Фельдшер скорой - Вязовский Алексей - Страница 21

– Замдекана вашего, Антона Васильевича.

Я кивнул и сел. Подождем. Зачем – я сам не знал. Только позвонил по приезде Давиду, он тут же огорошил: давай пулей в деканат, ищут, как пропавшую невесту на свадьбе. Хвостов у меня нет, пропусков – тоже. Что доценту Клочкову понадобилось? Оставалось только прикидывать.

– Вика, а что за повод для встречи? – потихонечку спросил я, когда секретарша оторвалась от разбора бумаг в правой от себя стопке.

– Что-то там про видео, – чуть подумав, ответила она. – Какую антисоветчину вы смотрели хоть?

– Ты что, даже в мыслях не было, – отмахнулся я. – Скажут еще, Солженицына хором читали. Ничего такого.

Тут прибыл товарищ Клочков. Зам по работе со студентами четвертого и пятого курсов. За пятьдесят, с лицом крепко пьющего тракториста. Хотя в разговоре показывал чудеса эрудиции и предмет свой, патологическую физиологию, знал досконально. Говорили, что харьковский профессор Альперн советовался с ним насчет изменений в своем знаменитом учебнике, но мне всегда казалось, что эти слухи сам Клочков распространяет.

– Ага, Панов, нашелся, пропажа. Сколько вас искать можно, товарищ студент? – Он расстегнул пиджак и сел за свой стол.

– Так каникулы, уезжал по путевке, – пустился я в объяснения.

– Путевка – это хорошо, Панов. Вот только жалоба на вас поступила. – Он открыл ящик стола и достал оттуда лист писчей бумаги. – В ректорат. Они нам спустили, разобраться. Пока решили на месте выяснить, ты у нас на особом, так сказать, счету… – Судя по всему, это обстоятельство ему нравилось не очень, по крайней мере, произнес он это несколько иронично. – Вот, пишут, слушайте. – Он надел очки и начал читать хорошим лекционным голосом: – «Устраивает в своей квартире подпольные просмотры антисоветских и порнографических фильмов». Не анонимка какая-то, Панов, люди всерьез собираются обратиться в соответствующие органы! Вы головой хоть думаете, что за вами в этом доме глаз да глаз? Любой чих под микроскопом рассматривать будут!

– Антон Васильевич, послушайте, – вклинился я в воспитательный процесс. – Из всего написанного правдиво только одно утверждение.

– Это какое же? – Клочков откинулся на спинку стула. – Про порнографию или про антисоветчину?

– Про то, что у меня собирались мои однокурсники. И что смотрели видео. Никто не буянил, после одиннадцати не шумели, разошлись тихо. Я на своей жилплощади могу принимать любых гостей в любое время. А тут сессию сдали, собрались, посидели. Фильмы смотрели, было… – Я задумался, будто вспоминаю. – Фильм «Апокалипсис сегодня», про преступления американской военщины во Вьетнаме. Это раз. – Я загнул палец и улыбнулся про себя слегка сморщившемуся от официальных формулировок лицу замдекана. – Про спортсмена еще, «Рокки». И фильм про морские приключения, «Челюсти». Больше не было ничего. А что там кому показалось, когда он под дверью подслушивал, я не знаю.

Тут я немного привстал, пытаясь рассмотреть подпись доброжелателя, но не преуспел – хитро улыбнувшись, Антон Васильевич заяву положил на стол писаниной вниз.

– Объяснительную пиши, Панов, – сказал замдекана. – Бумагу вон в стопочке возьми, – кивнул он на угол своего стола.

– Про что? – удивился я.

– Про кино, товарищ студент, – получил я в ответ.

Тут дверь открылась, в деканат вломились какие-то первокурсники, жаждущие получить справку с места учебы, и кляуза под воздействием сквозняка, красиво вспорхнув над столом, спланировала на пол, прямо к моим ботинкам. Будучи вежливым и воспитанным парнем, я документ поднял и отдал Клочкову. Буквально на секунду взглянув на заявление. Что же, О.Г. Пилипчук, к.м.н., ст. препод. кафедры общей гигиены, я не злопамятный. Как отомщу, так сразу и забуду.

– На чье имя писать? – поинтересовался я, доставая из кармана ручку.

– На Николая Николаевича, – буркнул Антон Васильевич.

– Вот, пожалуйста, – отдал я ему листик буквально через минуту.

– Быстро ты что-то. – Клочков поправил очки и прочитал объяснительную. – Хм, надо запомнить, такого тут еще никто не выдавал. Лаконично, ничего не скажешь. «В свободное от учебы время поступков, порочащих высокое звание советского студента-медика, я не совершал».

– А что, мне свое свободное время подробно описывать надо? – пожал я плечами. – Вот кому хочется проступки найти, – я кивнул на кляузу, которую Антон Васильевич на всякий случай прижал какой-то папкой, – тот пусть и доказывает, что таковые имели место. Я пойду?

– Идите, Панов, идите, – сказал Клочков, соединяя скрепкой мое объяснение с гнусным поклепом от Пилипчука. Или это женщина? Скоро узнаем.

Зашел в автомат, позвонил Томилиной. Сидит дома на больничном, скучает. Собирается со мной побеседовать на очень серьезную тему. Блин, одни загадки. У женщин все темы серьезные, от внеплановой беременности до покупки нового платья. Первого как-то не хочется, во втором я не эксперт. Ладно, договорились, что вечером заеду, когда родители на работе будут, там и поговорим, если Елена к тому времени не передумает.

Выходя из телефонной будки, зацепился взглядом за рекламное объявление. Ну да, этого добра здесь мало, практически совсем нет, вот взор и останавливается. Предлагалось пройти курсы подготовки водителей при ДОСААФ. Адресок, кстати, рядом совсем, пять минут ходьбы. А почему бы и нет? К весне экзамены сдам, пока снег сойдет, можно и про транспорт подумать. Решено, иду! Время есть, деньги – тоже, паспорт при мне. Что еще может помешать?

Как ни странно, никакой бюрократии. Записали на курсы, отправили в кассу оплатить. Девяносто семь рублей и три месяца. А потом экзамены – и ты водитель категории В. Без права найма. Пошел искать инструктора. Надо же еще на берегу узнать, что тут за правила игры. А то к оплате может добавиться головная боль.

Авдеев Константин Иванович оказался коренастым дядькой со смешной залысиной, как у певца Джо Кокера – у того тоже остался клочок челки на облысевшем лбу. Он сидел на пассажирском сиденье видавшей виды белой «копейки» и читал «Вечернюю Москву».

– Чего хотел? – спросил он, когда я уточнил его фамилию.

– Да вот насчет курсов узнать, – улыбнувшись, сказал я.

– В кассу платишь, расписание скажут. Что там узнавать? – буркнул он, возвращаясь к газете. Не сработала улыбка, значит.

– Я уже оплатил и записался. Хотел бы обговорить некоторые… нюансы.

– Слушай, если ты научился на папкиной машине круг по двору делать и знаешь, сколько фонарей в светофоре, то от занятий это не освобождает. Все, свободен.

– У вас кран печки неисправен, – сказал я, узрев у него под ногами лужицу антифриза.

– Что? – Он глянул себе под ноги. – Блин, и правда. Знаком с машиной?

– Можно сказать, в совершенстве, – ответил я.

У меня самая первая машина была вот такая «копейка». Жена говорила, что за пять лет владения я под железякой провел намного больше времени, чем на ней. Наверное, не было в этом антиквариате такого ремонта, который бы я не делал, преимущественно – своими руками. Машина-конструктор. Потому что с больших денег пятнадцатилетнюю легенду отечественного автопрома никто покупать не будет.

– Ну садись, покажи совершенство, – хмыкнул Авдеев.

Завелся. Вроде нормально пока, машина прогрета, можно в путь. Особо вроде не тарахтит.

– Куда ехать? – спросил я.

– Вон к тому крыльцу пока, – показал Авдеев. – Потихонечку только.

Тронулся спокойно, плавно, без рывков. Сцепление убито в хлам учениками – отпускаем еле-еле. Да и что тут ехать, метров двадцать от силы.

– Еще куда-то? – полюбопытствовал я, когда инструктор вернулся. Оказывается, ему газету отдать надо было.

– Ну давай на улицу, хрен с ним, – махнул рукой Константин Иванович.

Мы выехали со двора ДОСААФ, и потихонечку, под сорок, я покатил. Дорога пустая, чищенная от снега, никто не мешает.

– У вас ступичные подшипники менять надо, – сказал я. – Шумит в повороте уже. И подвеска передняя тарахтит.