История Мадлен (СИ) - Ром Полина - Страница 29

И все это в то время, когда сама Бернардет вынуждена, буквально – вынуждена! существовать на какие-то жалкие крохи! Оноре, хоть и не требует теперь так часто исполнения супружеского долга — мадам де Мюлан опять непроизвольно передернула плечами – зато и её счета стал проверять с просто неприличной дотошностью!

И вот, пожалуйста – сегодня – новый скандал! Но разве Бернардет виновата, что она молода и красива?! Не может же она одеваться хуже любовницы мужа? Это уж, пожалуй, не лезет ни в какие ворота!

Нервно походив по комнате, мадам де Мюлан остановилась у огромного псише и начала пристально рассматривать себя. Если честно, это всегда было одним из её любимых занятий.

— Я все еще молода и прекрасна! И у меня такая пикантная родинка – все это отмечали! А этот шалопай, баронет Сегюр, однажды даже заявил, что готов будет осыпать золотом того, кто найдет ему столь же прекрасную женщину, как я! Нет, конечно, это было… ну, не слишком прилично, пожалуй… Но ведь никто не слышал?! А баронет знает, как заинтересовать светскую даму! – Бернардет опять прикрыла глаза и улыбнулась собственным мыслям.

Чуть погодя, уже совсем успокоившись, она придвинула кресло поближе к зеркалу, удобно уселась, откинулась на спинку и вновь стала размышлять:

— Ах, как жаль тратить лучшие свои годы на это ничтожество! Вот если бы… нет-нет, я, разумеется, порядочная женщина и ничего такого позволить не могу… но, если бы, допустим, баронет Сегюр был более настойчив? Нет, разумеется, я бы гордо отвергла такие поползновения! Я, все же, не какая-то там крашеная маркиза… Да-да, как бы её куафер не старался, весь свет знает, что она – красит волосы! Да… Конечно, очень странно, что её продолжают принимать в свете.

Поток мыслей прервал стук в дверь. Недовольно поморщившись, мадам капризным голосом сказала:

— Войдите!

На пороге её комнаты возник Гоше, старый, оставшийся еще после тетки, лакей.

— Госпожа, это принесла мадемуазель Мадлен. Почту сегодня уже разобрали, вашей горничной нет в доме, я подумал, может быть это срочно?

На блестящем подносе, куда гости складывают визитки, лежало одно единственное письмо.

Отпустив лакея, мадам де Мюлан с недоумением рассматривала конверт, не слишком представляя, что именно она может там прочесть? О Мадлен думать до сих пор ей почти не приходилось, исключая историю почти годовой давности, когда эта полоумная искала какую-то мелкую воровку у нее, у Бернардет в доме!

Сестрица вызывала её раздражение всегда. И титулом баронессы, и тихой покорностью, когда еще жива была тетка, и потрясающей наглостью, когда вдруг заявила, что жить будет сама, а ей, Бернардет, придется теперь нанимать новую горничную, да желательно – опытную! Пришлось. И стоит это не так и дешево.

С другой стороны, доверить вчерашней деревенской девке стирку и чистку кружев – себе дороже выйдет! Но раздражение на эту нищую и никчемную девицу только возросло. В то же самое время Бернардет испытывала… нет, не страх, конечно… Но – некую растерянность, когда разговаривала с ней последние разы. Чем-то она настораживала, хотя и объяснить, чем именно, мадам не могла даже сама себе.

Письмо поразило мадам, хотя и содержало всего пару строк.

«Дорогая сестрица, спешу сообщить, что освободила домик привратника. Больше я там жить не намеренна, так что поступай с ним как знаешь»

С ума сойти!

Неужели она нашла себе мужа?! Да кто бы позарился на такой брак? Кроме того, подпись под текстом разозлила мадам, но ничего не объяснила:

— «баронесса Мадлен де Вивьер»

Просто с ума сойти!

Четырехлетие моего нахождения здесь я решила отметить. Все же, я явно заслужила это. Если не считать первых пару месяцев, когда я отходила от травмы, ремонтировала дом и, иногда, плакала по ночам от растерянности, я могла смело сказать себе:

— Мадлен, ты – молодец!

Вспоминая историю с Козеттой, которая стоила мне пары бессонных месяцев и кучи нервов, я тоже могла сказать себе – молодец! И вообще, кто не падал – тот не поднимался! Эта история с воровкой многому научила меня, так что, как говорится – «Спасибо господи, что деньгами взял.» Ну, в моем случае – бессонными ночами и нервами, но это и не важно.

Пять месяцев назад я выплатила Розе Бертен последние деньги. И хотя в финансовых вопросах мадам Бертен была значительно практичнее и прижимистее меня, но дела она всегда вела честно. На данном этапе я являлась владелицей уникальной мастерской по производству всего на свете. Ну, разумеется, не совсем всего, а того, что могло потребоваться красивой женщине.

Владела я ей на паях с Розой, но моя часть – больше её. Надо сказать, мадам Бертен никогда и не лезла в управление мастерскими, довольствуясь, в данном случае, просто удачной инвестицией. Хотя финансовые отчеты всегда проверяла лично.

У меня работали лучшие обувщики и мастера-гобеленщики, вышивальщицы и кожаных дел умельцы. У меня производили сумки любых фасонов и из любых материалов, тонкие и широкие дамские ремни с вышивками, стразами, аппликацией, обувь, лучшие перчатки и искусственные цветы. Я давным-давно выкупила и землю, где стоят мастерские и соседние здания, где и разместился цех цветочниц.

По договоренности с Розой, цветочные мастерские – только мои. Букеты по моим эскизам украшали зимой гостиные всего Парижа. Лучшие гостиные, разумеется. Даже в покоях королевы, прекрасной Марии-Антуанетты, каминные полки и напольные вазы были украшены изделиями из моей мастерской.

Пока еще я не могу позволить себе, например, золотой унитаз, но… Я рассмеялась, глядя в большое зеркало примерочной.

Я стояла в той самой примерочной, которую Роза сделала отдельно, для самых высокопоставленных клиентов. В той самой, которую, иногда, из какого-то странного каприза, продолжала посещать королева. Чаще, конечно, мадам Бертен ездила с кучей образцов во дворец. Но иногда королева приезжала сама и о чем-то беседовала с мадам. Никто не знал, что именно их связывает. Пожалуй, только я да еще одна из фрейлин королевы, Мария де Ламбаль, догадывались, что дело в том самом «пророчестве».

Отношения короля к жене, подарившей ему детей, ставшей нежной и заботливой матерью, было просто изумительным. Конечно, я не могу сказать, что это все моих рук дело. Но думаю, что припугнув вовремя Марию-Антуанетту, я бросила на весы истории песчинку, которая повлекла лавину изменений. Одно то, что первый ребенок королевской четы родился на много лет раньше, чем в моем времени, говорит о том, что возможно, ужасы Французской революции все же минуют страну. Тем более, что юного дофина парижане обожали.

Впрочем, обожание толпы — это такая забавная вещь! Достаточно вспомнить хотя бы модный в том сезоне цвет, который назвали «Сюрприз дофина». Да-да, именно от испачканной дофином пеленки и произошла мода на светлый, рыжевато-коричневый оттенок. Сперва она охватила придворных модников, чем доставила мадам Бертен некоторые неприятности. Этот цвет был к лицу далеко не всем. Тогда мы додумались спасти положение большими цветными воротниками. Находясь у самого лица, воротник нужного цвета подчеркивал достоинства, а уж какого оттенка платье в данном случае было не так важно.

Но даже сейчас, по прошествии трех лет от рождения маленького принца, этот цвет все еще с восторгом носился простонародьем. Да и так разобрать – практичный, не слишком марки оттено! Но почти каждый раз, когда я видела на людях одежду такого цвета, она, невольно, вызывала у меня улыбку. Королева, кстати, снова ждала ребенка, и парижане с удовольствием говорили о том, что она прекрасная мать.

А я собиралась сшить себе в мастерской мадам Бертен платье. Настоящее бальное платье. Мне уже двадцать один год, пора понять, что кроме работы существуют и другие вещи. Например – выходные. Те самые выходные, которые молодая девушка вполне может посвятить визитам в дома знакомых, приемом некоторого количества гостей и прочим приятным вещам.