История Мадлен (СИ) - Ром Полина - Страница 57

Унылый зимний пейзаж за окном ни сколько не добавил мне радости. Более того, глядя на жалкое село, мимо которого мы проезжали, я понимала, что та Россия, к которой я стремилась, так же, как и Париж, опутана сословными различиями.

Брак с русским графом — прекрасное будущее для любой женщины. Каждая модистка Парижа продала бы душу не задумываясь, чтобы оказаться на моем месте. Только вот я действительно любила Михаила и мне не было дела ни до его титула, ни до его богатств. Он нравился мне совсем не этим… И сидеть дома, сложив лапки, пока муж несет свою службу — это совсем не счастье для меня.

Неужели мне придется выбирать между любимой работой и любимым мужчиной? Почему, ну почему мне так не повезло?! Был бы Михаил из купцов — я спокойно могла бы договориться с ним, я почти уверена. Но разве русский граф может жениться на французской модистке?!

Сейчас в Россию я могу въехать или как мамзель Мадлен, модистка королевы, или же — как баронесса де Вивьер, невеста графа Апраксина.

Третьего не дано!

Ну, по крайней мере, лично я была в этом совершенно уверенна.

Софи из природного чувства такта буквально слилась со стенками дормеза, опасаясь лишний раз шумно вздохнуть и, напомнив о своём присутствии, помешать нашему разговору. Всё-таки обсуждался довольно щекотливый вопрос.

– Я не готов ответить вам прямо сейчас, мадемуазель Мадлен, но обещаю серьёзно и ответственно подумать на эту тему. – тяжело, но осторожно вздохнув сказал граф, выходя из задумчивости, – В любом случае, я считаю, что из любого положения, если не отчаиваться и хорошенечко поразмыслить – можно найти достойный выход.

Я подняла на него глаза – граф выглядел довольно уверенно, что немного приободрило и меня.

– И вообще, кто-нибудь уже напоит горячим чаем озябшего путника? – решительно меняя тему, шутливо напомнил он нам об обязанностях “хозяек дома”.

– Ох, и в самом деле, что это мы, Мадлен, даже ничем не угостили дорогого гостя. – отмерла Софи, с облегчением принимая и подхватывая заданный Михаилом Владимировичем тон.

Я автоматически взялась собирать на стол, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь понять в сумбуре душевных метаний, что же я на самом деле чувствую сейчас. Тревога осталась. Или, точнее, я боялась её отпустить, доверив решение такого важного вопроса другому человеку. Даже если это был сам граф. Это было, как добровольно отдать контроль над собственной жизнью.

И, хоть, совсем недавно, как вы помните, я решительно настраивалась пересмотреть свои вынужденно-феминистские взгляды, взрощенные всем опытом моей жизни, но на практике, оказалось, сделать это не так-то легко. Верить искренне хотелось – но было чертовски страшно. Всё, что мне оставалось – трусить “про себя”, стараясь ничем не выдать своего недоверия и снова не обидеть графа Апраксина.

Вскоре к нам присоединился Архип, красочно живописуя, как намедни одна из повозок обоза на ухабе потеряла один из погруженных на неё чемоданов, а возница следующей телеги потом, бросив собственную лошадь, бежал-догонял “полоротого разиню” с этим баулом наперевес, ругая того на чём свет стоит и обещая переставить растяпе башку задом наперёд, чтобы тому легче было следить за доверенным ему багажом. Ибо лошадь без “погонщика” встала, как вкопанная и образовался затор.

Ну а, поскольку, рассказывать подобные истории Архипу удавалось на редкость непосредственно и уморительно, а смеялся он необычайно заразительно – мы хохотали так, что к нам не стучали любопытные и озадаченные этим гоготом “соседи” исключительно из чувства такта. А атмосфера снова потеплела и совершенно потеряла напряжённость.

Опять потянулись долгие дни пути. Софи увлечённо перечитывала-редактировала-переписывала свои опусы, а я продолжала рисовать. Но как-то последнее время вяло. Куда-то подевалось вдохновение. То ли от унылого пейзажа, от которого некуда было деться, то ли от опостылевшей уже на сто рядов качки нашего “небесного тихохода”, то ли от напряжения невесёлых дум.

Как мы до сих пор не заработали морскую болезнь – оставалось загадкой. Но тошнило от самого путешествия и даже дум о нём уже капитально. А в рисунках моих что-то потерялось. Не нравилось мне всё, что выходило из-под карандаша. Вот вроде и неплохо, но души нет, искры, что ли…

– Софи, а погляди, как на твой вкус? Мне кажется, чего-то не хватает. – протягивая очередной рисунок, предложила я подруге оценить работу.

Та покрутила моё творчество и так, и эдак, приблизила – отодвинула, задумалась…

– А знаешь что, Мадлен, я вот всё думаю, почему ты не используешь в своих моделях перья? Ну, такие красивые, пушистые – страусиные. Мне кажется, этот атрибут способен сделать любой самый спокойный наряд эффектным и ярким.

– Это вот своим “спокойный” сейчас деликатно обозвала мой набросок скучным? – рассмеялась я, – Спасибо, дорогая за честность. Но, на самом деле, я и сама так думаю. А что касается перьев… Идея, конечно красивая. Но ты вообще представляешь себе, сколько трудов и кропотливой работы стоит сделать их такими богатыми и пушистыми. У нас нет таких специалистов. А покупать готовые – наряды удорожают баснословно. Этот вариант, разве что, для королевских персон подойдёт. Ибо уборы от Мадлен де Вивьер и так стоят не дёшево.

– Да ладно, Мадлен, что там за сложность такая? Перо и перо. Крашеное.

– А ты, моя дорогая, хоть раз вообще видела настоящее перо, только что ощипанного страуса?

– Нет. – удивилась вопросу подруга.

– Так вот, спешу тебя просветить и огорчить тем, что сей предмет в своём истинном состоянии весьма куц и непрезентабелен. А тем, о чём ты говоришь, его делают руки дотошных мастеров, “сливающих” два, а то и три пера в одно целое так искусно, что и в голову не придёт об этом догадаться.

– Мадлен, правда что ли? – изумилась Софи, – Кто бы подумал…

– То-то же! Но и этого мало. Кроме всего прочего, включая покраску, его ещё и выгладить потом надо так, чтобы волоски не топорщились нелепым ёршиком во все стороны, а красиво изгибались.

– Уф-ф, ясно. – озадаченно вздёрнув брови, вздохнула подруга.

– Мысль-то сама по себе интересная. – попыталась утешить её я, – Только мы уже столько всего производим – за имеющимся бы уследить и не отстать от моды и технологий. В общем, сперва лучше добраться до места, наладить работу, а потом уже хорошенько обмозговать – нужна нам эта новая головная боль, или нет.

– О-о-ох, дорогая, я когда начинаю думать о том, сколько всего предстоит сделать, хотя бы даже для того, чтобы устроить свой быт – оторопь берёт – зябко поёжилась моя собеседница.

– Не тревожься заранее. Сейчас уже поздно переживать – мы в дороге и мосты сожжены. А дальше уже на месте разбираться будем. Как выражаются русские – “глаза боятся, а руки делают”. – улыбнулась я и устало откинулась на спинку сиденья, – А вот с вдохновением решительно надо что-то делать.

– Я знаю! Нам срочно нужен небольшой праздник! – возбуждённо заявила моя энергичная спутница.

– Ну какой праздник, Софи? – закатила глаза я, – В таких-то условиях.

Но идея подруги меня зацепила. Нам нужна была встряска, какой-нибудь нестандартный ход или событие.

– Софи, а ты когда-нибудь каталась на лошади? – качая в воздухе ногой, не меняя позы интригующе спросила я.

– Что ты имеешь ввиду? – насторожилась подруга.

– Верхом, дорогая, верхом! – загораясь идеей приподнялась с подушек я.

– Ну уж нет, любезная Мадлен, на такие безрассудные поступки я пока решительно не готова.

– Почему же безрассудные, Софи? – рассмеялась я.

– Потому, что ездить верхом я не умею, а сломать ногу в дороге, свалившись с лошади в процессе обучения, без всякой на то необходимости – исключительно ради того, чтобы развеять скуку – верх неосмотрительности.

– А мне идея нравится! – беспечно заявила я.

– Вот вы с графом напару и упражняйтесь на свежем воздухе. А я уж как-нибудь тут останусь ломать голову, как из того ничего, что у нас имеется – соорудить приличный праздничный ужин. – решительно ответила она.