Полеты воображения. Разум и эволюция против гравитации - Докинз Ричард - Страница 33

ЛЕСНОЙ ЛЕТУЧИЙ ДРАКОН

Скелет позвоночного дает много вариантов натяжения поверхности для парения. “Летучая ящерица”растопыривает ребра внутри кожной перепонки. Этот дракон только что совершил мягкую посадку на ствол далекого дерева.

Один из излюбленных доводов креационистов опирается на то, о чем я говорил в предыдущей главе: эволюция должна действовать через постепенные небольшие изменения и вынуждена работать с тем, что уже существует, вместо того чтобы перейти прямо к наилучшему решению задачи. А в случае крыльев креационисты любят задавать вопрос, который вынесен в название главы: “Что толку в половине крыла?” Да, говорят они, настоящее полноценное крыло – это очень хорошо, но ведь крылатое животное должно было произойти от бескрылого, и промежуточные стадии вряд ли на что-то годились: сначала десятая часть крыла, потом четверть крыла, потом половина… Разве предок, у которого была всего лишь половина крыла, не должен был шлепнуться на землю и если не разбиться, то по крайней мере попасть в глупое положение? Каждый шаг по эволюционной лестнице к нормальному крылу должен был быть лучше предыдущего, а все промежуточные звенья – животные с частями крыла – должны были выжить. Причем выжить лучше, чем их конкуренты, у которых части крыльев были немного меньше. Конечно, все промежуточные звенья должны были потерпеть неудачу, говорят креационисты. Ни о каком постепенном подъеме к совершенству речи, конечно, не было.

Как отвечают на это ученые? На самом деле вопрос по-детски прост. Вернемся к главе о парашютах и планерах. Вспомним летяг и австралийских сахарных поссумов, шерстокрыла с его кожаным парашютом, натянутым между четырьмя лапами и хвостом. Леса планеты, особенно Юго-Восточной Азии, населены множеством других прекрасных парашютистов и дельтапланеристов. Летучие ящерицы, они же летучие драконы (их латинское название Draco), тоже обзавелись перепонками из кожи, но у них кожа натянута не между растопыренных конечностей, вместо этого ребра у ящерицы торчат в стороны, и на этом каркасе держатся два нежных крыла – помните, мы говорили, что эволюция задействует уже имеющееся, а не начинает с чистого листа? В тех же лесах обитают и “летающие” змеи. У них нет никаких заметных глазу крыльев, (конечностей у них тем более нет). Но их ребра раздвигаются в стороны достаточно, чтобы все тело сделалось плоским и приобрело в сечении ту же кривизну, что и крыло самолета, а это обеспечивает достаточный эффект парашюта, возможно, при содействии закона Бернулли. Змеи могут планировать с дерева на дерево на 30 метров. И все это время они медленно опускаются, однако спуск этот управляемый, они словно плавают в воздухе, проделывая те же волнообразные движения, при помощи которых перемещаются по земле или в воде. В тех же лесах водятся парящие лягушки. У них перепонки натянуты между растопыренными пальцами на всех четырех лапах. Никто из этих планеристов не летает по-настоящему, их летательные поверхности скорее похожи на парашюты, то есть продлевают падение. Как же эволюция создавала их?

ЛЕТАЮЩАЯ ЛЯГУШКА

Летающая лягушка растопыривает пальцы на всех четырех лапах, и перепонки ловят воздух.

Все эти животные-парашютисты живут в лесах, где солнце светит на листья, которые питают все лесное сообщество. Там, в этих воздушных угодьях, резвятся белки, иногда перепрыгивая с ветки на ветку. У беличьего хвоста несколько функций. Белки подают им сигналы другим белкам, он помогает удерживать равновесие во время бега и прыжков по веткам. Насколько мне известно, он используется как зонт в дождь, а пустынные белки укрываются им от солнца. А кроме того, его пушистая поверхность ловит воздух и помогает белкам прыгать дальше на ту малую толику, чем прыгали бы белки без хвоста.

Что же это меняет? Если белка не допрыгнет до намеченной ветки, она рискует упасть и сильно покалечиться. Наверняка существует предельное расстояние, на которое могла бы допрыгнуть белка без хвоста. Даже не очень пушистый хвост дал бы белке возможность прыгать чуть-чуть дальше. Но насколько? Даже если всего на несколько сантиметров, этого было бы достаточно, чтобы у особи с немного более пушистым хвостом было немного больше преимуществ. А где-то там, в вышине, наверняка найдется критическое расстояние между ветками, которое едва способна преодолеть белка с хвостом еще чуть-чуть пушистее. И так далее. Лес обеспечивает весь диапазон расстояний между ветками. Поэтому, как бы далеко ни могла допрыгнуть белка с нынешним хвостом, где-то есть две ветки, расстояние между которыми она могла бы покрыть, только если бы хвост у нее был капельку пушистее или длиннее. У особи из следующего поколения с немного более совершенным хвостом меньше риск упасть и больше вероятность выжить и передать гены усовершенствованного хвоста.

Суть в том, что пушистость хвоста – не то качество, которое или есть, или его нет. Для хвоста любого размера и пушистости существует расстояние между ветками, которое удалось бы преодолеть, только если хвост был бы самую малость больше или пушистее. Поэтому у нас и получается плавный подъем к совершенству. А именно это нам и нужно для обоснования теории эволюции.

Пушистый хвост – не то же самое, что пара крыльев. Это даже не парашют, как у белки-летяги или шерстокрыла. Однако теперь вы легко поймете, как продолжать аргументацию. У любой белки под мышками есть маленькая кожная складочка. Эта складочка чуть-чуть увеличивает площадь поверхности белки, почти не прибавляя ей веса, и может увеличивать расстояние, которое белка может перепрыгнуть. Расстояния между ветками в лесу представляют собой сплошной континуум. Какое бы расстояние ни могла преодолеть конкретная особь, в кронах деревьев всегда найдутся две ветки, дистанция между которыми чуть больше – и ее может преодолеть другая белка, потому что у нее чуть больше площадь складочки под мышками. Тут у нас появляется основа для другого плавного подъема к совершенству. Что нам и требуется для обоснования теории эволюции. В конце этого подъема будет белка-летяга, сахарный поссум или шерстокрыл с полноценным патагием.

Но почему в конце подъема? Зачем останавливаться? Летучие мыши и шерстокрылы двигают конечностями, когда планируют, и это дает им возможность рулить полетом. Не будет ли совсем маленьким шагом вперед научиться двигать лапками ритмичнее и энергичнее, пока это не перейдет во взмахи крыльями, как у птиц? Начнем с того, что, если махать крыльями, это позволит лишь совсем немного удлинить дистанцию плавного спуска. Однако разве не очевидно, что рано или поздно животное научится продлевать полет неопределенно долго? Может быть, именно так и появились летучие мыши?

НЕ С ЭТОГО ЛИ НАЧИНАЛИ ЛЕТУЧИЕ МЫШИ?

У шерстокрыла перепончатые лапы. Однако площадь перепонки составляет лишь малую долю площади большого патагия.

Чтобы сделать летучую мышь из шерстокрыла, достаточно отрастить пальцы.

По воле случая нет никаких ископаемых, которые подсказали бы нам, когда летучие мыши впервые поднялись в воздух, но представить себе правдоподобную траекторию подъема к совершенству мы можем. Патагий шерстокрыла натягивается в основном между костями основных конечностей и хвоста. Однако у него есть перепонки и между короткими пальцами. У водяных птиц и млекопитающих встречаются перепончатые лапы, вспомним уток и выдр. Небольшие перепонки между пальцами бывают от рождения даже у некоторых людей. Это случается из-за одного любопытного явления в эмбриологии – так называемого апоптоза, программируемой смерти клетки. Во время развития эмбриона, в том числе и человеческого, пальцы сначала соединены перепонками, затем их клетки отмирают по тщательно запрограммированному плану. Программируемая смерть клеток – это один из приемов, применяемых, чтобы изваять эмбрион. Перепонки между пальцами есть у всех млекопитающих в утробе матери, а потом они остаются только у выдр и других водных обитателей, которым перепонки нужны, чтобы плавать. А еще – у летучих мышей, которым они нужны, чтобы летать. И у некоторых людей, у которых апоптоз не завершился.