонный из честной компании, загорелый до темной бронзы здоровяк с копной черных волос и рыжей, почти огненной бородой, еще и специально нагонял волну, подбадривая детей из лагеря, которые с довольным визгом барахтались, хватаясь за надувные матрасы или пытались удержать равновесие, лежа на воде. Временами он перебрасывался веселыми фразами с рулевыми двух других яхт или обменивался любезностями с их женами.

— Это, случайно не те чуваки, которые нас до города подбросили? — из-под руки разглядывая яхтсменов, поинтересовался Вадик.

— Похоже, они, — согласился с приятелем Филипп.

— Неплохо упакованы, однако, — хмыкнула Ксюша.

Ева тоже пригляделась и увидела на флайбридже второй яхты давешнюю рыжеволосую ворожею Ефросинью Николаевну. Сейчас она беззаботно смеялась, придерживая стильную шляпку, и в шутку грозила лихачу.

В какой момент и откуда на реке взялась отливающая черным металликом флайбриджевая яхта «Stormy petrel» или «Буревестник», Ева не разглядела, но ее появление стало настоящим предвестником бури. Хотя небо по-прежнему сияло незамутненной лазурью глаз младенца. На полной скорости, похоже, превышающей предельные для яхт такого класса тридцать-сорок узлов, она пронеслась по реке, настигнув неразлучную троицу в тот момент, когда их яхты в кильватерном строю, но на достаточно высокой скорости проходили мимо территории детского пляжа.

Дети как раз только получили разрешение на последнее перед обедом купание. Сева Кулешов и Леша Рябов, пользуясь тем, что Филипп задержался на берегу с Евой, а Николай Кузьмич и Вадик сворачивали тенты, оседлав матрас, устремились к буйкам, воображая себя, видимо, серферами.

Что произошло дальше, зафиксировала только камера Пети Климанова, который, войдя во вкус, вел трансляцию. Но и на ней изображение непостижимым образом оказалось размыто, поэтому доказать что-либо не удалось. Человеческие же глаза запечатлеть случившееся и вовсе не смогли. Свидетельства очевидцев потом разнились, хотя многие сходились на том, что Карина, совершив опасный маневр, подрезала яхту рыжебородого, и ему, чтобы избежать столкновения с «Буревестником» и не протаранить два других судна, оставалось только вывернуть руль в сторону зоны купания.

Хотя здоровяк дал по тормозам, яхта, снеся буйки, продолжала двигаться в сторону берега по инерции, как раз туда, где, ловили волну отчаянные серферы Сева Кулешов и Леша Рябов. Столкновение казалось неизбежным. Тем более что мальчишки в отчаянных попытках спастись только барахтались в воде, не двигаясь с места и даже не пытаясь нырнуть. И никто ничем помочь им не мог. Кроме одного человека.

Ева снова не видела, когда Филипп обратился, да что там говорить, она едва успела проследить полет сокола над водой. Только тот миг, когда он, снова приняв человеческий облик, спикировал вниз, буквально отшвыривая подростков, как котят, в сторону берега, чтобы самому оказаться под работающими винтами, растянулся, разбиваясь на бесконечное число отрезков.

Яхта наконец остановилась, Кулешова и Рябова, испуганных до потери памяти, но невредимых, подхватили вожатые и Николай Федорович, но сомкнувшаяся над головой Филиппа вода уже окрасилась алым, а в сторону коттеджей спокойно удалялась яхта «Буревестник».

Крик застыл у Евы в горле, воздух в легких превратился в лед. Она стояла посреди пляжа не в силах пошевелиться, словно при виде чудовищного, воистину невозможного зрелища превратилась в соляной столп. Это не могло случиться с Филиппом! Здесь какая-то ошибка, дурацкая шутка. Он, конечно, сейчас вынырнет живой и невредимый или объявится на пляже, упадет к ней в объятья встрепанной птицей, на лету обращаясь в человека. Обнимет ее, обожжет взглядом карих соколиных глаз или просто разбудит поцелуем и скажет, что ей приснился дурной сон.

Но кошмар и не думал развеиваться. Владелец второй яхты, черноволосый, чернобородый богатырь с жутким продолговатым шрамом на пол-лица, нырнув первым, уже вытащил на берег безвольное окровавленное тело. А его жена, Ефросинья Николаевна, вместе с Ксюшей и тетей Зиной делала искусственное дыхание.

Хотя, насколько Ева смогла понять, Филипп не успел по-настоящему захлебнуться и достаточно быстро начал дышать самостоятельно, его затянуло под винты. Правая рука, которой он пытался заслониться, оказалась сломана в нескольких местах. Из глубокой раны на затылке хлестала кровь. Ефросинья Николаевна, про которую Ева запомнила, что она кандидат медицинских наук, оказывала первую помощь, четкими лаконичными указаниями быстро приведя в чувство шокированную тетю Зину и организовав Ксюшу подавать бинты и инструменты. Ева сидела рядом, глотала слезы и держала левую руку Филиппа.

Конечно, она не могла в тот момент поручиться за здравие своего рассудка, но она видела, как под пальцами целительницы возникают прозрачные струи, останавливающие кровь и затягивающие небольшие порезы и ссадины. Судя по наполненным благоговением взглядам Ксюши и тети Зины, им на помощь пришла не просто дипломированный медик и жена чиновника или бизнесмена.

Когда на голову и поврежденную руку Филиппа легли тугие повязки, Ева подалась вперед, пытаясь спросить. Но голос не послушался, словно голосовые складки и в самом деле заморозили. Ее опередил владелец злополучной яхты и муж целительницы, который успел переодеться и теперь сушил полотенцем кудрявые черные волосы и бороду.

— Ну что там, Росушка? Есть надежда?

Ефросинья Николаевна, покачала головой.

— Вызывай вертолет, Боря. Нужна срочная операция. Хотя не уверена, что людская медицина тут поможет.

Тот, кого назвали Борисом, достал навороченный смартфон, озабоченно глядя на небо. Хотя зной продолжал томить землю, солнце скрыла желтоватая грязная дымка, а из-за леса на том берегу поднималась, начиная набухать, грозовая чернота, Еве болезненно напоминавшая лиловые синяки, расплывавшиеся от удара под глазами Филиппа. Словно ее бедный возлюбленный притягивал солнце.

— Вертолетчики лететь не отказываются, но предупреждают, что метеосводка неблагоприятная, — проведя переговоры, озабоченно доложил Борис.

— Скажи им, чтобы не беспокоились. Сейчас дорога каждая минута. Я задержу фронт, — спокойно и решительно отозвалась Ефросинья Николаевна, и Ева ни на секунду не усомнилась, что такая задача ей по силам.

Василиса как-то рассказывала о русалках-берегинях, повелительницах дождевых облаков. Она и сама всегда точно знала, когда ливень пройдет стороной, а когда лучше подождать и дать ему закончиться. Ева слушала рассказ как увлекательную небылицу, а сейчас, похоже, своими глазами видела, как одна из хранительниц боролась за жизнь Филиппа: в том, что Балобанов все еще дышал, была, несомненно, ее заслуга. Другое дело, что Ефросинья или, как ее несколько раз назвал муж, Роса или Даждьроса ничего, увы, не обещала.

— Какие же хрупкие эти смертные, — обводя берег, откуда уже увели испуганных притихших детей, скривился рыжебородый виновник происшествия.

Он то хватался за бороду, то отдергивал руку, словно обжигаясь.

— Молчи уж, Горыныч! — не прерывая переговоры по смартфону, прицыкнул на него шрамолицый Борис. — Как тебя вообще угораздило? Не сумел совладать с какой-то бесталанной ведьмой! Ты же чуть детей не погубил, если бы не этот мальчик!

— Да не такая уж она, братец, и бесталанная, — начал оправдываться здоровяк.

— Ага, как та княжна, которую ты из дядюшкиного терема похитил, — хмыкнул в бороду Борис. — Как ее там звали-то? Дубрава или Забава?

— Знаешь ли, — возмутился Горыныч, полное имя которого звучало как Горислав. — Ты против отца этой Карины тоже мало что сделать смог!

— И дочь в него пошла, — продолжая хлопотать над пациентом, кивнула Ефросинья Николаевна. — Все рассчитала. Я, конечно, сделаю операцию, но, похоже, что там, — она указала на скрытую под повязкой рану на голове Филиппа, — засел осколок ее проклятого зеркала, и я не знаю пока, удастся ли его в этом мире извлечь. Магия крови слишком сильна, а проклятая бесовка еще и Горыныча нашего подставила!