На дальних рубежах 2 (СИ) - "Incognito" - Страница 62

К окнам перевозчиков была намертво приварена мелкоячеистая металлическая сетка, но сквозь нее можно было различить улицы, по которым их везли. Увиденное не вдохновляло. Невысокие строения часто носили на себе следы конфликта, а то, что было разрушено, так и стояло немым укором, наводя тоску и портя вид. Неухоженные, покрытые толстым слоем черной и рыжей пыли дома выглядели неуютно и убого. Над городом стояло отчетливо видимое облако оранжевого смога, а в воздухе разливался запах едкой гари. Интересно, что перед своими магазинчиками или жилищами ладатийцы убирали прохожую часть, но участки, за которые никто не отвечал, были сильно загажены мусором.

Чем ближе подвозили их к рыночной части, располагавшейся в центре города, тем уже и извилистей становились улицы. Наконец, перевозчики остановились - дальше такие большие машины двигаться не могли. Рабов выгрузили и пешком погнали в ту сторону, где проводились рабские торги.

О жизни народа можно составить довольно интересную картину, заглянув на местный рынок. Сразу видно, чем живут люди. Томорский центральный рынок был похож на рог изобилия, к которому кто-то подвел сточную трубу. Прилавки были завалены контрабандой и фальсификатом вперемешку с качественными, продаваемыми по дешевке товарами, явно добытыми незаконными путями.

Столы ломились от ширпотреба, перемешанного с предметами роскоши - у одного продавца можно было купить дорогущие оригинальные часы, фляжки и зажигалки или же их бюджетные копии. Здесь же продавалось оружие, рецептурные лекарства, наркотики, техника, шмотки, сувениры, золотые украшения, сладости, мясо и прочие продукты, посуда, стройматериалы, запчасти. В общем, чего бы ни пожелала душа, шансы найти это на Томорском рынке были очень велики.

Для продажи скота и рабов был отведен большой крытый ангар, и торги людьми и животными там чередовались. Скот обычно продавали с начала осени и до середины зимы по выходным, оставляя остальные дни для торговли людьми. Вирон и Драммонд привезли свой товар в начале недели, чтобы сэкономить на содержании невольников и как можно скорее избавиться от такой обузы. Место у них было зарезервировано заранее и после согласования с управлением торгами рабов погнали к выделенному торговцам закутку.

Всех выстроили вдоль железной ограды закутка и приковали к ней за один из браслетов на руках. Пришел представитель санитарного контроля с прибором, который по капле крови определял наличие наркотиков или заразы в теле. Быстро убедившись, что товар не заразный и не обдолбан стимуляторами или седативами, он выдал Вирону свидетельство со штампом.

Вирон суетился между ними, пытаясь привести в наилучший товарный вид. Он приглаживал непослушные вихры подростков, пытался сделать попышнее волосы рабынь, пощипал щеки особо бледной женщине, стер грязь с лица одного из ребятишек. Всем на шею повесил таблички с номерами лотов. Продажи в основном осуществлялись через аукцион, но предпродажный осмотр был в порядке вещей. Крайне редко какой-нибудь особенный лот уходил до начала аукциона через прямую продажу.

Рабы вели себя по-разному. Одни апатично ждали своей участи, прислонившись к ограде или вовсе опустившись на пол. Женщины, не привыкшие к торгам, зажимались в тщетных попытках сделаться незаметнее, дети прятались за взрослыми, подростки зыркали на покупателей злыми, полными страха глазами диких зверят. В соседнем закутке, принадлежавшем другому торговцу, сидела мать, прижимавшая к себе двух ребятишек лет пяти-семи. Она вцепилась в них мертвой хваткой, пытаясь выжать максимум из, возможно, последних минут со своими детьми.

В качестве лота Джейс попал на торги впервые, но как бывшая собственность работорговца, он провел достаточно времени в такой обстановке. За последние сутки у него была возможность продумать свою тактику на пару шагов вперед. Бунтовать на корабле не имело смысла. Даже если бы ему удалось перебить охрану и добраться до пульта управления кораблем до того, как вход туда заблокировали, управлять тяжелым транспортным судном он не умел. Разница в управлении грузовиком и малыми летными аппаратами была значительная. К тому же, у пилота и навигатора могли быть персональные коды доступа.

Оставалось только временно согласиться плыть по течению и постараться обеспечить себе более выгодное место - в охране или на ринге. Вирон был сволочью и расфуфыренным индюком, но его планы по продаже Джейса в этой категории устраивали бывшего солдата. У раба было мало возможностей повлиять на свою судьбу, но это не значило, что их не было вовсе. Джейс внимательно следил за посетителями рынка, оценивая их через призму своего опыта. В основном между рядами бродили мужчины, женщин почти не было. В обращении с товаром отчетливо читалось полное презрение.

Джейс выпрямился во весь рост и вальяжно привалился спиной к решетке. Руки он сложил на груди, плечи расслабил. Напустив на себя спокойный, уверенный, но не очень вызывающий вид, Джейс затаился в ожидании. Для обывателя такой раб был не привлекателен - слишком сильный, слишком крупный. Шрамы на теле наводили на мысли о проблемном характере. Такого и прокормить, и удержать в узде сложно.

Для тех, кто массово закупал живую силу на тяжелые работы, он тоже не очень подходил, хотя риск загреметь на какие-нибудь каменоломни, конечно, оставался. И все же опытный покупатель сразу бы заподозрил в нем не простого и покладистого бугая, а потенциальную проблему. А все закупщики для шахт и предприятий были как раз достаточно опытными. К тому же они бы никогда не дали за него больше оптовой цены, а Вирон надеялся на более выгодную сделку.

Джейсу же нужен был очень специфичный тип покупателя - тот, кому еще нужно было, чтобы в обесчеловеченном товаре сохранялась искра духа. Карнз называл это словом "гейм", уравнивая таких рабов с бойцовыми и охотничьими собаками. Ладатийцы, насколько успел оценить Джейс, были людьми, ценившими демонстративное поведение и уважавшими силу. Притворись забитым и слабым - порвут мгновенно. И даже если раба они за человека не считали, на инстинктивном уровне силу они должны были чувствовать.

Часы ожидания тянулись, иногда разбиваемые осмотром товара потенциальными покупателями. Вирон заливался соловьем, расписывая таланты и прелести своих лотов. В основном подходили смотреть девушек и молодняк. К мужчинам приценивались оптовики. По Джейсу чаще лишь пробегались взглядом и шли дальше. Несколько Вирон приводил к нему конкретных людей. Эти знали, чего искали, поэтому вдумчиво оценивали крепость мышц, гибкость суставов и темперамент.

Тщательно выбирая и дозируя свою реакцию Джейс демонстрировал то спокойствие, то намеки на сдерживаемый гнев, но при этом не дергался и не сопротивлялся, когда его щупали, лезли смотреть глаза и зубы. Он словно бы отошел в сторону, оставив свое тело и наблюдая за ним со стороны. Легче было абстрагироваться, чем активно и осознанно проживать некоторые моменты.

Вирон перед заинтересовавшимися Джейсом клиентами разглагольствовал с особым усердием. Раб едва сдерживал горькую усмешку, слушая дифирамбы своей скромной персоне. Даже обилие рубцов на теле изворотливый торгаш преподносил как свидетельство того, что раб умеет терпеть боль. Как минимум двое показались Джейсу достаточно заинтересованными. Что ж, оставалось дождаться аукциона.

Перед тем, как вести их к помосту для аукциона, всех рабов раздели донага. Кто-то из девушек тихо заплакал, Драммонд сразу же накинулся на провинившуюся за то, что она портит свою внешность. Дети, глядя на эту вспышку гнева, свои слезы с испугу сдержали. Джейс прикладывал нечеловеческие усилия, чтобы отгородиться и от чужих страданий, и от собственных ощущений.

Где-то на грани сознания маячили воспоминания о том, сколько раз и в каком контексте он оказывался в положении, когда от чужих взглядов не оставалось никаких тайн. Это был даже не самый худший случай в практике бывшего охотника за головами. Какой-то иммунитет против ужаса такой ситуации был, но последние годы ослабили его. Сейчас приходилось в срочном порядке восстанавливать былую внутреннюю защиту.